Пусть скажут – женщинам не место на войне
Они дорогами войны прошли пол мира
В Рухе служила с нами наравне
Наш медработник прапорщик Земфира

Ты нас всегда встречала с боевых
Нам у дувала силуэт – знакомый
Домашний запах пирогов твоих
Нас уносил к родному дому

Прошли с войны немалые года
Афганистан живёт в стихах и в песнях
Пусть будет в памяти с тобою навсегда
Букет солдатский горных эдельвейсов

Пусть скажут – женщинам нет места в войнах
Но, ратный труд, поверьте, им по силам
В Баграм ходила в полковых колоннах
И под огнём «трёхсотых» выносила

И пусть Звезду твою штабному дали
Мы в памяти твой подвиг сохраним
Все наши ордена и все медали
Слагаем, Зифа, мы к ногам твоим.

Прошли с войны немалые года
Афганистан живёт в стихах и в песнях
Пусть будет в памяти с тобою навсегда
Букет солдатский горных эдельвейсов

Слова из песни Игоря Крылова «Букет из эдельвейсов»

Рассказывает прапорщик медицинской службы Дзасохова Земфира Гапполаевна:

 - Никуда от нас не денется Афганистан. Пока мы живы, живы воспоминания об Афганистане. Война не просто так для нас прошла.

На фотографии Земфира Гапполаевна в расстёгнутом халате. В застёгнутом халате сфотографировалась прапорщик медслужбы Ирина Грузинова.

       На войне я служила в Рухе. Фельдшером, начальником аптеки. Я была военнослужащим, в звании старший прапорщик. Для того, чтобы попасть в Афганистан, я написала добровольно рапорт. Потому что новый Министр Обороны Соколов издал приказ, по которому офицеры, убывающие в Афганистан должны немедленно получить государственную квартиру. Я написала рапорт. Квартиру мне дали. Однокомнатную. А я поехала служить Родине.
       Когда мы прилетели из Кабула в Баграм, когда мы приземлились в Баграме, я растерялась. Когда я вышла из самолёта, я почувствовала этот горячий воздух. И как будто бы запах пороха. Я поняла, что здесь страшно, здесь смерть. Как медик я почувствовала, что здесь будет смерть. Как будто бы запах смерти был в воздухе.
       После того, как мы расположились в Баграме на территории 108-й дивизии, нам сообщили, что это самая воюющая дивизия. В это время проводилась Армейская операция против банд Ахмад Шаха Масуда. Наши войска выбили Масуда из Панджшера, наш полк передислоцировали в Руху.
       Когда мы переезжали в Руху, я села в машину «Скорая помощь». Начмед подошел к «Скорой помощи» и говорит:
- Надо пересесть в «Урал». Потому что, если «Скорая помощь» подорвётся, то все будут убиты. А на «Урале» есть возможность при подрыве выжить.
       Я пересела на «Урал». Так и приехала в Руху на «Урале».
       В Рухе мне выделили помещение для моей аптеки. Бывший скотный … как это сказать… в общем, бывший сарай, в котором держали домашний скот. Но, наши военнослужащие культурно оббили это помещение внутри деревом (досками от снарядных ящиков). В помещении стало более-менее уютно. Я приступила к выполнению обязанностей начальника аптеки.
       В Рухе было тяжело. Тяжело и страшно. Если бы была моя воля, если бы у меня было право, то я каждому офицеру и каждому солдату из Рухи дала бы Звезду Героя. Там, где мы были, это был УЖАС. Обстреливали нас очень часто. Очень-очень часто. Конечно же, был ужасающий страх. Если бы хоть одна вражеская ракета (реактивный неуправляемый снаряд) попала в мою сараюшку, то от меня и от аптеки не осталось бы следа. Всё разметало бы взрывом. Это строение защищало только от непогоды и пыли. От снарядов оно защитить не могло.
       Потом, позже, мою аптеку из сарая перевели в дувал. В большом трёхэтажном дувале сделали мне аптеку на втором этаже. При обстреле в большом дувале выжить больше шансов, чем в сарае. При обстрелах если ты слышишь свист, то значит ракета полетела дальше. В тебя не попала. Если я слышала свист первого пролетающего снаряда, я залезала под стол. Потому что было очень страшно.
       Потом, после обстрела, приносили раненых в медпункт. Обычно раненых было очень много. Они все не помещались в медпункте. Мы оказывали им первую помощь медицинскую, врачебную и доврачебную, во дворе медпункта. Потом прилетали вертолёты, раненых забирали.
       С теплотой вспоминаю весь коллектив медицинского пункта. Рухинского медицинского пункта. С теплотой вспоминаю хирурга нашего капитана Даламанжи Николая Григорьевича. До сих пор не знаю где он. Я со многими общаюсь из коллектива медпункта, а с Николаем Григорьевичем, к сожалению связь потеряна.
       Перед выходом на боевое задание офицеры получали в аптеке медицинское имущество. Я выдавала всё то, что они просили. Я очень внимательно всматривалась в их лица. Потому что я знала – он, этот офицер или прапорщик, он может не вернуться. По природе женщина очень интуитивна. Я, будучи женщиной, я знала, что сейчас он здесь, а через какое-то время он погибнет. Я была постарше, чем большинство этих офицеров. У меня уже был жизненный опыт. Мне было тогда уже 30 лет. А ребятам по 18-20. Они ещё такие юные все были. Мне было их очень жалко. Они с теплотой рассказывали о своих семьях. Они настолько были открытые. Никто не «рисовался», потому что на войне человек становится чистым. Без шелухи. Потому что рядом смерть. Я очень-очень жалела ребят. Очень. А через несколько часов приезжала колонна, которая привозила убитых офицеров и солдат. И среди них были убиты те офицеры, которые только недавно получали у меня медикаменты. Я, как женщина, я первая оплакивала убитых. Вот их приносят… мама ещё не знает, а я первая оплакивала. Потому что было жалко каждого.
       Кроме обстрелов в Рухе мне приходилось попадать под обстрелы в колоннах. Для снабжения медикаментами нашей аптеки мне постоянно приходилось ездить в Баграм с колоннами. Часто душманы устраивали засады, нападали на колонну. Пару раз в колонне, в которой была я лично, душманам удалось подбить первую машину и последнюю. Чтобы остановить колонну и сжечь её всю. Было очень страшно. Когда переднюю машину подбили. Когда колонна остановилась, я думала, что уже всё, что уже мы отсюда не вырвемся. Но, наши бойцы и офицеры сбросили с дороги подбитую машину. Сбросили её с обрыва в реку. Дорогу освободили. Колонна снова пошла. Колонна вся стреляла по душманам. Бой был жуткий. Потом прилетели боевые вертолёты и разогнали душманов.
       Во время затиший между боями я как могла, старалась помочь нашим ребятам. Если был какой-нибудь праздник, я обязательно накрывала стол, обязательно готовила для них сама. Они все были счастливы, они говорили: - «Зифа нам опять устроила праздник!» Если ко мне приходили ребята и просили: - «Зифа, испеки пироги осетинские». Или: - «Испеки торт». Я делала и пироги, и торты. Валера Коцлов, разведчик из Рухинской Разведроты, он помнит - они были счастливы. Теперь с подачи Валеры Коцлова написали песню для меня. Игорь Крылов написал. «Букет из эдельвейсов».
       Однажды председатель нашего общества ветеранов мне говорит:
- Ты знаешь, тебя разыскивает один солдатик. Он был солдатом в Афганистане. Он позвонил нам в организацию и спросил: - «Как можно разыскать Земфиру Дзасохову?»
       Мы с этим солдатом созвонились. Я долго не могла его вспомнить. Потом он приехал к нам на 15-е февраля, на День вывода Войск. Я вспомнила его. Их батальон ушел в горы и его там разбили весь. Это был Первый батальон капитана Королёва. А этих трёх солдат мы спасли с хирургом.
       Теперь солдат приехал ко мне и говорит: - «Зифа, мы втроём живём благодаря тебе.»
       Это война была. Какие могли быть на войне радости? Письма. Письма с Родины. Или ребята приходят с задания из гор и приносят мне цветы:
- Товарищ прапорщик, это Вам.
Я ему говорю:
- Сы-ы-ына, ты ещё там, в этих горах ужасных, ты ещё о цветах думал?
- Но, Вам же приятно?
Я говорю:
- Да, мне приятно. Особенно приятно, что вы все живыми с задания вернулись.

       На фотографии Земфира Гапполаевна в белом халате.

       Что ещё хочу отметить про Руху. Боевое братство присутствовало. Именно в Рухе присутствовало боевое братство. Мы, все кто прошел этот ужас обстрелов, мы теперь все, как родные. Недавно, на тридцатилетие вывода войск из Афганистана мы были делегированы в Кремлёвский Дворец Съездов. Группа ветеранов-афганцев. Естественно, мы пришли к памятнику воину-интернационалисту на Поклонной Горе. Там я увидела подполковника Казакова Игоря Игоревича. Я расплакалась, обняла его. Потом мы стояли, Валера Коцлов мне говорит: - «Вон ребята стоят группой. Это наши солдаты из Рухи». Я подошла к ним. Один удивлённые глаза сделал, показал на меня и ка-а-ак закричит: - «ЗИ-И-ИФА!!!» Бо-о-же, я была в шоке! А он был так рад! Так рад! Он не ожидал, что через столько лет встретит меня. Они же в Рухе были совсем мальчишки. А теперь стали взрослые дяди. Уже дедушками некоторые стали.
       А потом, 20-го августа на мой День Рождения, ко мне в дверь кто-то постучал. Я живу в военном городке в Северной Осетии. У нас в городке все друг-друга знают. Я подошла, открыла дверь, не спросила ничего. Я открыла и чуть в обморок не упала! Передо мной стояли все наши Рухинские девочки! Я просто в шоке была – какой подарок они мне сделали! Приехали ко мне на День Рождения! Это очень трогательно было! Нас как будто бы породнила та война. Мы навсегда останемся родными людьми.

На фотографии Земфира Гапполаевна в форме. Под ручку её держит Батраз Сабанов 7 рота. Валера Коцлов (разведрота) стоит в форме с медалью «За отвагу» на груди.