Джордж Ромеро жил, жив и будет жить!

 

Рухнул мир, сгорел дотла,
Соблазны рвут тебя на части.
Смертный страх и жажда зла
Держат пари.
В темноте рычит зверье,
Не видно глаз, но все в их власти.
Стань таким, возьми свое
Или умри.

Ария * Вампир

 

Если есть вероятность того, что какая-нибудь неприятность может случиться, то она обязательно произойдёт.

Законы Мерфи

 

Ад разверзся и выблевал в наш мир отродья смердящие, хищные и алчущие смерти людской. Улицы городов заполонили живые мертвецы, движимые чудовищным голодом. Они рвут, кромсают, жрут… И их все больше и больше.

Мертвые стали править миром живых, загнав людей в тесные анклавы. Люди воюют с мертвыми за право жить и с другими людьми за осколки прошлого и власть в новом мире. И если ты еще жив и хочешь остаться таким, то возьми в руки оружие и сражайся!

 

1. Пятница

или награда за спасение амазонки

 

Гэта быццам дрэнны сон,
Гэта жудасны кашмар.
Як нам уцячы адгэтуль
Мы ў аблозе ў пачвар.
Litvintroll «Rock’n Troll»

Это вроде плохой сон,
Это ужасный кошмар.
Как нам уйти отсюда
Мы в осаде в чудовищ.

Litvintroll «Rock’n Troll»

 

Если ты хорошо себя чувствуешь, не волнуйся. Это скоро пройдет.

Законы Мерфи. Постулат Боулинга

 

Я лежу на краю симпатичной березовой рощи, выросшей на небольшом холмике на виду у когда-то деревни когда-то района когда-то страны. Легкий ветерок качает кроны берез надо мной и пробегает волной по соцветиям трав. Солнечные лучи пронзают березовую листву, отчего на траве образуется своеобразный рисунок, похожий на камуфляж из зеленого и солнечного. Лежу я не один, компанию мне составляет прекрасная леди SAKO TRG-42 калибра .338 Lapua Magnum на сошках Harris. Ствол, цевье и прицел винтовки любовно обернуты размахренными кусками старой камуфляжной рубахи, придавая оружию вид ветки, поросшей мхом. Подо мной мат-кейс упомянутой леди TRG. Удобная штука – и винтовка в собранном виде в него упаковывается, и несколько магазинов с патронами, да еще лежать можно на нем развернутом, чтобы утренняя сырость не беспокоила снизу мой организм в положении лежа. На мне лохматая накидка-гилли, физиономия моя намазана камуфляжным кремом. В наше время, даже если перед тобой мертвая деревня, лучше не светиться. Как говорится, «на Аллаха надейся, а верблюда привязывай».

Лежу я не просто так, в моих руках бинокль, с помощью которого я осматриваю особенности деревенской архитектуры средней полосы России с постапокалиптическим налетом – там стекла нет в окне, тут забор повален, а вот там, подальше вглубь – и вообще дом сгорел. Вороны кружат над несколькими ближайшими ко мне районами деревни, выбирая себе жратву. Время падальщиков пришло, пиршествующих на обглоданном костяке старого мира. И это только окраина деревни, наверняка ближе к ее центру таких штрихов художника Смерти побольше будет.

Деревню я рассматриваю тоже не просто так. Проехать бы мне через нее надо, чтоб не делать лишние пятьдесят километров, ибо форсировать мне необходимо речку, что течет недалеко. А бродов-то я не знаю, а ближайший мост сломался… Ну как сломался – провалился на нем танк Т-72, на котором срочники-дезертиры домой подались. Вот без отеческого руководства командиров и залезли на этот мосток, который ничего тяжелее комбайна не выдержит, а тут сорок шесть тонн! Почему я решил, что это дело рук срочников-дезертиров? А один из них – механик-водитель до сих пор торчит из своего люка. Видимо, сломал шейные позвонки, когда танк с моста спикировал, а потом ожил. Теперь выбраться не может, потому что башню довернуть его мертвому мозгу не под силу, а иначе не вылезти никак. Удивительно, как еще смог голову и руку протиснут в узкую щель открывшегося люка. Так и страдает, махая руками и тряся головой на сломанной шее, роняя вонючую слюну на погон младшего сержанта. Где его сотоварищи, и почему его они не проконтролировали в голову – истории не известно.

Я уже больше тысячи километров намотал в ходе бегства из столицы, охваченной безумием каннибализма и анархии, поэтому по дороге насмотрелся на самые различные проявления конца света на любимой родине: от полностью вымерших населенных пунктов до зарождающихся феодальных городков-государств, сумевших выстоять под напором живых трупов. В одном месте, стоило мне свернуть с трассы и направиться в городок в поисках еды и топлива, гостеприимные хозяева недвусмысленно дали знать, что чужих не ждут. Недвусмысленно – это мягко сказано. Я никогда не попадал до того момента под минометный обстрел, поэтому, стоило метрах в тридцати от дороги упасть заунывно провизжавшей в воздухе стодвадцатимиллиметровой мине, выворотившей кучу земли и полоснувшей осколками по придорожным кустам, я тут же развернул машину и драпанул, едва удерживая в тонусе сфинктер.

Отбросив воспоминания, снова смотрю в бинокль. Поначалу деревня выглядит вымершей… То есть полностью вымершей, так как самой большой мерзости этого года – ходячих мертвецов, в ней тоже не заметно. Промеряю расстояния лазерным дальномером, добытым в самом НАЧАЛЕ в том же магазине оптики, что и бинокль. До крайних заборов семьсот метров, что порождает сомнения – добраться пешком по практически открытой местности и все тихонько разведать дальше или с лихим задором Первой Конной армии под командованием Семена Михайловича Буденного сразу рвануть не машине. Будем посмотреть, как говорят в Одессе. Я один, и жизнь у меня одна… не считая той, что можно обрести после укуса зомби, поэтому беречь мне надо свою основанную на белковом метаболизме форму существования материи как зеницу ока.

Сомнения мои развеяло движение на выезде из деревни, где гордая щебенка деревенской улицы постепенно сменяется пыльной грунтовкой. Сменив дальномер на бинокль, вижу особь женского пола блондинистого типа, живую во всех смыслах, удирающую со всех ног от двух особей мужеского пола, живых, но мертвых. Мертвецы, очевидно, не новички, так как уже довольно быстры. Поразмышляв полсекунды – стрелять или дать подойти, решаю – стрелять. Зомби явно уже отъелись мертвечины и вполне могут нагнать женщину, которая при беглом осмотре в оптический прицел оказывается молодой девушкой с хорошей фигурой, подчеркнутой обтягивающими когда-то светлыми, перепачканными джинсами, в порванной рубашке. «Спокойно, Вадим!» - говорю я себе, досылая патрон в патронник и ловя сеткой прицела ближнего к девушке зомби. Лицо мертвеца неплохо сохранилось и свидетельствует о том, что горячие кавказские парни и после смерти нашим девушкам прохода не дают, по прежнему предпочитая блондинок. Ну да, у своих-то усы и носы не хуже, чем у мужиков. Прицеливаюсь… Я хотя и управляю снайперкой, все ж не профессионал, чтоб на семьсот метров в движущуюся голову зарядить. Поэтому мой план таков – валю зомби выстрелами в грудь, а сам с автоматом навстречу девушке выдвинусь и там уже добью мертвецов.

Выдох. Удар сердца, пауза… Кажется даже кузнечики притихли, напряженно ожидая. Палец нежно выжал спуск, чувствуя упругость пружины. Боек разбил капсуль, вспыхнул порох в гильзе, мгновенно превращаясь в локальный ураган газов, выталкивающих пулю из дульца гильзы в нарезы ствола, впивающиеся в ее оболочку. Выстрел! Пустоголовая пуля весом около восемнадцати грамм с баллистическим пластмассовым наконечником покинула ствол со скоростью больше девятисот метров в секунду. Эта пуля – совершенное выражение смерти, сгусток мертвой энергии, подобный первичной сингулярности из Теории Большого Взрыва, ставшей точкой перехода от старого мира к новому, а сейчас – от живого к мертвому. Звук выстрела приглушен глушителем, но все равно достаточно громок, чтобы разбудить любого зомби поблизости. Но жертва все равно не услышит выстрел, потому что пуля настигнет ее почти в три раза быстрее, чем звук. С момента, когда пуля покинула ствол, жертва словно попала в квантовый парадокс с котом Шредингера – вроде бы жива, но уже мертва. Однако, довольно лирики и физики, работать надо быстро! Успеваю заметить в прицел бурые брызги и куски плоти, вырванные развернувшейся в теле зомби пулей.

Затвор. Экстрагированная гильза почертила дугу, наполнив утренний воздух запахом сгоревшего пороха. Кто знает, может быть она станет домом для какого-нибудь насекомого в этом лесу. Второй патрон подан в патронник, затвор заперт. Прицел на мертвеца. Расчет траектории на дальности семьсот метров. Выдох. Удар сердца, пауза... Выстрел! Второй труп упал на землю, окрасив воздух облачком крови.

Я вскакиваю, сбрасываю гилли и, подхватив с мата «Вал», что есть силы бегу наперерез к грунтовке по склону холмика. Девушка заметила меня и бросилась по траве мне навстречу, оглядываясь на трупы. Мертвецы уже поднялись и воодушевленно продолжили погоню, увидев, что кроме десерта, к ним бежит и основное блюдо. Однако, мой расчет был верен, зомби не только отстали из-за падения, но еще второму пуля попала над ключицей, практически оторвав шею. Такой уже нормально и не укусит, головку-то не держит совсем.

Между мной и блондинкой метров сто двадцать, трупы отстали еще на пятьдесят. Пока не запыхался от бега, опускаюсь на колено в егерскую стойку. Правая нога отведена назад, голень плашмя лежит на земле, образуя надежную опору для стрельбы. Вдох-выдох, вдох-выдох – успокаиваю дыхание. По переносице стекает капелька пота – хоть и утро, а уже жарко! Вскидываю «Вал», переводчик ставлю на одиночные. Локоть левой руки покоится на левом бедре. В стекле коллиматора точка прицельной марки расположилась на лице кавказца. Выстрел, еще. Попал! Девятимиллиметровая пуля патрона ПАБ-9 раскидала мозги трупа вперемешку с костями и кровью по грунтовке. Теперь второй абрек. На этого ушло четыре патрона, уж больно его полуоторванная башка нестабильно болталась. А для меня каждый промах из «Вала» - как ножом по сердцу. Где теперь взять такие редкие патроны?! Выстрелы «Вала» тихие, словно новогодний салют пробками шампанского. А мои тактические активные наушники MSA вообще превращают звуки выстрелов в приятные хлопки. Быстро извлекаю из поча на РПС полный магазин, подбивом сбрасываю магазин из автомата, заряжаю, осматриваю окраины деревни на предмет любопытствующих, услышавших переполох, левой рукой в это время засовываю сброшенный магазин в мешок-подсумок на пояснице. Так быстрее, потом дозаряжу и рассую все по местам.

Девушка подбежала, крови на ней не видно, опасности в качестве потенциального зомби она не представляет, и я уже собираюсь подняться с колена, чтобы представиться свежеспасенной красавице (а она действительно красавица!), как замечаю движение между крайними домами. Нарвался! Указав девушке рукой направление к моей лежке, я продолжаю наблюдение. Что-то быстрое и крупное! Если б было мелкое, то яблоня в саду за крайним домиком не раскачивалась и не трещала бы так под напором пока еще невидимого тела. Черт возьми, морф!!! Все мои познания из прикладной постапокалиптической зомбоморфологии говорят мне, что зомби, отъевшийся на представителях своего вида, быстро преобразовывается. И результаты преобразований впечатляют и устрашают, да еще мутировавшие зомби становятся очень стойкими на рану. Люди-зомби превращаются в обезьяноподобных ловких убийц с клыками самца гориллы. Собаки становятся гигантскими гиенами с крокодильим челюстями. Однажды мне попался морф неизвестного происхождения, разъевшийся до величины саблезубого тигра-махайрода с клыками длиной сантиметров тридцать. Убивать таких сподручнее из «Утеса» или КПВТ.

Как известно из законов Мерфи, если неприятность может случиться, то она случается, причем в наиболее худшем из возможных вариантов. И вот, сломав широченной грудью забор, ко мне по лугу несется морфомахайрод или трупоклыконосец, если вам угодно. Ростом он с хорошего теленка, весом, думаю, килограммов триста. Такому и кусать не надо, достаточно просто сесть или лапой вмазать. От его пятиметровых скачков земля гудит и стонет. Мощные когтистые лапы отбрасывают комья грунта с пучками травы, с клыков слетают клочья пены, под короткой буро-серой шерстью мышцы бугрятся на лапах и широченной грудной клетке при каждом скачке. Пасть широко распахнута, демонстрируя прекрасное состояние орудий убийства в виде длинных клыков, не умещающихся во рту мутанта при закрытых челюстях. Кроме клыков в пасти полно развитых резцов, которых так много, что эти челюсти могут сделать честь зубному набору любой акулы. Причем морф явно недавно кушал, так как вся его морда перемазана свежей кровью, и он очевидно намерен пополнить содержимое своего желудка мной. Или частью меня, но от этого не легче.

Подпускаю морфа метров на восемьдесят-сто, чтобы было больше шансов попасть ему именно в мозг, а главное – пробить толстые мышцы и кости мутанта. Стреляю сплитами, пули рвут плоть морфа на голове и плечах, выбрасывая фонтанчики крови, но морфомахайрод скачет вперед, и я нутром чувствую приближение смерти, весь мой негустой шерстяной покров Homo sapiens двадцать первого века встал дыбом по всему телу. Переводчик бросаю на автоматический огонь, отсекаю короткие очереди, вижу трассеры последних патронов. Мутант быстро приближается. Выхватываю еще магазин, сбрасываю пустой, и понимаю, что не успеваю. Морф фантастическим рывком оказывается передо мной и бьет меня своим бронелбом в грудь, отчего я пролетаю несколько метров, падаю на спину и ударяюсь затылком так, что если б не шлем, потерял бы сознание. Трупоклыконосец поднимается на задние лапы, чтобы с высоты своего немалого роста медведя-гриззли вонзить мне грудь свои ужасные клыки. От таких и жилет третьего класса не спасет, а моя бронекуртка «Казак», прорвется, словно бумага. Морф заносит верхнюю челюсть все выше, увеличивая замах для финального удара. Я вытягиваю из набедренной кобуры АПС, перевожу переводчик на автоматический огонь, и удерживая «стечкина» двумя руками даю очередь в полный магазин в голову морфу. С такой дистанции все двадцать пуль приходятся в цель, хотя пистолет рвется из рук, как маленькое ошалевшее животное. Пули выбивают правый глаз морфу, откалывают часть одного клыка, но он жив, хотя и мертв. «Стечкин» позволил мне выиграть лишь мгновение, опешив морфа. Это мгновение мне нужно, чтобы открыть сокровенный поч, в котором как раз для такой безысходной ситуации за кольцо зафиксирована Ф-1. Достаточно вытащить «лимонку», ее предохранительная скоба отскочит, и примерно через три с половиной секунды мое бренное существование прекратится.

Это как замедленные съемки. Я на спине, хруст открываемой «велкро» поча, пальцы чувствуют ребристое тело Ф-1, голова морфа со страшными клыками надо мной, из пасти мутанта стекает вязкой струйкой смесь слюны и крови…

Бам! Надо мной голубое небо, маленькое облачко, что-то капает мне на лицо. Дождь? Я уже умер и попал в Ирий, где вечно лето и богатая охота? Стираю рукой капли с лица. Они воняют ходячей мертвечиной, а на вид – бурая жижа – мертвая кровь зомби. Пальцы другой руки все еще внутри поча на ребрах «лимонки». Кажется, она еще подождет своего времени. Осторожно отпускаю гранату и закрываю клапан подсумка. Пока не пригодился, пока не пригодился – стучит кровь в висках. Сажусь. Рядом распростерто тело морфомахайрода с простреленной крупнокалиберной пулей головой. Зачем-то толкаю ногой его когтистую лапу с застрявшими между пальцами комьями земли и обрывками травы. Морф не двигается. Где-то внутри головы просыпается здравый смысл, который, ерничая, задает вопрос: «С какой целью пинаешь зомби? Не лучше ли просто свалить? А вдруг он пошевелится? Что тогда будешь делать? Забросаешь его говном?»

Все еще сидя на земле, оборачиваюсь, и на краю рощи вижу мою (почему мою? – появляется мысль) блондинку. Она стоит, держа в руках мою (это вот точно – мою) TRG-42. Хороший выстрел. Главное – вовремя. Снова окидываю ее с ног до головы, обращаю внимание на то, как красиво ветер развевает светлые волосы девушки.

Все еще не до конца придя в себя, механически подобрал магазины и «Вал», добежал до рощи, упал на подкосившиеся колени и долго блевал до таких судорог в животе, что побоялся, как бы вдобавок с другой стороны пищеварительного тракта запоздало не испачкать трусы завтраком. Неудобно ж будет перед дамой. Хоть за последние месяцы я неоднократно рисковал жизнью, но так близко и так ясно увидел смерть впервые. Даже почувствовал ее на ощупь. На ощупь смерть ребристая как корпус «лимонки».

 

• - А меня зовут Катя, - представилась она, когда мы уже тряслись по просеке на моем «Дифендере», направляясь к охотбазе, указанной моей (вот опять!) блондинкой.

Катя уже переоделась в нормальную (для нашего времени) тактическую одежду – брюки со множеством карманов, берцы и облегченный «плитник» BFG PLATEminus. Между ее колен, упершись в пол неродным телескопическим прикладом Magpul, разместился АК-103 в крутом обвесе. На перфорированной направляющей московского «Зенита» сверху расположился голографический коллиматор EOTech и откидной трехкратный магнифаер. Под цевьем – регулируемая передняя рукоятка, рукоятка управления – тоже тюнингованная, а не штатная, сконструированная для рук среднестатистического бойца Советской Армии, средний срок службы которого в условиях атомной войны измерялся бы десятками минут. В условиях тотальной войны нужно оружие эффективное, массовое, дешевое, и только потом уже – удобное. Автомат Калашникова в базе – как раз такое оружие. У Кати же на автомате слева от цевья – тактический фонарь, а справа –комбинированный лазерный целеуказатель видимого и ИК-диапазонов неизвестной мне фирмы. Завершали всю эту красоту ПБС и трехточечный ремень. Не автомат, а гипербластер! В кобуре на правом бедре Кати расположился Glock-22 сорокового калибра, а рядом – нож. Штурмовой ранец девушки с тактическим томагавком лежал на заднем сиденье рядом с моей винтовкой в чехле.

Это сейчас я любуюсь катиной снарягой. А до этого я любовался ее стоячим третьим размером под обтягивающей боевой рубахой. Потом я уже разглядел ее небесно голубые глаза, милое лицо и особенно – упругую попку, когда она согнулась, забрасывая ранец в машину. Сейчас мы едем на джипе по проселку, и каждая колдобина на дороге отдается прыжком машины, а катина грудь повторяет вертикальные перемещения, ужасно отвлекая меня от руля и способствуя оттоку крови от мозга.

Как Катя оказалась в этой переделке, да еще совсем одна? Их команда – группа единомышленников из клуба практической стрельбы «Золотая пуля» обосновалась на охотбазе в шести километрах от проклятой деревни. Катя решила сходить на разведку, помародерить в домах на предмет гражданской одежды, белья, женских санитарно-гигиенических причиндалов и так далее, о чем во время бегства из зачумленного города никто и не думал. И не удивительно! Когда за тобой гонится полгорода оживших трупов, о прокладках мысль в голову не идет, на первом месте – еда и патроны. Поэтому Катерина, оставив своих товарищей на базе, отправилась в экспедицию, что было довольно легкомысленно с ее стороны. За примеркой очередных джинсов перед зеркалом ее и застали два мертвяка, а автомат оказался в другой комнате (без зеркала!). Катя выскочила в окно, побежала, куда глаза глядят, лишь бы оторваться от зомби. Дальше я все знал и даже поучаствовал.

На мое счастье, любовь Кати к оружию начиналась еще до занятий практической стрельбой из пистолета и карабина. Катин папа служил в органах и увлекался охотой и стендовой стрельбой, на что каким-то образом умудрился подсадить свою дочурку, которая предпочитала поездку на стрелковый стенд тусовке в клубе. Навыки стрельбы из отцовского карабина не прошли даром, и точный выстрел спас мне жизнь. Правда, Катя уже высказала мне претензию, что из-за моей винтовки у нее будет синяк на плече. Видите ли, отдача такая неожиданно сильная, что просто возмутительно и недопустимо по отношению к девушке.

• - И вообще! – Закончила тираду своих претензий Катя, гордо вздернув носик и скрестив руки на груди, отчего еще сильнее обозначила свой объем. У меня даже в горле пересохло, и я едва успел затормозить, чтобы не задавить семейство ежиков, вразвалочку семенящих по своим делам через дорогу.
• - А что поделаешь, триста тридцать восьмой – это вам не в тапки срать! – Отшутился я.
• - Дурак! – С притворно обиженным видом надула губки Катя и ткнула меня кулачком в плечо.

Остаток пути прошел в непринужденной беседе, а по сторонам грунтовки мелькали луга и рощицы, согретые ласковым летним солнцем. Периодически дорога ныряла в лес, и кроны деревьев практически скрывали небо, пропуская редкие лучи солнечного света. На дорогу выползали корни деревьев, порой ветки хлестали по лобовому стеклу, лиса выскочила из-за куста орешника, испуганно взглянула на джип и снова скрылась среди деревьев.

 

На охотбазе, превращенной в небольшой лесной форт, Катя представила меня своей команде, в которой она оказалась атаманом несмотря на свой цвет волос.

Старшим по возрасту и за снайпера тут был Стас, вооруженный «Тигром» и CZ-75.

• - Стас, - представился он. – Позывной «Monday».
• - Дима. – Здоровенную медвежью лапу тянет мне человек с фигурой пулеметчика. Или гранатометчика. Или вообще не человек, а потомок легендарных волотов. У него действительно ПКМ и «стечкин». Верно, ПМ в такой руке просто затеряется между линиями жизни и любви. ПКМ-то выглядит зубочисткой. – Позывной «Tuesday».
• - Сабина. – Наигранно застенчиво улыбнулась миниатюрная стройная брюнетка с «ксюхой». – Позывной «Среда» по-русски. Чтоб короче.
• - Женя. Я водила вот этого танка, - коренастый парень убрал в карман губную гармошку и кивнул головой на бронированный «Урал»-«покемон». У Жени АКМС и ПМ. – Позывной «Thursday». Периодически развлекаю музыкой всю банду.
• - Ну и я иногда бью в бубен! – Хохотнув, ввернул Дима.

Катя протянула мне рацию:

• - А ты, Вадим, будешь Пятницей, короче – Friday. А я – Sunday.
• - Что-то Робинзоном Крузо отдает. – Усмехнулся я. – Почему по дням недели позывные?
• - Потому что я главная и сплю со всеми по порядку дней недели, что никому не было обидно. – Абсолютно серьезно сказала Катя, отправив мою нижнюю челюсть в полет до земли.
• - Серьезно? – Выдавил я слегка изумленно. Слегка – это от того, что насмотрелся уже на всякое, и матриархат – далеко не худшее, что довелось видеть. – И никто не возражает? И Среда в этом участвует?
• - Ага, - ответила на все вопросы разом Катя и подошла ко мне. – Кстати, сегодня пятница.

Она засунула свой пальчик за пряжку разгрузки, прислонилась ко мне всем телом, и наши почи, набитые магазинами, коснулись друг друга.

Ее волосы пахли цветами, летом, а еще немного сгоревшим порохом и ружейным маслом. Моя голова пошла кругом, тогда я наклонился к ее ушку и прошептал:

- Может быть и "Среду" с собой захватим?

Комментарии для сайта Cackle