Баю-баю кота, колыбелька золота,
А у дитятки моего и покраше того.
Баю-баю кота, периночка пухова,
А у дитятки моего и помягче того.
А-а-а-а....
Я видел ангела, он, прижавшись к маминой груди, мирно посапывал приоткрыв ротик. Хрупкий мирок ангелочка пока заключен в этих объятьях. На секунду ангел задерживает дыхание, я вижу, как его малюсенький носик вбирает воздух. Родной запах, который не спутаешь ни с чем. От мамы пахнет дегтярным мылом и молоком. Мама рядом, а значит в мире ангелочка все спокойно, не страшен завывающий ветер за окном, мама лишь на секунду потревожит сон, укутывая ангелочка потеплее в пушистую шаль.
- Снег к утру пойдет. - прохрипел дед.
Его прогнозу можно было верить. Культя, которая когда-то была крепкой рукой комбайнера предательски ныла, предвещая ненастье.
- Уймись?! Чего ты там несешь?! - бабушка замолчала всего лишь на секунду, чтобы разразиться на деда с еще большей силой, - снег, пойдет! Договоришься... Ты парники раскидал?! Дрова наготовил?! Молчишь?.. Вот и молчи, молчи! Ой, Тяпа!
Ангелок даже не шелохнулся, невидимый кокон, сотканный из маминой нежности полностью укрыл малышку. Мама напевает знакомый мотив. Закрыв глаза, я про себя проговариваю слова песни. Я помню ее хорошо, мне мама пела, когда я еще был ангелом.
Бабушка продолжает ворчать. Через несколько минут она переключится на что-то другое. Весь вечер она будет ругать власть, соседей-безбожников и называть деда обидной кличкой.
- Ой! Тяпа! Тяпа!
- Митинька. – мама тихонько пропевает мое имя, как песню, - Митинька.
Затем она аккуратно укладывает рядом со мной Василинку, теперь я могу рассмотреть ангелочка еще лучше. Розовые щечки, пушистые реснички, аленькие губки. Малышка спит очень безмятежно.
Мне хочется, чтобы она была лучше, лучше все эти взрослые.
Периодически мои мысли нарушают злобные тирады извергаемые бабушкой. Я слышу ее голос еще несколько секунд, затем звон заполняет сферу вокруг меня, голос бабушки становится практически не слышным.
- Будь лучше! Слышишь? – шепчу я очень тихо.
Звон в ушах становится настолько громким, что я не слышу даже себя. Ангелок открывает глазки, звон сменяет полная тишина. Такая тишина, наверное, бывае только в космосе.
Это абсолютная тишина...
Про космос и гигантские звезды я узнал от Олеси Игнатьевны. Молоденькая учительница, приехавшая после института к нам в школу по распределению, еще не успела зачерстветь, от нее пахнет сиренью и взгляд по-детски озорной. Она еще способнна радоваться за вечно чумазого Вадика и его, улучшающейся технике чтения. Радоваться так, словно в этом заключена ее основная миссия. После уроков Ольга Игнатьевна задергивает поплотнее черные шторы. Трехлитровые банки-светильники с трафаретом звезд имитируют звездное небо. Ольге Игнатьевне понравилась наша идея с самодельными проекторами. Вчера на линзу диапроектора она положила трафарет луны. Луна на серовато-голубом потолке выглядела совсем как настоящая. Несколько минут ребята восторженно галдят, немного погодя, Ольга Игнатьевна освещенная настольной лампой начинает читать Жюля Верна. Глаза моих товарищей изредка поблескивают в темнате, напоминая звезды.
Прикосновение ангелочка заставляет меня вздрогнуть. Василинка смотрит на меня улыбаясь, мне кажется она все знает, она прочла мои мысли.- Ты ведь умеешь хранить тайны!
Ангелочек корчит гримассу похожую на улыбку.
- Оставайся ангелом даже когда вырастишь.
Ведь Ольга Игнатьевна смогла остаться ангелом и ты сможешь. Василинка окончательно развеселилась, она глядя на меня колотить ручками и ножками, весело напевая какую-то ангельскую песню. Наверное я ее когда-то тоже знал. Мама подхватывает белокурую малышку на руки и мир ангелочка вновь заключен в этих теплых объятьях.
- Митька, валенки готовь. – довольно прохрипел дед. – Снег пошел.
- Оракул! Смотри на него! – бабушка говорит эти слова с еле заметной улыбкой, - накаркал.
Мерцающие снежинки, плавно опускаются на уставшую землю. Они напоминают осколки звезд. Наверное, бабушка тоже когда-то была ангелом, она просто забыла, как и многие.
Знаете, я видел его, он мирно посапывал в маминых объятьях...