Работая над очередным рассказом и общаясь с Вершиным Сергеем Борисовичем, я очень отчетливо вспомнил один эпизод. Вроде незначительный. Но он слегка дополняет воспоминания Вершинина о нравах, царивших на пересылке.
Лето 1983 года. Кабульская пересылка. Зашел я в туалет. Там было несколько бойцов, незнакомых мне. Между ними шел разговор на повышенных тонах. Пока я делал свое дело, я понял, что старослужащие заставляли молодого бойца, снять нательный крестик, который висел у него на веревочке, на шее. Он категорически отказывался это сделать. Говорил, что ему крестик подарила бабушка и он его не снимет ни за что. Тогда они попытались снять его силой. Боец сопротивлялся и не позволял сорвать крестик. Его начали избивать. Тогда я по-быстрому постарался завершить свои дела и уйти оттуда. Если быть более честным, я просто сбежал. Чем-то помочь ему я бы, скорее всего, не смог, а вот попасть под раздачу - запросто. Хотя, на тот момент, я не испытывал ни малейшего сочувствия к избиваемому бойцу. Где-то в глубине души я даже осуждал его. Думал, что он дурак или баптист какой-то. Из-за крестика пиздюлей отгребает и не снимает его. Нет, я не был атеистом, но и верующим тоже. Я был обычным парнем восьмидесятых, комсомольцем. И даже какое-либо упоминание вслух о боге, вызывало скорее чувство стыда что ли, какой-то слабости человеческого характера. Хотя пройдет не так уж и много времени, и я сам буду мысленно обращаться к богу, просить о помощи. Нет, я не стал верующим или каким-то религиозным фанатиком, но за помощью к высшим силам все же иногда обращался. Теперь, вспоминая тот эпизод, я думаю несколько иначе, да и мое мнение о том парне изменилось. Наверное, это был очень сильный пацан и, скорее всего, в недалеком будущем, из него получился хороший и храбрый воин. Позволю себе еще немного поразмыслить на тему беспредела и дедовщины. Ведь это не единичный случай, свидетелем которого я оказался. Почему в туалете? Почему эти шакалы, падальщики или как их еще можно назвать, промышляли в таком неподобающем месте. Потому что там не было офицеров? Потому что в отхожее место с собой товарища не позовешь? Как правило, поодиночке только туда и ходили. Да и, наверное, человек, который туда зашел оправиться, не всегда сможет дать сдачи или убежать. Не в том положении находится. Попал врасплох, деморализован. А вот интересно, они то, как жертву вычисляли? Сидели в засаде? Внутри или снаружи? Неважно где. Но выводы об их моральном облике, человеческих качествах напрашиваются сами.
Передаю слово Вершинину Сергею Борисовичу.
22 апреля 1983 года, я - Сергей Вершинин - Костромич, Вовка Ярошенко - Ворошиловоградский хохол, Слава Николаев с Рязанской области, Мариец Леха Куропаткин из Иошкар-Олы (с последним шурави переписываемся до сих пор), прибыли на Кабульскую пересылку. Прибыли мы из учебной части 81102 г. Ашхабада Туркменской ССР Туркестанского военного округа. Все мы были еще совсем молодые «зеленые», но уже вполне уверенные в себе сержанты-командиры отделений. О Кабульской пересылке, ее нехорошей славе, мы были наслышаны еще в учебке. Контингент пересылки довольно разнообразный и разношерстный. Встретить там можно было бойцов всех родов войск и разных сроков службы. Отслужившие свой срок дембеля, молодые бойцы из Союза, бойцы после госпиталей, отпусков, реабилитаций и других мест. Так что на пересылке можно было запросто попасть и под беспредел, разнообразные разборки. Я много слышал от пацанов, что били там сильно и забирали все вещи, в обмен на старые. Но конкретно из нас никого не трогали. Мы с пацанами держались все вместе и старались никуда не выходить поодиночке. Одновременно на пересылку прибыло что-то около 50-60 сержантов.
Часть сержантского состава осталась на Кабульском военно-пересыльном пункте. Вторая группа, в которую попал и я, на военно-транспортном самолете отправилась на пересыльный пункт в Баграм. Баграм, город расположенный примерно на расстоянии километров 40 от Кабула. В Баграме мы находились около суток. На следующий день приехали «покупатели». То есть офицеры из воинских частей, полков, бригад, для подбора солдат и сержантов в свои подразделения. У меня был шанс попасть водителем на УАЗ-469, в комендантскую роту, из которой был покупатель и искал замену дембелям. Это при условии, если бы у меня было с собой водительское удостоверение. А оно у меня точно было с категориями В и С. Но мое водительское удостоверение пропало еще в учебке города Ашхабада, при загадочных обстоятельствах. Сдал я его ротному - капитану Каракишьяну, армянину, на хранение в сейф и с концами. Капитан Каракишьян погиб в Афгане к концу вывода войск. А тогда, на пересылке, я слегка расстроился, что не попал в комендантскую роту, но потом подумал, может быть это и к лучшему. А «лучшее» было впереди.
Фото сделано зимой 1984 г. Верхний ряд (слева направо): Юра Масленников - снайпер с Шадринска (умер 15.12.21 г.), медбрат - Исаков Леха - с Новгородской обл. (умер в Афгане, от болезни), Галадюк Ростик - водила БТР-70 - с Украины, связист - Игорь Малафеев - с Башкирии. Нижний ряд: Сергей Вершинин и Юра Курганский.
Через некоторое время прибыли другие покупатели. У нас забрали военные билеты, а нас погрузили в бэтэры. Повезли, как сказали, в пехотный 177 полк. Где он находится, мы еще не знали. Несколько позже узнали. Полк располагался где-то на расстоянии около 60 км от Баграма в районе населенного пункта Джабаль-ус-Сарадж. По прибытию в полк, молодое пополнение сначала определили на 10-ти дневный карантин, в палатку артдивизиона. После карантина, наш сержантский состав, распределили по ротам и взводам. Все мы попали в третий горно-стрелковый батальон. Я попал в 7-ю горную роту. Статус горно-стрелкового батальона, со слов замполита Ситникова, был получен в 1982 году. Комбатом в то время был майор Семик В.И., замполитом - капитан Ситников В.И. С Ситниковым, в настоящее время, мы часто переписываемся на сайте в одноклассниках.
Комбат 3 гвардейского горно-стрелкового батальона 177 мсп - майор Семик Валентин Иванович и замполит нашей 7 горно-стрелковой роты - капитан Ситников Василий Ильич.
Командиром роты - капитан Марковцев А.В. (умер около 5-6 лет назад),Командиром нашего 2-го взвода - ст. л-нт Меркулов Ю.Н. (умер в июле 2021 г, в 60 лет). Все офицеры - кавалеры ордена Красной Звезды. Ранее участвовали во многих боевых операциях, некоторые в Панджшере и ждали своей замены к концу лета началу осени 1983г. Контингент в роте многонациональный: русские, украинцы, белорусы, всего человек пятнадцать старше нас призывом. А остальные, в основном выходцы из Средней Азии и Северного Кавказа: азербайджанцы, дагестанцы, армяне, казахи, узбеки, таджики, туркмены.
Наша 7-ая горно-стрелковая рота в июне месяце 1983 года находилась в полку. Полк у подножия горного массива, в районе населенного пункта Чарикар и города Джабаль-Ус-Сарадж, провинции Парван. До этого рота выполняла боевую задачу в районе населенного пункта Хинджан, в горах, на выносных постах (секретах) и сторожевых заставах. 177 Двинский мотострелковый полк дислоцировался на возвышенности, около подножия гор. Напротив, через дорогу, была большая «зеленка». Участок местности с невысокими деревцами абрикосов и кустарниками винограда, а также саманными мазанками из глины - это была Чарикарская зеленка. Из этой зеленой зоны духи часто нападали на проходившие колонны нашей техники и обстреливали полк днем и ночью. Мне припоминается как старослужащие деды и дембеля говорили нам, «зеленой молодежи»: «Такое «шоу» здесь творится почти каждую ночь, но мы уже привыкли и вы тоже, «душары» (это вновь прибывшие из Союза), привыкнете!» Поначалу, конечно же, было страшно, но со временем, человек привыкает ко всему. Так же и мы, по прошествии некоторого времени, уже вполне спокойно относились к ночным обстрелам. Но все же, по ночам, курить открыто не рисковали. После двух-трех затяжек гасили сигареты, чтобы лишний раз не привлекать внимания.
В начале июня 1983 года, я участвовал в своей первой боевой операции. Эта операция и была моим боевым крещением.
Перед выходом на боевые готовились тщательно. Получали оружие. У меня был «калаш» АКСУ-74 с откидным прикладом, до сих пор помню его номер - 504461. Получали боеприпасы - цинки с патронами: 5,45 - для автоматов и 7,62 - для ПК (пулеметов Калашникова). Для РПГ-7 - кумулятивные выстрелы, ручные гранаты - РГД-5 и Ф-1, сигнальные ракеты и сухпай (на трое суток). Некоторые бойцы ушивали «лифчики» (у кого они были). «Лифчик» - разгрузочный жилет, удобная и вместительная вещь. Как правило, имеет 8 карманов - для подствольных гранат, 4 кармана - для ручных гранат и 3 больших кармана - под шесть снаряженных автоматных магазинов. Ну а у кого не было своих «лифчиков», бегали, искали по полку и спрашивали их у своих земляков. Заполняли водой алюминиевые и пластмассовые фляжки, подготавливали обмундирование. Рюкзаки набивались под завязку, килограмм на 15-20. Кроме выше перечисленного, каждому бойцу с собой полагалось взять легкий бронежилет и каску.
С собой на БОЕВЫЕ обязательно брали - «патрончик-смертник». Из патрона высыпали порох и вкладывали в гильзу записку с данными о себе (откуда призвался, группа крови, подразделение, в котором проходил службу и т.д.) и прятали в секретный карман хб брюк.
Спать легли поздно, около часа или двух ночи, а в 6 утра - подъем. Общее построение участников операции. На плацу выстроились роты батальона и минометная батарея. Восьмая и девятая роты участвовали или нет, не помню, скорее да, вот только в каком составе? Перед батальоном, построенным на плацу, с напутственным словом выступили: командир полка - подполковник Кошкин Ю.П., замполит полка и начальник штаба - майор Цимбал. Далее, командование довело задачу комбату нашего третьего горно-стрелкового батальона - майору Семику В.И., ротным и другим командирам. Командный состав нашей роты состоял из: командира роты - капитана Марковцева А.В., замполита роты - капитана Ситникова В.И., командира третьего взвода - ст. лейтенанта Яковлева Е. Нашим взводом командовал ст. сержант - Булгаков Сергей, так как командир взвода ст. лейтенант Меркулов Ю.Н. был после ранения и на операцию идти не смог. В четвертом пулеметно-гранатометном взводе офицеров не было, взводом командовали сержанты. Каждой роте была поставлена задача.
Нас на вертушках должны забросить в ущелье Ниджраб. Это в районе Кабула, километрах в 50-60-ти от самой столицы Афганистана. Из слов замполита, перед батальоном стояла задача отвлечь духов от основной операции, рассеять их внимание. Так сказать, наша цель была отвлекающая. А основную работу по разгрому бандформирований, должны провести другие подразделения из других частей.
Общим планом операции предусматривалось - авиационными и артиллерийскими ударами нанести поражение по выявленным бандам мятежников. Уничтожить живую силу и огневые средства бандформирований, с последующим прочесыванием ущелья Ниджраб. А если духи будут уходить в горы, тогда нам надо их уничтожить и по возможности, захватить языков и оружие.
На взлетно-посадочную полосу, в полк, подлетели вертушки МИ-8. По команде, мы стали группами запрыгивать во чрево вертолетов. С марийцем, Лехой Куропаткиным, я попал в третью группу высадки десанта.
Сергей Вершинин и Леха Куропаткин в роте на «Самиде» (ЮЖНЫЙ САЛАНГ). Лето 1984 г.
Пролетев от полка минут двадцать, МИ-8 зависли над хребтами гор. Сразу же прозвучала команда десантироваться. Десантирование из вертолетов без парашюта и специального снаряжения производится на малых высотах. Я не знаю, насколько малые эти высоты по нормам, но мне тогда показалось, что летел я до земли не менее пяти метров. А ведь на мне еще РД с полной боевой выкладкой, бронежилет и оружие. Все это еще, наверное, половина веса моего тела. Скажу вам, приятного в таком десантировании очень мало. Более того, оказавшись на земле, в первые секунды, я подумал, что это мой первый и последний прыжок с вертолета. Мне казалось, что из меня вылетели все внутренние органы. Но мои размышления были прекращены очередной командой:
- Рассредоточиться на склонах гор и занять оборону!
Внизу под нами находились кишлаки. Разносился лай собак, кричали петухи, кипела жизнь. Спустя некоторое время, после десантирования, мы поняли, что наша рота находится НЕ В ТОМ квадрате, в котором должны быть. Это наши братья вертолетчики постарались. Неточно нас сбросили, километров на пять дальше.
Как сказал наш замполит роты капитан Ситников Василий: «У них, у летунов, пять, десять километров недолета или перелета считается нормой».
А вот для нас эта норма и совсем даже не норма. Нам по картам сориентироваться надо. Да по горам и ущельям, своими ножками, с почти неподъёмным грузом долго еще топать...