- Ну что, гуси перепончатые, допрыгались? – спросил командир после подъёма флага. Он заложил руки за спину и пошёл вдоль строя в конец – начал держать паузу.
Паузу можно держать по-разному, как женщину, курицу или рыбу: можно слегка, двумя пальчиками на время одного вздоха, а можно взять её крепко за горло и тащить за собой, неспешно прогуливаясь по ракетной палубе. Командир наш был спецом в держании обоих типов и никогда не признавался, где он так отточил своё театральное мастерство.
Пока он шёл вдоль шеренги, каждый перепончатый гусь успел мысленно отмотать назад все свои проступки на неделю и прикинуть, а не на его ли счёт сейчас будет учинён разнос с пухом и перьями над заливом. Командир дошёл до конца строя и спросил у интенданта:
- Ну чего молчите-то? (тут все остальные мысленно вздохнули, подумав, что накосячил опять Лёня)
- В строю разговаривать не положено, товарищ командир! – бодро доложил интендант.
- Это да, это-то да… - и командир, никуда не торопясь, пошёл обратно.
Ну это правильно, я считаю – куда тут торопиться? Надо же понадавливать ногами на резину, пощуриться на солнышко и полюбоваться блеском покатых волн. Подышать опять же полной грудью.
- Значит так, - надышавшись, командир встал посередине своего войска, - сейчас мы будем учиться создавать крайне положительный образ российского моряка- подводника. Начнём вот прямо сейчас и достигнем пика через два дня, когда к нам приедет съёмочная группа центрального телеканала для фиксирования этого образа и распространения его среди мирного населения путём транслирования во все города и веси.
- Положительный от слова положить? – решил уточнить механик.
- Ещё тупые шуточки будут у кого? – уточнил командир. - Нет? Неожиданно даже. Минёр, про повышение рождаемости в стране не будешь шутить? Нет? У связистов про трансляцию будет что-нибудь? Тоже нет? Тогда все молча стоим и тщательно впитываем - я не радио, два раза повторять не стану!
Командир посмотрел на свои блестящие ботинки и пошевелил ногой, чтоб клёш на правой ноге ровнее лежал – ждал, пока мы подсохнем, наверное, чтоб впитывающие качества повысились.
- С чего бы начать-то? – спросил командир у Вселенной и посмотрел в небо. Небо ожидаемо промолчало.
- В преддверии наступления великого праздника всех военно-морских чиновников - трёхсотлетия флота - кем-то принято решение до невозможности поднять любовь рабоче-крестьянского народа к флоту. Наверное, народ флот не любит, хотя лично я считаю, что подводники для них - это мифические существа, и никто о них не вспоминает вообще, пока они не начинают погибать пачками. Казалось бы, для целей поднятия любви на флоте существует даже специальное подразделение – политотдел, но он привычным финтом переложил эту задачу на хрупкие плечи личного состава, ограничившись чрезвычайно ценным указанием создать «крайне положительный образ», причём слово «крайне» в их указании подчёркнуто. Я долго думал, что такое «крайне положительный образ» и пришёл к выводу, что это уже за гранью безумия, поэтому будем создавать образ со всеми возможными предосторожностями! Нам же ещё надо боевые задачи выполнять, а не только быть любимцами у гражданского населения. На тренировки нам выделили два дня, а потом к нам приедет съёмочная группа из города Москва с целью восхититься нашей положительностью, оптимизмом и готовностью выполнять задачи по, несмотря на. О, а чего это с ним?
Все дружно повернулись в сторону командирского взгляда. Да, действительно, странная картина: по пирсу вприпрыжку шёл старпом, вертя на пальце свой портфель, фривольно сдвинув фуражку на затылок и даже напевая что-то себе под нос.
- Сей Саныч! – крикнул командир. - Что случилось-то? Тебе героя России дали?
- Лучше, тащ командир!
- Мне героя России дали?
- Ещё лучше!!!
- Разрешили женщин на флот набирать?
- Лучше, Сей Саныч! Намнооого лучше!
- Да что может быть лучше-то?
Старпом уже доскакал до корабля и поднимался по трапу:
- Я узнал, кто у нас интервью будет брать!
- Да ладно? Любовь твоя приедет?
- Дыа! Она самая!!! – старпом швырнул портфель интенданту и потёр руки. - Короче! Я всё придумал!
- Ну слава те хоспаде! Всем впитывать старпома!
Надо отметить, что была в то время на этом центральном телеканале одна популярная ведущая, в которую старпом был влюблён, как подросток в группу Скорпионс – до дрожи в коленках. Платонической, конечно же, любовью, но прямо вот заворожен был ею. У нас даже была идея записать её голос с каким-нибудь репортажем на диктофон и, когда старпом переходил на высокие обороты, включать эту запись и наблюдать, как он начинает блаженно улыбаться посреди очередного разноса. Не рискнули в итоге покуситься на святое, но идею эту долго мусолили.
- Мой план прост, как колесо, и так же гениален, как и все мои планы! Всем бриться два раза в день, сделать себе маникюры, педикюры, эпиляции и депиляции! Для образования нужных мимических морщин каждому непрерывно улыбаться все двое суток, я проверю! Что тебе, доктор?
- Я категорически против последнего пункта, Сей Саныч! Посмотрите на эти хмурые рожи, если они начнут улыбаться непривычно долго, то у них может случиться судорожный спазм лицевых мышц, а у меня таблеток на всех не хватит!
- Наденем водолазные подшлемники на того, на кого не хватит таблеток! Дальше. Всем ходить по кораблю в белых рубашках и галстуках! И когда я говорю «в белых», я имею в виду цвет первого выпавшего снега, а не «вчера была белая»! Интенданту выдать всем новое РБ одинакового цвета и держать мороженное «Эскимо» в провизионной камере, начхиму красиво, я подчёркиваю, кра-си-во промаркировать РБ! Каждому! Каждому в карманах иметь карамель марки «Дюшес», либо «Мятная» и угощать ими представителей телеканала в непрерывном режиме! Что тебе, Лёня?
- Я про эскимо хотел бы уточнить.
- Что тут уточнять? Очевидно же, что если моей любимой ведущей станет жарко и она скажет «жарковато у вас, вот бы эскимо сейчас», я отвечу «сильвупле» и выдам ей эскимо, став при этом центральным героем телепередачи и её персональным Дон- Кихотом! Хватит меня уже перебивать! Запоминайте свои вопросы и потом мне их озвучьте скопом, чтоб я сразу их все проигнорировал, а не поодиночке! Дальше. Вернее выше. Пилотки свои, наследственные от предков, убрать с глаз долой! Не надо пытаться их стирать, чистить и придавать им эстетический вид – это всё равно не поможет! Нет новой пилотки – надеть белую фуражку. Нет, стоп дуть – всем надеть белые фуражки! Это будет красиво! Дальше. Вернее ниже. Всем спрятать эти свои ошмётки былой военно-морской гордости под названием «тапочки подводника» и получить у Лёни новые и красивые! Я знаю, что они уёбищные с бумажной подошвой, шнурками и предназначены для покладки покойников в гроб, но, зато, они чёрные блестящие и хорошо выглядят сверху! Потерпите день, ничего с вами не станет! Кого увижу в старых тапочках – пеняйте на себя! Если у кого-то из вас станут брать интервью, в чём я сильно сомневаюсь, потому что эскимо будет только у меня, то помните главное, что вы должны говорить - это слова «да», «конечно», «всегда готовы», если спрашивают про любовь к Родине, зарплату и воинский долг; делать круглые глаза и задыхаться от восторга, если спрашивают про народ и президента и делать широкие жесты руками с поклоном, если будут спрашивать про всё остальное! Если увижу, кто не будет улыбаться в камеру – считай покойник! Ну как Вам, тащ командир?
- Грандиозно. Не хватает чего-то…не знаю, для полной картины. Шары, может, воздушные надуем и транспарантов каких понавешиваем в отсеках?
- А это у меня отдельное задание для замполита, тащ командир! Кто сказал «бэ»?
Ну понятно, что это сказал зам, кто же ещё? Все, проникшись ответственностью по самые залысины от пилоток, засучили рукава и начали повышать видимую на глаз часть своего образа до крайней положительности. При этом часть проводимых мероприятий, возможно, покажутся вам бесполезными, но прошу учесть: если делать бесполезные дела, то это ещё не значит, что это не принесёт никакой ощутимой пользы!
Мы вымыли крейсер с мылом, в том числе и снаружи, а также сполоснули пирс. Убрали краболовки с кормы и повесили белые концы с красно-белыми, абсолютно бесполезными, но красиво смотрящимися крысоотбойниками; на вдувную вентиляцию повесили освежители воздуха, чтоб в утробе вкусно пахло ёлками, ванилью и кофе. Отциклевали обшивку сауны и приклеили отвалившиеся плитки в бассейне, в зону отдыха привезли попугаев (взяли в долг у штурмана), рыбок (взяли в долг у старпома по БУ) и цветы (взяли в долг у всех, у кого были цветы). Получили на базе новую посуду с синими полосками и золотыми якорьками, старую спрятали в трюме, все трюмы закрыли лазами, на всякий случай. Два штатных экипажных парикмахера (матрос-трюмный и техник-связист) щёлкали ножницами два дня, не переставая. При этом сука-трюмный отчекрыжил мне кусок правого уха со словами: «Ой, прости Анатолич, рука дрогнула!» А я залил кровью восьмой, шестой, четвёртый, второй, семнадцатый и первый отсеки, пока бежал к доктору накладывать гипс на раненную конечность. Строевых смотров в различных комбинациях формы одежды старпом провёл, может, десять или двенадцать, каждый раз останавливаясь передо мной со словами:
- Ну чисто Гришка Мелехов!
Это из-за моей фуражки, лихо заломленной на левое ухо. На предпоследнем смотре, когда старпом уже был почти удовлетворён внешним видом (не, ну составил список, кого нужно спрятать в выгородках и не показывать телевизионщикам), он неожиданно приказал всем снять тужурки.
- А это что такое! – бегал старпом, задыхаясь и вращая глазами во все стороны.- А где погоны на рубашках, а? Где погоны, я вас спрашиваю?
- Какие погоны? – удивился механик.
- Какие? Золотые с чёрными полосками!!! Через час строимся в рубашках с погонами!!!
- Под РБ, что ли рубашки с погонами надевать? – выпучил глаза механик.
- А попиздите у меня, так и на трусы наденете!!!
Наступил день «Ч». Подводники в отглаженном РБ, белых рубашках с погонами под ним, подпоясанные новыми ПДА, как на картинке, а не так, как удобно, в покойницких тапочках и фуражках сидели по боевым постам и страдали от неуютности своего внешнего вида. Вот как бы вам объяснить? Возьмём рыцарей, например. До того момента, когда изобрели арбалет, стреляющий болтом, рыцарь, надевший доспехи, чувствовал себя на коне как бог на небе – кого ему было бояться, если стрелы его не брали, а двуручный меч у него был самый длинный в округе? А потом? Что за уют скакать на коне по лесу, когда каждый блохастый крестьянин мог его замочить, усевшись на сук да хоть вон того вон дуба? Вот и подводник так же. Он чувствует себя уютно, когда на нём мохнатые от возраста тапочки с дырочками, но на кожаной подошве, РБ с пузырями на коленях, надетое на маечку, пилотка с дырками от шрапнели цусимского сражения и ПДА где-то под жопой болтается; у него же, у подводника, даже походка специальная выработана, чтоб оно болталось между ног по специальной траектории, не мешая ходьбе! Причём что пилотка, что тапочки за годы ношения уже приобрели форму с точным повторением рельефа моряцкого тела и сидят на нём, как будто он в них прямо и родился! А тут что? А тут сиди и за каждым дубом следи, образно говоря! И запах ещё. Ну что это, блядь, за подводная лодка, на которой пахнет ёлкой, ванилью, а в некоторых местах даже, тьфу, противно говорить, – фиалками! Фиалками, вы меня понимаете?! А должна же пахнуть железом, техническими средами и электрическим током!
- А где старпом-то? - спросил командир, когда объявили, что съёмочная группа прибыла на пирс.
- А тут я! – объявил старпом, заходя в центральный.
- Вот теперь я понимаю смысл выражения «крайне положительный образ»! – захохотал командир, а остальные просто хихикали в душе - старпом был похож на лубочную картинку советской эпохи «Моряк на параде»: он был причёсан строгим пробором слева, вроде как напомажен, на новёхонькой чёрной форме блестели начищенные ордена и медали, а в ботинки можно было бриться – так они были надраены.
- Серёга, ты весь одеколон на себя вылил, что ли?
- Никак нет, тащ командир! Моего не хватило, я ещё у вас отдолжил!
- Ну всё, можно расслабиться! – вздохнул механик. - Звезда кордебалета очевидна, и конкурировать с ним не представляется никакой возможности!
- А можете завидовать, сколько хотите, товарищ механик! Ко мне не липнет!
- Это понятно, а чего ты без цветов-то?
- В каюте лежат! Как-то в центральный не попёрся с букетом!
- Это правильно, я бы не вынес этой неземной красоты и выгнал бы тебя из центрального! - резюмировал командир. - О, топают по перископной! Дыши, Серёга, дыши!
В центральный спустились помятые операторы, хмурые режиссёры, выпившие осветители и наконец сама, так сказать, звезда. В телевизоре она, конечно, выглядела намного звездатее, чем в жизни. Сильно намного, если уж быть совсем точным.
-Ччччто это, Сан Сеич? – шептал изумлённый старпом, пока телевизионщики топтались у штурманской рубки.
- Что. Любовь твоя.
- Сан Сеич… а чего она.. мелкая такая... как гномик и сутулая?
- Ну откуда я знаю? Болела в детстве, может.
- А голова? У неё же голова больше плеч, вы это видите?
- Я не слепой, я и в телевизоре это видел.
- А нос? Тащ командир, у неё же нос, как у меня восемь!
- Зато по ветру хорошо разворачиваться! А чего ты погруснел-то так?
- Эх, товарищ командир, кто не любил – тот не поймёт! Тьфу!
- Как стучит разбитое сердце о палубу тяжёлого крейсера? А куда ты пошёл, Серёга?
- Да схожу переоденусь, что я, как петух на свадьбе – самый красивый тут ходить буду?
Вернулся он минут через восемь в грустном лице, застиранном РБ, дырявых тапочках и пилотке – и опять всех обскакал, так как единственный выглядел настоящим подводником. Походили телевизионщики, поснимали крайне положительных образов да и уехали.
- Так я не понял, эскимо-то когда подавать? – пришёл в центральный интендант.
- Подавай немедленно! Я буду его прикладывать к ушибам на своей душе! – отмахнулся от него старпом и сидел в центральном грустный ещё долго.
Ну минуты три, может, или целых четыре, потому что флот-то действующий, боевая подготовка наступает на пятки невыполнимостью своих планов, и независимо от любви гражданского населения старпому грустить недосуг – всё же без него развалиться, покроется плесенью и будет с удовольствием разлагаться, хамски попирая устав и суточные планы.
Сюжет на телевидении вышел так себе: серый, унылый, полный низко летающими чайками и какой-то безнадёгой, а без надежды что за жизнь, - хоть сразу ложись, да помирай.
- Тьфу ты! – отреагировал на фильм старпом. - Зря старались только!
- Отчего же! – не согласился командир. - Любовь приходит и уходит, а посуда новая так на борту и осталась, например!
- И запах, - пробурчал механик, - я запах того одеколона до сих пор из центрального выветрить не могу! У меня даже банан от лиственницы им пропитан!
- А никто и не говорил, что будет легко!
- Но что так тяжело будет – тоже не предупреждали!
А образ крайне положительного моряка-подводника как-то не прижился у нас. Так мы и не поняли, полюбило нас мирное население или нет. А если бесполезные действия, которые вы производите определённое количество раз, всё-таки не приносят никакого результата, то стоит подумать и заменить их на другие, мне так кажется.
