Жена командира ракетной боевой части Пелагея Петровна была крайне суровой и интеллигентной женщиной, настолько интеллигентной, что даже если она говорила «Блядь! Опять!», когда мы приносили её мужа домой с очередного праздника жизни, это звучало крайне интеллигентно и настолько сурово, что мы, слышали эту её фразу с нижнего этажа, прислонив тело её суженого к двери и позвонив, предпочитали бежать. Родом была она из Питера, как и сам Башка (так называли её мужа за то, что он был башковитым по натуре и с большой лысой головой внешне), что и так всем понятно, по её имени «Пелагея».
- Башка, - ласково говорила она мужу, провожая его на службу, поправляя галстук и стряхивая пылинки с воротника, - ты в курсе, что завтра праздник?
- Конечно, дорогая!
- Так вот. Не был бы ты так любезен, дорогой мой супруг, выполнить накануне этого праздника свой супружеский долг и почистить, наконец, унитаз?
- О чём ты, дорогая? Конечно же мог бы!
- Нет, ты не подумай, я ни на что не намекаю, но, как бы, полгода тебя уже прошу, сейчас, надеюсь, сюрприз-то ты мне устроишь.
- Сегодня же вечером унитаз будет чист, как горный хрусталь! Не извольте сомневаться, дражайшая Пелагея Петровна!
- А я и не сомневаюсь, я вообще-то сейчас угрожала, и, несмотря на глубокую мою интеллигентность в восьмом поколении, гнев мой будет страшен, ежели что!
- Успокойте Ваши нервы, прошу. Всё будет исполнено, мон женераль!
- Ну смотри, Башка! – и Пелагея Петровна хлопнула Башку по заднице, поставив точку в дискуссии.
- Товарищ мичман! Я попросил бы поласковее тут с капитаном второго ранга!
- Иди уже, капитан второго ранга. И это. Я сегодня на службе задержусь: будем праздновать Международный женский день, так что приду рано – ты ещё спать будешь.
- Может, поздно, ты хотела сказать?
- Ну если не повезёт, то приду поздно.
А служила Пелагея Петровна в продовольственной службе тыла первой флотилии атомных подводных лодок и была целым мичманом, да. Прибыв на службу и решив не откладывать важного дела в долгий ящик, Башка пошёл к начхиму сразу же после построения. Не потому, что начхим был специалистом по моющим средствам, а потому, что он заведовал противогазами ИП-6, то есть, да, в какой-то мере начхим и был заведующим по моющим средствам, потому что если вы хотя бы раз в жизни чистили ванну или унитаз регенерацией из регенеративного патрона РП-6, то вы понимаете, что лучше средства в мире не найти ни за какие деньги.
- Меры безопасности помнишь? – уточнил на всякий случай начхим.
- Ну, конечно, помню!
- Ну на, спрячь только.
Начхимы – они в основном добрые и всемогущие даже в некоторых ситуациях, но вот чего они точно не могут – так это отказать друзьям, поэтому, выдавая регенеративные патроны, начхимы всегда говорят: «Осторожно, блядь! Активно выделяет кислород! В туалете потом не курить и проветривать часа два-три, а лучше сутки! Понял? Ну на, спрячь только!»
Прибыв домой, Башка походил по пустой квартире, пощёлкал двумя каналами в телевизоре, на всякий случай полил цветы, поиграл с котом, погулял с собакой, сходил за пивом и, поняв, что дел больше нет, приступил к операции по очистке унитаза.
Вскрыв патрон консервным ножом, Башка обильно насыпал регенерации в унитаз, несколько минут полюбовался, как она там шипит, трещит и плавится, вытер щёткой хилые остатки бактерий и смыл. Потом смыл ещё раз и ещё. Унитаз блестел, сверкал белизной и манил к себе сесть и подумать. А думать Башка любил, за что и назывался Башкой. Взяв сигаретку, Башка уселся на новёхонький унитаз и с чувством выполненного долга закурил. Ну и, конечно же, начал думать о высоких материях в виде академии Генерального штаба и переводе на службу в родной Санкт-Петербург. В ногах у Башки уютно мурлыкал кот, который Башку любил, как родного отца, и не отпускал одного даже в туалет, сколько с ним ни боролись.
Всё продвигалось крайне успешно, и в мечтах Башка уже гулял с Пелагеей Петровной по Невскому в звании капитана первого ранга, белой рубашке и чёрной бабочке, постукивая по мостовой (в мечтах у него непременно каменной) красивой сандаловой тростью, на которой был набалдашник в виде головы грифона, когда в замке повернулся ключ. Пелагея Петровна строго-настрого запрещала курить в туалете и поэтому Башка запаниковал. А что делает опытный подводник, когда паникует? Это обычные люди впадают в ступор и начинают судорожно носится кругами, а подводник вверяет себя инстинктам и составляет план. План Башки был прост и эффективен, как автомат Калашникова: выбросить бычок в унитаз, сделать круглые глаза и сказать, что курит сосед снизу.
Думать над деталями было некогда, и поэтому Башка, схватив своего питона с придатками в руку, швырнул бычок в унитаз. Дальше, пожалуй, приведу рассказ Пелагеи Петровны:
«Ой, такой чудный вечер нам мужчины устроили! Куча цветов, ну просто завалили всё! Командующий заходил поздравлять, все пили шампанское, танцевали и декламировали вслух стихи (вот в этом моменте я лично сомневаюсь, конечно). Нас вниманием окружили офицеры, как мыши сырную головку в подвале (тут верю, да), и погода ещё такая чудная, понимаете, весной же уже пахнет, прямо вот от воздуха можно опьянеть (особенно, если его употреблять с шампанским вином, ага). И вот мы веселились, веселились, как я неожиданно вспомнила, что у меня дома есть бутылка чудесного армянского коньяка восемнадцатилетней выдержки, а начальник тыла мне не поверил и сказал, что такого быть не может, потому что армяне не умеют так долго терпеть. Я, конечно, обиделась на него и сказала, что это форменный моветон даже для такой тыловой крысы, как он, не верить на слово лучшей подруге его жены, на что он довольно нелогично, на мой взгляд, ответил, что вот именно поэтому-то он и не верит. А жена его, Танечка, ну вы её знаете (да откудова мы её знаем-то?) сказала: «Пелагея, а поехали к вам! Там же Башка твой скучает сейчас один-одинёшенек!». Предложение показалось вполне уместным, но не потому что Башка мой скучает – он же Башка, ему скучать некогда, он всё время о чём-то думает, а потому, что наверняка ведь коньяк этот будет вылакан им и не факт, что со мной, на двадцать третье февраля! Мы вызвали дежурную машину, собрали все цветы, закусок в пакет и бутылку шампанского на дорожку прихватили. А потом вспомнили с Танечкой, что для шампанского стаканчиков не прихватили, а муж её так посмотрел на нас странно, пробкой в форточку стрельнул и прямо из бутылки шампанское стал пить, представляете! (Шампанское из дула прямо? Да не, конечно, не представляем, никогда же так не делали, ну). И вот мы поднимаемся к нам: мы с Танечкой с охапками цветов, муж её с бутылкой шампанского и закуской, в подъезде тихо так, мирно всё, только Танечкин муж напевает «Напрасные слова», ой, как я люблю этот романс, как люблю. Заходим в квартиру – тоже тихо, а потом такой, знаете, хлопок резкий, и мой Башка вылетает из туалета, врезается башкой своей в стену, и у него эта, ну..вы понимаете…да, жопа горит. Прям так, знаете, весело горит, задорно даже, я бы сказала: вот факел, ни дать ни взять.
«Фигасе, скучает! Вот это, я понимаю, праздник!» - сказал Танечкин муж, отодвинул нас в сторону и вылил шампанское моему Башке на попу, а потом через него перешагнул и дальше на кухню пошёл со словами: «Жопа в огне, яйца в руке – настоящий подводник, не бойтесь дамы, всё в порядке, где тут ваш коньяк?». И это так быстро всё произошло, я так растерялась, ну представьте - только что вам "Я скоро догорю" пели приятным колоратурным сопрано, а тут муж ваш с горящей… жопой, да, летит. Я тааак растерялась, вот надо же что-то делать в таких ситуациях, ну правильно, я же жена его, я же и в горе и в радости, и вот с горящей жопой тоже, получается. В общем, я ему свой букет огроменный кааак швырну на жопу прямо, ну чтоб потушить его, хотя он уже и не горел вовсе, а там у меня и розы же, и гвоздики, но розы, в основном. Только ойкнул мой Башка, он у меня терпеливый же, ну вы знаете. А котик-то, котик наш! Сидиииит такой бедненький и не шелохнётся даже, как чучелко, и глаза, глаза такие, знаете, как блюдца у него! С тех пор ничем в туалет его не заманить, обходит его по дуге даже, когда на кухню идёт. Представляете? Ну заносите уже, заносите его, вон там на диван кладите и не бросайте больше у дверей, мне знаете как тяжело его тащить потом, не брошу же я его в коридоре валяться – это же ряженый мой, суженый, в попу теперь контуженный. Коньяк-то? Да, выпили вчетвером, Башка мой, как гусар, весь вечер стоя пил. Нет, ребята, поймите, я конечно ожидала от него сюрприза на восьмое марта – мужчина он у меня внимательный, но не такого, ох, не такого».
Башка потом долго, как гусар, всё стоя делал. Особенно в центральном посту поначалу непривычно было, когда командиров боевых частей собирали – там же у каждого свое законное место, и поза из века в век не менялась, а тут Башка стоит перед своим ПУРО.
- Александр Евгеньевич! Садитесь! Не стойте у меня над душой, как тень отца Гамлета! - делал ему замечание старпом.
- Да нет, я, пожалуй, постою, так, говорят, лучше работается, и всё такое!
- Кто говорит?
- Ну вот Пётр Первый, например, даже читал и писал стоя, знаете?
Старпом на секунду зависал, видимо, вспоминая, а делал ли он замечание Петру Первому за то, что тот стоит у него за спиной, как тень отца Гамлета:
- Не знаю, как там было при царизме и монархии, но чувствую, что Вы, Александр Евгеньевич, изволите от нас что-то скрывать!
Нюх-то у старпома был на скрывания и утаивания, как у Чингачгука на следы бизонов, и всё-таки он выпытал рассказ про этот случай, правда не такой сочный, как нам рассказала Пелагея Петровна, когда мы в очередной раз принесли Башку домой, но не убежали, наступив на горло своим страхам, как настоящие корсары, - больно уж любопытно было.
А кресло у ПУРО зам быстро себе облюбовал и даже потом изволил удивляться и говорить «да я всегда тут сидел», когда у Башки зажила его спина и всё, что ниже. А кличка «Факел» за Башкой не прижилась - уж больно башковитый был, чёрт. И этого факта никакая горящая жопа перевесить не могла.
Так вот часто бывает в жизни, если вы замечали, - точно выданное прозвище сидит на человеке прочно и облегает, как костюм, сшитый на заказ. Что ты ни твори и какие вершины не покоряй (во всех смыслах этого слова), но если назвали тебя «Удод», например, то сколько ты не кукуй, а всё равно удодом и останешься.
Фото Дмитрия Федотова