- Просыпайся, внучонка. Я тебе чудо покажу.

Дедушка открыл окно, и в комнату ворвался свежий ночной аромат. Днем ты такого не ощутишь. Баба Пана под окном сажала ноготки и душицу. Весь день растения томились под жарким солнцем, а ночью выдыхали, растекаясь нежным, пьянящим ароматом.

- Дыши носиком, носиком дыши. Вот, вот!  И сон пройдет.

Дедушка достал с печки теплые носочки и чистую рубашку. Баба Пана специально складывала мои вещь на печку, надевать теплые вещи приятно даже в жаркую погоду. 

- Косы спрячь! - скомандывал дедуля.

Я послушно завязала косынку и надела калоши. Мы как два воришки выскользнули из дома, ведь наш ночной поход был огромной тайной. Беспородный пес, привязанный у калитки, завилял хвостом и заходил кругами, лязгая цепью и грозя выдать наш полуночный побег.  У деда в рюкзаке брякнул термос с молоком. В абсолютной тишине звук напоминал колокольный звон. Мы на секунду замерли. Все спокойно! Можно идти.

Наш дом находился на самом краю деревни. От него в две стороны расходились дороги, мы бодро зашагали по той, что вела к реке. Через пару минут глаза привыкли к темноте и можно было различить очертания деревьев.

В гуще леса пела печальную песню какая-то ночная птица.

- О чем она так грустно поет?

- Ей страшно.

- Чего она боится?

- Вдруг день никогда не наступит.

Воздух мерцал. Вначале один светлячок пролетел у самого края дороги, потом еще один, и еще, и еще. Мне казалось, что мы шли по небу, а звезды шумным роем кружились вокруг нас. В том месте, где мы остановились, берег был высоким, до воды было примерно четыре метра. Ноги немного гудели, а от звенящей тишины глаза начали слипаться.

- Нужно поесть.

Дедушка достал из рюкзака ржаные лепешки и молоко, а потом он тихо запел. Его голос был бархатным, он сливался с ночными звуками. Дедушка пел про степь и лошадей, глаза мои постепенно стали закрываться. Уже сквозь сон я услышала.

- Спи внучонка! Спи… А я буду рядом.

Засыпая, я думала о том, чтобы во сне ко мне пришла мама. Я ее не видела уже три месяца. В конце мая  она привезла меня со своим новым мужем в деревню.

Мамин новый муж в отличие от всех остальных был перспективным, так тетя Люба говорила, она, кстати, и предложила на время отдать меня в деревню.

Первый раз дядя Гоша появился в нашей семье год назад, прожил немного, потом надолго пропал. Мама говорила, что он ушел на большом корабле в море. Про моего папу она также говорила, когда я спрашивала. И вот в конце марта дядя Гоша вновь объявился. Наш дом быстро наполнился импортной техникой, а мои платья и ботинки отличались от тех, что носили мои сверстники во дворе.

- Родить ему нужно быстренько. Вот придет с рейса, а его дома ждет свой, а не чужой ребенок!

Тетя Люба на меня посмотрела с сожалением.

На следующий день меня увезли в деревню. До этого дня я ни разу не видела своих деревенских родственников, но увидев встречающую нас женщину, я сразу догадалась, что это моя бабушка. Черная тугая коса была практически не тронута сединой и взгляд как у мамы. Сходство было поразительным. Они долго смотрели друг на друга, а потом бабушка спокойно сказала.

- Уезжай! Куклёнку свою можешь оставить.

Дядя Гоша закрыл окно в машине и сделал музыку громче.

- Мама, зачем ты так? Я ведь у вас никогда ничего не просила.

- А нужно было. Может, и краснеть за тебя не пришлось.

Бабушка взяла меня за руку, и теперь я уже с другой стороны смотрела на маму. Это была уставшая, напуганная девчонка. Мне показалось, что и ростом она стала гораздо ниже.

- Простите. – мама сказала это очень робко.

Несколько секунд она стояла, не решаясь сесть в машину, а потом резким движением открыла дверцу, и они уехали.

Уехали…

Мне нравится запах махорки. Этот запах меня и заставляет проснуться. Я открываю глаза, яркое отражение луны заставляет меня зажмуриться. Я еще раз медленно открываю глаза. Лунная дорожка настолько широка, что река напоминает серебряную цепочку. Я пытаюсь в потоке ночных звуков услышать ту птицу, которая жалобно пела об ушедшем дне.

Он наступит, обязательно наступит.

 - Ты поплачь, внучонка... Это сейчас больно, а потом пройдет, время как жернова все самые острые углы обточит, останется только шрамик на память.

«Светла память тебе, баба Паночка.

Светлая память тебе, дед Егор.»