Я люблю этот не очень большой городок у самого Черного моря. Вокруг полно военных частей, а в городе - моряки, моряки, моряки. Сюда я приезжаю по работе несколько раз в год, в основном осенью, зимой и весной. Каждый раз собираясь в командировку, я вспоминаю старый анекдот про одну любовь на всю жизнь.
В этом году весна наступила рано. Год назад было холодно даже в апреле, а сейчас погода больше соответствует маю, чем марту.
Очередная командировка. И очередной первый, всегда безумный день позади. Всё, что должно было быть сделано – сделано. Всё остальное – завтра. Контрастный душ принес облегчение. События предшествующей ночи и дня - полубессонная ночь в поезде, не очень приятные новости, нескончаемое количество объятий и искренняя радость от встречи смыла горячая вода, все впечатления превратились в чувство умиротворения. Теперь можно заняться собой.
Туфли на крошечной шпильке, юбка в пол, безумный ассиметричный свитер, помада, поверх блеск, сигареты и кошелек в рюкзаке, звонок другу: «Дорогая, я отлучусь на полчаса, а потом загляну к вам».
Я готова. А к чему я готова? Опять, уже в три тысячи триста тридцать первый раз посидеть в лобби-баре, выпить чашечку эспрессо и упражняться в стрельбе глазами? Нет! Я готова к встрече, той самой встрече, ради которой несколько раз в год я прихожу в лобби-бар. Или не прихожу.
КПП, второй КПП, песчаная дорожка, лестница, «Спасибо, волшебная дверка!», «И тебе спасибо, вторая волшебная дверка!», барная стойка, барный стул.
- Добрый вечер! Эспрессо, пожалуйста!
-Что-нибудь ещё?
- Нет, спасибо!
Кофе готов, я беру чашку с блюдцем, огибаю лестницу и выбираю столик. Сегодня, как и всегда, я буду сидеть за маленьким столиком. И ни одного достойного объекта – два администратора и бармен совсем не в счет, толпа потных регбистов, промаршировавших от входа к лестнице, тоже. Я достаю телефон, надо же сделать фото чашечки с кофе. Ввожу пароль, вхожу в камеру, ощущение, что кто-то рядом, очень близко, но оглядываться по сторонам не хочется, да и некогда, кадр, ещё кадр. Поднимаю глаза.
- Разрешите?
- Пожалуйста.
- Вы кого-то ждёте?
- Похоже, дождалась. – Я опускаю взгляд и не понимаю, прыгать до потолка или бежать. Он, он … нет слов описать. Он в моём вкусе, просто мечта, и нет того ужасного отпечатка, присущего практически всем красивым мужчинам, того отпечатка, по которому сразу читается – этот домашний тиран, этот самовлюбленный павлин, этот жиголо, этот извращенец и т.д. и т.п. Зато военную выправку скрыть невозможно.
- Вы меня заинтриговали. Алекс, – он уже сидит напротив меня и протягивает мне руку через стол.
- Очень приятно. Мария, можно Мэри, привычнее Маша. – Я протягиваю ему руку в ответ.
- Мне тоже очень приятно, я буду называть вас Мэри. Вы мне расскажите, что значит ваша фраза: «Похоже, дождалась». У меня такое впечатление, что вы испытали крайне противоречивые чувства, когда произнесли эту фразу.
В голове одни вопросы: Что делать? Рассказать? Выпустить тараканов, пусть порезвятся? С чего начать? Или встать и уйти?
- Какой вы проницательный! – Я решилась проветрить тараканов, а иначе, зачем я здесь? Могла бы спокойно пить вино в компании друзей, слушать свежие сплетни и травить анекдоты. – Это длинная история, или короткая. Вам какой из вариантов больше по вкусу, Алекс?
- Всё интереснее и интереснее. А если коротко, то сколько слов вы используете? – Он улыбается и будто бы пытается рассмотреть все тайны и секреты в глубине моих глаз.
- Не знаю. Считайте, но не упустите смысл, повторять не буду. Уже несколько лет подряд я жду встречи, которая изменить мою жизнь.
- Одиннадцать. А теперь подробнее. – Его улыбка ещё более обворожительна.
- Это не честно. Вариантов было два – или-или. Про «и» я не говорила. – Играть, так играть. Мне весело. Весело от игры и от того, что обычно я легко поддаюсь, но не в этот раз.
- Хорошо, но вы заинтриговали меня ещё больше. Неужели вы считаете, что я способен изменить вашу жизнь?
- Алекс, а вы уверены, что ещё не изменили?
- Уверен.
Боже, куда делась улыбка? А! Вот она – в уголках глаз! Пауза затягивается. Сказать что-нибудь или молчать? Я молчу, молчу, молчу и улыбаюсь. И неотрывно смотрю в глаза. Он тоже не отводит взгляд. Ещё чуть-чуть, и я сдамся, а это будет значить, что я веду себя как гостиничная шлюха. Выход есть – не опускать глаза, а, наоборот, поднять их вверх.
- Вы здесь по работе или отдыхаете? – Алекс первым опустил глаза.
- Прямо сейчас отдыхаю, но в этом городе по работе. Завтра в 9:30 начало рабочего дня. – Теперь и я могу перевести взгляд.
- А до которого часа продлится рабочий день?
- Точно не могу сказать. Возможно, освобожусь в семь вечера.
- Мэри, я вижу в вашем взгляде боль. – Его чарующий голос превратился в проникновенный шепот. – Я прав?
- Да, - произношу шепотом и протягиваю руку к чашке. Хоть чем-нибудь закрыться, хоть как-нибудь разорвать возникшую связь, хоть что-нибудь разместить в пространстве между нами. И вдруг я осознаю, что мы так и держались за руки с самого момента приветственного рукопожатия при знакомстве. Я не понимаю, как это могло произойти. Мысли опять скачут – это было так естественно и так приятно, будто между нами был ещё один невербальный диалог, будто бы мы обменивались другими глубинными чувствами, знаниями, но его вопрос сбил меня, загнал в угол, боль заполнила всё.
- И я опять прав? – Этот вопрос звучит чуть громче.
- Простите, Алекс, я пропустила предпоследний вопрос.
- Эту боль вам причинил мужчина? – опять шепот.
- Уж коль пошла такая пьянка, не буду обманывать ни вас, ни себя – там где двое, двое и виноваты. Возможно, что я хотела этой боли, возможно, она была мне нужна. И вот тут возможны как «или» так и «и».
- И всё-таки я опять прав. Без мужчины не обошлось.
И опять взгляд в душу. Алекс, Алекс, чужая душа – потёмки, зачем вам этот омут с чертями? Я сама не хочу баламутить это скопище воспоминаний.
- Вы очень проницательны. – Боль не ушла, но отступила. Чашку можно убрать с прямой линии. Я опять улыбаюсь.
- Мэри, расскажите, пожалуйста. Я выбираю длинный вариант. – Голос мягкий, завораживающий. Сразу вспомнился Каа. Алекс так и не убрал руку со стола, но сейчас повернул ладонь вверх.
Я не могу удержаться. Я ввязалась в игру и буду продолжать. Но попробовать побороться стоит.
- То есть, вы хотите, чтобы понравившаяся вам женщина через пять минут после знакомства поведала историю о неудачном любовном похождении? Я правильно вас поняла, Алекс?
- Мэри, что именно вы хотите уточнить – что вы мне понравились или что я хочу услышать вашу историю? Кстати, только из вашего вопроса я узнал, что это любовное похождение, а не трагедия всей жизни. – В его глазах появилась насмешка, но в тоне – нет. Голос звучит всё также мягко, а ладонь опять повернута вниз.
- Я в третий раз признаю вашу проницательность и в восторге от способности отделять «котлеты от мух». Я лишена дарования так быстро анализировать речь собеседника. – Мне весело, я действительно в восторге, любопытство переливается через край – что же будет дальше?
- Мэри, вы уходите от ответа.
- Алекс, мой вопрос вы очень верно разделили на две части. Да, я хочу знать и ваше мнение обо мне, и действительно ли вам хочется слушать мои истории.
- Мэри, Мэри, - его улыбка просто вышибает кресло из-под меня, - моё мнение о вас и моё отношение к вам – это несколько разные вещи, так же как и конкретная история и истории во множественном числе. Вы играете в прятки, но от кого вы прячетесь? От меня или от себя?
Алекс улыбается, но я не смотрю ему в глаза, я не поднимаю взгляд выше его губ, и мои мысли только об одном: «А как он целуется?» Пауза затягивается, а перед моими глазами кадр из фильма под названием «Страстный поцелуй», где мы оба в главных ролях.
- Мэри, если не хотите, не надо мне ничего рассказывать. – Его рука опять ладонью вверх. – И да, вы мне понравились, мне очень приятно беседовать с вами. А моя просьба рассказать вашу историю – это желание облегчить Вашу боль.
Всё, крепость сдана практически без сопротивления. Я кладу свою руку на его ладонь, и начинаю рассказ. Слова льются потоком – от первой фантазии до финала, на память приходят забытые детали и тут же облекаются в фразы. Алекс слушает очень внимательно, но молча, нет даже «ага», «угу» или «а что дальше», только кивки головой и легкие пожатия моей руки.
- И в итоге боль вперемежку с грустью, - заканчиваю я.
- Мэри, а где сейчас болит, где сейчас находится грусть? – Алекс сжимает мою руку обеими ладонями.
- Вы не даёте мне показать правой рукой. – Я улыбаюсь и понимаю, что нет ни боль, ни грусти.
- Улыбка – хороший знак. Так что же вы чувствуете сейчас там, где раньше были боль и грусть?
- Там была пустота, но она медленно и верно заполняется чем-то теплым и мягким. – Я начинаю смеяться, на ум приходит «детская неожиданность» как синоним к устойчивому сочетанию теплого и мягкого.
- Мэри, мне приятно слышать ваш смех, но что же вас насмешило?
Я чувствую, как краснею, но игра продолжается, и я рассказываю о моих ассоциациях. Теперь мы смеёмся вместе, но моя рука по-прежнему в его руках.
- Хорошо, кроме детской неожиданности есть ещё ассоциации с теплым и мягким? Может быть одно слово?
- Нежность.
- Мэри, я благодарен вам, что вы были столь откровенны со мной. Я надеюсь, что вам стало легче. Хотите ещё кофе? Или лучше вина? – Моя рука свободна. Его тон утратил обволакивающие свойства, обычный дружеский тон. Он по-прежнему красивый мужчина, но вместо сексуально-привлекательного объекта передо мной просто хороший близкий друг.
- Алекс, я курю, и сейчас с большим удовольствием выкурила бы пару сигарет. А потом можно и бокал вина.
- Мэри, не сочтите за бестактность, у меня в номере большой балкон с прекрасными плетеными креслами и бутылка Шардоне. Мы могли бы совместить приятное с полезным. Кстати, вы живете в этом отеле? Если хотите, можем пойти к вам или поехать в ресторан.
- Я живу в другом корпусе, у меня маленький балкон без мебели, а в ресторане нельзя курить.
- Железная аргументация. Значит, идем ко мне. – Кино про поцелуи закончилось, несмотря на «исповедь», я не чувствую себя опустошенной, Алекс очень приятен в общении, хотя я не знаю о нём совсем ничего. Ну что ж, пара сигарет, бокал вина, благодарность за прекрасный вечер и к себе – спать, спать, спать.
- Здесь удобства, а здесь гостиная, вот выход на балкон, там – спальня.
Пока Алекс доставал и открывал вино, я пошла попудрить носик. Когда я вышла, Алекс ждал возле двери, он обнял меня и попытался поцеловать. Но я уперлась ладонями в его грудь и слегка оттолкнула. Он тут же разжал объятия и прошептал: «Простите». Я не знала что делать - желание заняться с ним любовью отступило ещё в баре, а эти объятия, этот поцелуй как-то не вписывались в дружеский вечер. Мне совсем не хотелось уходить, и тем более устраивать сцену «Я жду трамвая!». Трамвай я точно не ждала. Неловкая пауза была очень короткой.
- Вино уже в бокалах, сыр и орехи - на столе. Прошу! – Алекс сделал приглашающий жест в сторону балкона.
- Вы хозяин, ведите. – Я улыбнулась.
- Вы гостья, выбирайте место.
Какое бы место я не выбрала, мне нужно было пройти мимо Алекса, придерживающего балконную дверь. Я задержалась всего на мгновение, и опять оказалась в его объятиях. Теперь я ответила на поцелуй. Он был долгим, но совсем не страстным. Это было продолжение рукопожатия, поцелуй заполнял пустоту внутри меня нежностью.
- Мэри, может перейдем на ты?
- Ну что вы, Алекс, мы же ещё не пили на брудершафт.
Смеяться мы начали одновременно. Он прижимал меня к себе, а я хотела растворится в нём. Мы опять поцеловались, но тут зазвонил мой телефон. Моя подруга волновалась, что прошло уже два часа после моего звонка, а меня всё нет. Пообещав, завтра всё-всё рассказать, я попрощалась. Алекс уже выбрал себе место.
Вечер был теплым, воздух благоухал, но мы заглушали благоухание сигаретным дымом, пили вино, и опять я рассказывала о себе, о своей работе, о тех проблемах, с которыми я столкнулась и что я хочу изменить. Как-то так получалось, что стоило мне закончить свою мысль, и я уже собиралась задать вопросы Алексу, но он опережал меня, и снова я продолжала говорить о себе.
Когда вино было почти допито, я встала и подошла к перилам балкона. Золотистая лунная дорожка приковывала к себе взгляд. Мы молчали. Я не могла вспомнить, когда в последний раз так долго и подробно говорила о себе, о своих настроениях, чувствах, о своих надеждах, мечтах и планах пусть и связанных только с работой. Алекс обнял меня сзади. У меня закружилась голова, что-то странное происходило между нами. Но я не могла понять, что это. Страсть, влечение, похоть? Нет. Это было нечто иное, то, что я ещё не испытывала никогда, и то, что невозможно описать словами. Я описать точно не могла. Хотя и пыталась изо всех сил найти хоть какую-то аналогию из моего прошлого опыта.
- Не волнуйся. Всё идёт своим чередом. Не сопротивляйся. – Опять этот завораживающий тон.
- А я бы подобрала другие слова – успокойся, расслабься. – Я пыталась сопротивляться тому, что неминуемо должно случиться, уже начало случаться. Эти «случиться» и «случаться» звенели и гудели в моём сознании. И опять заплясали бесенята, они же тараканы идущей кругом головы: случаться, случка, совокупление, секс…
Алекс взял пустой бокал из моей руки, поставил его на стол, поднял меня на руки и понёс в спальню. Я не помню, как мы разделись, полный провал памяти. Следующее воспоминание, точнее опять ассоциация, что Алекс, как слепой, на ощупь, знакомится с моим телом, кажется ни один сантиметр меня не остался без внимания его нежных рук, и только моему лицу достались исключительно поцелуи. «Я поцелуями покрою уста, и очи, и чело». Но я не испытывала желания, мне были приятны прикосновения, а страсть где-то притаилась и не спешила как-либо проявить себя. Может быть, поэтому и создалось впечатление, что слепой изучает статую. Вдруг я поняла, что Алекс испытывает жгучее любопытство, что ему интересна такая моя реакция на происходящее, и что моё состояние по непонятной мне причине вселяет в него уверенность, и даже радует его. Кажется, всё моё тело было покрыто отпечатками его пальцев, а лицо отпечатками губ. Настала очередь шеи ощутить всю сладость прикосновений горячих губ Алекса, а я оставалась всё такой же статуей. Но стоило Алексу спуститься чуть ниже, и меня накрыла волна.
- Так вот где ты пряталась, Мухейа! – услышала я страстный шепот.
Я поцеловала Алекса, не задумываясь, почему он упомянул покровительницу тайных мест. И на этот раз поцелуй был полон страсти. Да, Алекс целовался прекрасно. Несколько мгновений назад моё тело было теплым и просто наслаждалось прикосновениями, теперь же всё горело огнем, практически на каждое прикосновение я отзывалась стоном сладострастия.
- Я ещё не начал. Может остановимся на этом? – Эти слова только подлили масла в огонь. Разве можно остановить паровоз на полном ходу? Я попыталась взять инициативу в свои руки. И … это было неистовое сражение ... каскад оргазмов. Они следовали один за другим, и каждый последующий был ярче предыдущего. Такое со мной уже случалось и не раз. Но сейчас ощущения были многократно ярче. Я боялась, что выйду за границы восприятия, что чувства будут настолько интенсивны, что я перестану реагировать. Так и случилось, в какой-то момент я потеряла сознание.
В себя я пришла в душе. Я открыла глаза и увидела улыбку Алекса, он крепко сжимал меня в объятьях, а сверху лилась прохладная вода.
- Что это было? – я не узнала свой голос.
- Всё уже хорошо, я думал, ты уже не выплывешь?
- Откуда? Почему? Объясни. – Голос стал более узнаваемым, но что-то с ним было не так.
Алекс выпустил меня из объятий, выключил воду, взял полотенце и стал растирать, в районе талии от прикосновений я почувствовала странные покалывания. Опустив глаза, на животе я увидела красивый узор желтого цвета.
- Ты маньяк? И решил меня разрисовать, прежде чем убить? – Мне стало смешно. Теперь и смех показался не моим.
Алекс только улыбнулся, завернул меня в халат, подхватил на руки и понес в спальню. Я взглянула на своё отражение в зеркале и не узнала себя. Но в прихожей было темно, я совсем недавно пришла в сознание, до этого в последний раз я лишалась чувств почти тридцать лет назад. Все странности, я списала на разыгравшееся воображение и обморок.
Алекс достал свою футболку из шкафа и протянул мне: «Твоя ночная рубашка на сегодня». Я надела футболку и забралась под одеяло.
- Чай, кофе, воды? Вино закончилось, но могу предложить немного коньяка.
- Воды, потом коньяк и сигарету. – Пока Алекс ходил за водой и коньяком, я натянула на себя влажный банный халат, в одной футболке на балконе было бы зябко, халат был не лучшей идеей, но сознание еще было слегка затуманено, и такое облачение мне показалось самым оптимальным. Мысль о том, чтобы одеться и уйти в свой номер мелькнула, но тут же и пропала, я хотела знать, что происходит. Очень хотела.
- Ты идешь? Или тебя отнести на балкон? – в голосе Алекса были и теплота, и нежность, и ирония.
Я вышла на балкон. Луна уже скрылась, поднялся ветер, и небо заволокло грозовыми тучами, хотя грозовые они или нет, сложно судить по тёмному небу за несколько часов до рассвета. Я выпила воды. Алекс передал мне прикуренную сигарету и стакан, в котором буквально на дне был коньяк. Я затянулась и сделала глоток.
- Тебя можно обнять? – тон дружеский и ни малейшего движения.
- Если хочешь, то да. – И опять странности с моим голосом. Откуда эти игривые интонации, ведь чувствую я себя сейчас скорее растерянной.
- Сколько раз ты прочла «Каббалу» Торнтона Уайлдера? – Алекс уже обнимал меня.
- Три. – Я сделала три затяжки и сигарета закончилась.
Мы пошли в спальню. Я сняла влажный халат и удобно устроилась в кровати, завернувшись в одеяло. Алекс с улыбкой смотрел на меня, он расположился у моих ног. Ночник освещал его лицо, моё же – пряталось в тени.
- Сейчас ты похожа на гусеницу, свившую кокон. Ты никогда не восхищалась словом метаморфоза и процессом, который описывается этим словом?
- Уже за полночь. Сегодня я в первый раз удивлюсь твоей проницательности, и в четвертый - с момента нашего знакомства. Знаешь, у меня сразу возникло впечатление, что ты читаешь историю моей жизни в моих глазах. Да, был момент, мне казалось, что я очнулась ото сна, я шла одна домой с покупками, и, вдруг, будто повернули выключатель. В моём сознании на поверхность вынырнуло слово метаморфоза, сначала я восхитилась красотой самого слова, а потом и процессом - как червяк, способный только ползать, превращается в прекрасное создание, обладающее волшебным даром летать. Но зачем ты задал вопрос о «Каббале»?
- Морфа? Антея? Афрогенейя? А может быть Дола или Пейто?* Как теперь к тебе обращаться?
Я внимательно следила за выражением лица Алекса, когда он перечислял эпитеты Афродиты, и не могла понять, что происходит. Он был серьёзен, это точно были и не шутка и не издёвка. Но что же?
- Могу сказать, что Афродита по звучанию мне точно ближе, чем Венера. Но к чему это всё?
- Метаморфоза в процессе, - Алекс улыбнулся, нашел брешь в моём коконе и взял меня за ступню.
От его прикосновения, я почувствовала головокружение, и опять потемнело в глазах. Когда мне удалось сфокусировать взгляд, Алекс всё также улыбался, и продолжал держать мою ступню. Кажется, мне удалось на этот раз остаться в сознании.
- Я не понимаю о чем ты? Но очень хочу получить ответы на вопросы – что значили твои слова о том, что я не выплыву, при чём тут Афродита с Венерой, и сколько раз я перечитывала «Каббалу»?
- Три вопроса. Ты и сама знаешь на них ответы, но боишься облечь их в слова. Что ж, «День восьмой» оставил тебя практически равнодушной, «Мост короля Людовика Святого» нашел отклик, но роман «Каббала» просто зачаровал тебя. Сейчас ты вряд ли вспомнишь, но именно после прочтения «Каббалы» ты стала ждать ту самую судьбоносную встречу. Ты помнишь развязку романа?
- Ты имеешь в виду диалог Сэмюэля с мисс Грие или с Вергилием?
- С мисс Грие.
- Помню.
- Вот и ответы на твои вопросы. - Алекс сделал паузу.
Я ощущала тот самый удивительный душевный подъем, упомянутый в романе. Я – Афродита, в одной постели с Марсом, нет - с Аресом. Истинными были греческие, а не римские имена. Я чувствовала эту истинность каждой клеткой моего преображающегося тела. Действительно, метаморфоза происходила здесь и сейчас, со мной. Мысли и образы заполнили и меня и пространство вокруг. Пауза затянула.
- Мне продолжить и разложить всё по полочкам? - прервал молчание Арес.
- Разложи. Но сначала поцелуй меня.
Поцелуй был долгим. Я балансировала на грани забытья, мой рассудок представлялся мне в виде маленького человечка, отчаянно боровшегося с огромными волнами темного бушующего океана, а потом я просто стерла этот образ. И предалась наслаждению.
Ветер за окном стих, а небо неумолимо стало светлеть.
- Так мне продолжить? – спросил Арес.
- Ты про раскладывание по полочкам? Если да, то продолжай, а если нет, то я хотела бы немного отдохнуть. Так что, в любом случае, сейчас ты будешь наводить порядок на полках. – Мой голос звучал по-новому, теперь я точно это знала. И эти новые игривые интонации радовали меня.
- Древние боги действительно не умерли. Но вот процесс смены носителя не всегда является заменой человеческой личности на божественное содержимое, с жестким подавлением первой. Афродита, например, не терпит насилия. Поэтому какая-то часть её спит во многих женщинах одновременно. И если наступает момент «примерить новое платье», сразу несколько женщин ощущают в себе пробуждающуюся богиню. Сейчас настал этот момент, и ты почувствовала это, как и ещё несколько десятков женщин на Земле. Но только ты одна оказалась достаточно смелой и достаточно сильной, способной стать Афродитой. И вот теперь я изменил твою жизнь - помог богине проснуться. Но всё могло закончиться для тебя совсем плохо. Для тебя как человека. Именно к этому плохо и относились мои слова о том, что ты не выплывешь. Если бы ты не пришла в себя в душе, мне пришлось бы нести тебя к морю, ты же – Афрогенейя и Понтия. Но и это могло не сработать. Когда же я увидел желтый узор на твоей талии, я понял, что всё хорошо. Это проявляется знаменитый пояс, в который вплетены любовь, желание и слова обольщения. Метаморфоза закончится, когда пояс полностью проявится, и ты сможешь снимать и надевать его снова.
- Каллипига. Я – Каллипига, - прошептала я, засыпая.
***
Я проснулась в объятиях Алекса, от его нежного шепота: «Принцесса, пора вставать, завтрак проспишь».
- Ночью я была богиней, а теперь всего лишь принцесса? - слегка обиженно пробурчала я.
И тут раздался звон будильника. Я открыла глаза. Мой номер, рядом никого. Пять пропущенных вызовов на телефоне, последний в 23:17, все от подруги Лены, к которой я собиралась зайти в гости. Мои вещи на кресле, кажется, так я их разложила перед тем, как пойти в душ после ужина. Неужели это был сон? Не может быть! Я же всё помню, детали не ускользают из памяти. А может всё-таки сон? Да какая разница! Настроение отличное, хочется петь, веселиться, я готова прыгать и хлопать в ладоши. Жизнь прекрасна!
Я пошла в душ. Зеркало запотело. Протерев его, я изумилась отражению - на меня смотрела счастливая юная дева. Если это я, то теперь в магазин за сигаретами и спиртным только с паспортом. И то не факт, что продадут, скажут, что я мамин паспорт принесла. Так сон или не сон?
Из большого зеркала в номере мне улыбалась юная прелестница. Я взяла телефон, во всех профилях соцсетей и в Галерее были фото юной особы, той самой, улыбающейся мне из зеркал. Я достала паспорт, на фото опять она. Или я? Дата рождения моя. Что не могло не радовать. Но я запуталась совсем. Так что же было сном - события вечера и ночи или мои мысли о том, что вчера я выглядела старше своих сверстниц, а сегодня смело бы сошла за старшую дочь. Морок какой-то!
Я оделась и пошла завтракать. Все знакомые здоровались, улыбались и говорили, что я прекрасно выгляжу. Я успокоилась, значит и моя постаревшая версия, и все события накануне были сном. В противном случае, никто не узнал бы в сегодняшней юной деве вчерашнюю старуху. Я села за столик рядом с Леной.
- И куда ты вчера пропала? Я звонила и звонила, звонила и звонила. К кому тебя в гости в этот раз занесло?
- А разве я тебе не обещала, что сегодня всё-всё расскажу?
- Так где ты была?
- Будешь смеяться, но, кажется, я просто свалилась и проспала двенадцать часов.
- Ну, ты даешь! А ночью такой шторм был! Весь берег в пене, я такого раньше никогда здесь не видела.
После завтрака мы пошли на пляж. Действительно, широкая полоса билась о берег, и такая же белоснежная, сверкающая полоса пены лежала на песке.
«Афрогенейя. Афрогенейя. Афрогенейя.» - звучало у меня в голове. И откуда я знаю, что это пенорождённая, один из многочисленных эпитетов Афродиты? Ну, да, из моего сна.
В середине дня выдалась свободная минутка, мы с Леной пошли в кафе выпить кофе и поболтать, разместившись на открытой террасе. Я поинтересовалась, не произошло ли кардинальных изменений в моей внешности со вчерашнего дня. Подруга сказала, что я выгляжу отдохнувшей, но кардинальных изменений точно нет. Разве что волосы вчера были медными, а сегодня скорее - золотые. Но этот эффект смены цвета волос Лена приписала пасмурной погоде вчера, и солнечной сегодня. Я уже собиралась рассказать, какой удивительный сон мне приснился, (сомнений не было, это действительно был сон), но меня прервали.
- Маша, Маша! И нам кофе закажи! - кричали мне Настя с Таней, поднимаясь по лестнице, ведущей ко входу в кафе.
Вот и две недостающие хариты - Аглая и Талия, а Евфросина сидит напротив - пронеслось у меня в голове.
- Привет. Сегодня мы ещё не виделись. Посмотрите, что сейчас я нашел на капоте своей машины.
Пока мы с Леной смотрели на поднимающихся Настю и Таню, к нам сзади подошел коллега, маленький, кругленький, розовощекий Олег Николаевич. На стол он положил игрушечные колчан и стрелы. “Ну чем не Эрот! Свита в сборе,” - подумалось мне. Образы сна не хотели меня отпускать. Но почему сейчас? “Каббалу” я читала лет пять назад, и года три назад перечитывала в третий раз, а мифы Древней Греции - вообще в детстве.
- Присаживайся, Олег, только возьми стул за соседним столиком, - произнесла я.
Мне пришло смс. Почему-то сигнал заставил меня вскочить, что-то упало к моим ногам. Но всё моё внимание было направлено на телефон. Номер незнакомый. И текст: «Каллипига, как освободишься, позвони. Арес». Я опустила глаза вниз, у моих ног лежал золотой пояс.
*Эпитеты Афродиты. Морфа - дающая красоту. Антея - цветущая. Афрогенейя - пенорождённая. Дола - обманщица. Пейто - убеждающая, обольщающая.