История, которую я хочу вам рассказать, очень похожа на сказку, но тем не менее - чистая правда. Или, скажем так: основана на реальных событиях (скидка на эпистолярий и фантазию автора).

Забегая вперёд хочу сказать, что как и в любой истории этой направленности, имеет она концовку хорошую и учит добрых молодцев, что никогда, что бы ни случилось, унывать нельзя. Даже если впереди беспроглядье и обыденность, цикличностью своей напоминающей сценарий известного кинофильма «День сурка».

Итак…, давным-давно, в тридевятом королевстве (королевство это стоит очень далеко и там холодно-прехолодно), служил Родине один бравый солдат и звали его Батон (оперативный псевдоним, плотно закрепившийся за ним ещё со времён постижения наук в военном училище).

Батон служил в зенитном ракетном полку и был известным «карьеристом» (так уж сложилось, что в неполные 40 лет он был уже старшим лейтенантом!!!). Не то чтобы Батон расстраивался от «головокружительности» своей военной карьеры, но, понятное дело, особой радости это не доставляло. Впрочем, в таком состоянии дел были и свои плюсы: никакие (даже самые страшные) кары Батона не пугали. От слова «вообще». Выговор? (Пфффф…), лишение тринадцатой? (гы-гы-гы), ограничение по службе? (ха-ха-ха-ха).

Вопреки всему сказанному, надо заметить, что Батон разгильдяем не был, ибо вверенная ему Отчизной материальная часть (на секундочку - кабина боевого управления!), работала всегда исправно и позволяла командиру полка поражать все, без исключения, воздушные цели. Только он, Батон, точно знал, в какое место надо пнуть ногой, какие контакты подчистить и что подкрутить, чтобы ракеты, взмыв в зенит, неизбежно прервали полётное задание какого-нибудь очередного Пауэрса. Поэтому, сколько бы раз ни песочили Батона на аттестационных комиссиях за поведение «несовместимое с высоким званием Русского Офицера» (нарушение субординации класса Батон-Замполит, злоупотребление крепкими алкогольными напитками в выходные дни и т.д.), совсем уж кардинальные меры к нему не применяли, каждый раз ограничиваясь «последним предупреждением».

Один раз в два года полк выезжал на тактические учения с боевой стрельбой. Поскольку мероприятие это очень ответственное (стрельбу оценивали множество всяких «шишек» с лампасами), и очень опасное для окружения (ракета - существо капризное и крайне взрывное), стрелять ракетами ездили на полигон. Полигон располагался здесь же, неподалёку: в каких-то 4-х тысячах километрах от места дислокации и носил гордое название Ашулук.

Раскинувшись песчаным бельмом на теле Астраханской области, полигон даёт возможность трудится тысячам людей: это и местные (дальние потомки Чингисхана), обслуживающие технические территории и, конечно же, полигонщики, оценивающие действия военных на каждом этапе учений. Естественно, жизнь полигона в большинстве времени является серой и скучной (пустыня всёж-таки), но всё меняется, когда на учения приезжают военные. Вот тогда-то большая куча песка оживляется и превращается в настоящий муравейник. И не просто так, а высокотехнологичный: летают самолёты и ракеты, по пустыне носятся танки, бэмсы и прочая ВэВэТэ. Красота…

Сама боевая стрельба, дело хоть и сложное, но крайне быстротечное (чего там: запустили мишень, засекли локатором, захватили цель, стрельнули), а выжать все соки (чтоб аж ножки тряслись) из военных надо. Что же делать? Правильно! Надо оценить все этапы жизни воинского организьма: повседневную деятельность, действия химиков-дозиметристов, организацию питания личного состава, лай караульных собак наконец…

Именно поэтому, полки, приезжая на полигон, начинали большую стройку, будто собирались оставаться здесь навсегда (ну или по меньшей мере - надолго). В стараниях своих, у командования иногда случались неконтролируемые припадки маниакально-эстетического психоза: выкладывание цветными камушками триколора размерами удобно обозреваемыми с МКС, разбивкой клумб с экзотическими цветами (в пустыне, бль!), маскировочной раскраской пусковых установок под трубы котельной и много еще чего непотребного.

Всё это делалось с одной лишь целью – удивить московский бомонд, прибывший проверить чего тут, да как. Вот и сегодня: ожидалось прибытие большой группы важных военных чинов и банды клерков, призванных разорвать потуги коллективного труда в клочья.

- Товарищи офицеры! Сегодня ожидается прибытие контрольной группы Главного штаба ВВС! С целью проверки готовности полка к боевой стрельбе! Которая, как известно, состоится завтра! – командир полка, подчёркивая важность момента, прохаживался перед строем лично - Мы все хорошо потрудились, а посему! Чтоб ни одна блядь! – он обвёл строй строгим взглядом – Ни одна! Ты слышал, Батоненко? – Командир заглянул в глаза Батону (там было мутно, как в селевом потоке) – В период с 10 утра и до особых указаний не вылезала из своих нор! Под страхом смертной казни! Понятно?!

- Тааак тооочно… - промычал в ответ строй.

- Разойдись!

Строй послушно рассосался по «норам» …

В означенный час кавалькада «спортсменов» в сопровождении опричников появилась в границах боевой позиции полка. После доклада командира самому важному генералу (он, конечно же следовал во главе косяка), вся группа приступила к осмотру лагеря. Впереди, вооруженный двухметровой указкой, резвым сайгаком прыгал командир, указывая то на одно, то на другое достижение народного хозяйства. Всё шло прекрасно, осмотр вот-вот грозил закончиться, и командир почти уже выдохнул как вдруг… дверь кабины боевого управления распахнулась, изрыгая облако едкого чёрного дыма (видимо нежная электроника не выдержала температурных истязаний в 50 цельсионных отметок), и на песок, прямо к ногам самого важного генерала, шлёпнулся Батон. «Сука!», - грустно подумал командир,

- «ПиZдец»… Батон, беспрестанно кашляя, встал и приготовился к немедленной казни.

- Товарищ старший лейтенант! – зашипел командир, - Что здесь происходит?

- Тащ командир, - начал было Батон.

- Молчать! – взвился командир, - шагом марш отсюда!

- Йоп твою мать! – оглушительный рёв заставил всех присесть.

Командир не видел, но понял, что орёт «самый главный» и, зажмурив глаза, приготовился к эвтаназии.

- Йоп твою мать! - опять заорал «самый главный», - Батон!!! Это ты?!

Тут надо пояснить, что несмотря на всю "могучесть и великость" русского языка в нём не найдётся слова, которое бы описало ту крайнюю степень недоумения, которое испытали все присутствующие (глагол «охуели» не в полной мере справляется с этой задачей). Батон (тоже изрядно удивлённый) всмотрелся в лицо генерала.

- Сопля? – прошептал он.

- А кто ж ещё?! – заорал тот,

- Как есть - Я!

Генерал подбежал к Батону и заключил его в объятия.

- Батон! – орал генерал, хлопая Батона по спине.

- Сопля! – орал Батон, оставляя на чистой генеральской рубашке грязные следы.

- Командир! – спохватился генерал, - где командир?

- Я-я-я здесь, товарищ генерал… - проблеял тот.

- Я забираю его с собой! А вы! – он обратился к своим сопровождающим, - оставьте людей в покое! У них стрельба завтра! – и Батон с Соплёй, что-то обсуждая на ходу и, поминутно хохоча, направились к УАЗику…

Завершая и так затянувшуюся историю, кратко подведу её итоги: На следующий день Батон, с помощью заклинаний и синей изоленты, восстановил работоспособность КБУ и полк отстрелялся на «отлично». Вскоре (недели через две после возвращения домой), Батон убыл к новому месту службы. В Москву. На пенсию он ушёл в звании полковника…

P.S. У Батона спросили: «Почему такой серьёзный человек обладает таким неуважаемым прозвищем как «Сопля»». Тот ответил, что «Сопля» был прозван «Соплёй» ещё на первом курсе за то, что был каптёром и его старания были отмечены командованием посредством присвоения ему очередного воинского звания «ефрейтор».  А уважение оно и вовсе уж не по прозвищу меряется. И уж тем более - не по погонам… И да. Вот ещё что: Батон ни разу не посетил с проверкой свой родной полк (хотя акцию возмездия предрекали многие).