Я тогда ошивался некоторое время в кадрах, и он был одним из моих многочисленных начальников, а именно начальником сектора.
   Это был человек-легенда.
   Он был стар, как 100 галапагосских черепах и мудр, как они же. Бороться с ним было бесполезно. В кадровом обеспечении он знал все, даже больше тех людей, которые писали приказы о кадровом обеспечении.
   Своей въедливостью в смысл плодимых нами документов он просто поражал. Он читал все, даже то, до прочтения чего не опускался любой здравомыслящий человек. Видимо, если есть какое-то божество, покровительствующее кадрам, то оно должно было объявить Петровича своим апостолом, единственным и неповторимым.

«Не-е-ет, она этого не говорила…», «Не-е-ет, этого недостаточно…» вечно раздавалось из его кабинета. Даже у меня, человека, повидавшего на своем веку разных руководителей, этот мастодонт иногда вызывал желание вырвать у него читаемое им личное дело очередного кандидата и бить его по голове до тех пор, пока его извилины не перемешаются и не начнут адекватно воспринимать действительность.
   По началу я его воспринимал как… Ну как опер может воспринимать сотрудника кадрового аппарата? Ну как ковбой нотариуса.
Но к тому времени я был уже достаточно взрослым человеком и со временем понял, что такие люди нужны и они на том самом месте, которое рыцарям плаща и кинжала обеспечивают достойное прохождение службы и спокойный выход на пенсию. Правда, в моем случае это немного не сработало. Хотя, учитывая мою «проблемность» при увольнении, Петрович сделал все – и не потому, что я это был я – чтобы статья, по которой я увольнялся, позволила получить мне пенсию.
   Петрович, прости меня. Не прав я был.