В Софию Андрей летел первым классом. Почему – он сам не знал: то ли в бухгалтерии Госкомспорта что-то напутали, то ли просто обычных билетов не было. Впрочем, причины такой необычной роскоши его волновали мало, а вот дополнительные удобства радовали без меры.
Первый класс в Ту-154 был совсем маленьким – всего восемь мест, но вполне себе уютным. Особенно по сравнению с остальным салоном, который сегодня зовут экономом, а в те далекие времена на загранрейсах именовали туристическим. На внутренних же рейсах первый класс отсутствовал как класс. От слова совсем.
Естественно, в первом классе были больше места для пассажира. Но главное отличие было в питании. Кормили много и вкусно. Поили тоже, причем бесплатно. При этом никакой одноразовой посуды. Фарфоровые тарелки, шампанское в настоящих высоких бокалах. И коньяк, который стюардессы наливали в правильные рюмки из маленьких бутылочек в любом потребном количестве…
Сказка продолжилась в софийском аэропорту. Там в дьюти-фри продавали спиртное за советские рубли – такого Андрей не видел ни в одной другой стране. При этом бутылка «Кубанской» водки с винтовой крышкой (в народе ее звали «Казачок») стоила в три раза дешевле, чем в измученной горбачевской борьбой с пьянством стране-производителе. Андрей взял сразу четыре. На всякий случай.
Аэропорт был полупустой, зато на стоянке такси тянулась длинная очередь. Не из людей – из свободных машин. По неистребимой московской привычке, Андрей засунул голову в открытое окно ближайшей и произнес с вопросительной интонацией:
- Парк-отель «Москва»?
Водитель с энтузиазмом завертел лысой башкой из стороны в сторону.
- Ну, нет – так нет, - легко согласился Андрей. Машин было много, кто-нибудь да согласится. Убрал голову из окна и направился дальше. Точнее, попытался: сделать удалось лишь пару шагов: водила выскочил из машины, ухватился за чемодан и, что-то быстро-быстро говоря, потащил его в свой багажник.
В первый момент Андрей растерялся.
- Чемодан украсть хочет, что ли? – мелькнула в голове дурацкая мысль.
В том, что она именно дурацкая, убедила элементарная логика: международный аэропорт, люди вокруг, хоть их и немного, но есть, и даже полицейский вон стоит буквально в двух шагах.
И тут Андрей вспомнил, что у этих странных болгар (кстати, у единственных в мире) все наоборот – они кивают в знак отрицания, а качают головой, соглашаясь. Так что через пару минут машинка бодро катила в направлении города.
Заселение в отель произошло быстро. Андрей на всякий случай огляделся в поисках коллег. Никого не было. Основная часть советских журналистов должна была прилететь только на следующий день.
Тут же, в отеле, Андрей прошел аккредитацию: через день в столице Болгарии должна была открыться зимняя Универсиада. Сами соревнования Андрей считал вполне себе бессмысленными: практически все члены первых сборных СССР по всем видам спорта, профессионалы, числились где-то студентами. Поэтому рвали соперников, которые были реальными студентами, как Тузик грелку. Но вот чиновникам из Государственного комитета по физической культуре и спорту такое положение дел очень даже нравилось: медалей собирали много – можно было красиво отрапортовать дорогому Леониду Ильичу, который, как, наверное, еще кто-то помнит очень любил разного рода медальки, - и себе на грудь чего-нить получить. Поэтому освещали Универсиады в прессе в полный рост – порой на Олимпиады меньше журналистов отправляли. Особенно, если Олимпиады у капиталистов, а Универсиады – у братушек. Ну, тут все просто: экономика, как в те времена было известно каждому, должна быть экономной.
Закинув чемодан в номер, Андрей решил прогуляться. В Москве, когда он улетал, было минус три – и снег таять не то, что не собирался, даже не планировал. А в Софии была уже совсем настоящая весна. Плюс 12 – и даже на деревьях уже что-то распускалось. После сырой и промозглой Москвы настоящий рай…
Вечер обещал быть вполне себе томным. Солнце уже село, но какие-то птицы еще что-то высвистывали в кустах парка вокруг отеля. Андрей совсем уж собрался пойти в номер, как вдруг заметил очередь.
Очередь терпеливо переминалась перед дверью с надписью «Бар Москва».
- А интересно посмотреть, как болгары представляют себе Москву, - усмехнулся про себя Андрей и направился к двери. Да и перекусить было пора. К его удивлению, очередь перед ним расступалась.
Он незаметно для окружающих оглядел себя и не нашел ничего необычного, кроме висящей на шее аккредитации. Все объяснила надпись на входе в бар. На трех языках – болгарском, английском и русском на ней было написано, что постояльцы парк-отеля «Москва» обслуживаются вне очереди. Так что Андрей уверенно потянул дверь на себя. Дежурный то ли швейцар, то ли охранник пропустил его без звука…
Москву болгары представляли себе вполне адекватно: бар был похож на московские, разве что почище. Свободный столик нашелся сразу. Заказав себе виски и кебапчеты (болгарский вариант люля-кебаба), Андрей расслабился. Кебабы прошли хорошо. Виски – еще лучше. Попросил повторить и начал рассматривать остальных посетителей. Захотелось женского общества. Желательно – молодого и симпатичного. И бесплатного: платить еще и за это он не был готов.
- Кстати, о «платить», - подумал Андрей. – Надо бы посмотреть, сколько у меня денег с собой. А то кто его знает, какие здесь цены.
Он достал бумажник и проверил его содержимое. Решил, что хватит – с собой были три сотни болгарских «левых денег» (братская валюта, если кто забыл, называлась левами), сотня долларов и какое-то количество рублей. В этот-то момент и начал гаснуть свет.
Нет, фонари в баре горели так же, как за мгновение до. Свет померк в глазах у Андрея: в бумажнике не было паспорта…
Тут надо сделать отступление. Для большинства советских людей загранпаспорт был штукой загадочной, непонятной – и абсолютно ненужной. Если сегодня в России загранпаспорт имеет восемь процентов населения, то в Советском Союзе, даже позднем, счастливчиков было менее четырех процентов. На самом деле цифра еще меньше – подавляющее большинство тех, кто ездил за рубеж регулярно, имели не один, а два-три загранпаспорта в разных организациях…
- Писец, - промелькнуло в голове Андрея. – Невыездной…
Тут опять же стоит пояснить. Такой залет, как потеря паспорта в стране пребывания не мог пройти ненаказанным. И наказание было стандартным – как минимум, пять лет запрета на выезд из страны. Что очень сильно било по бюджету. Помнится, как-то того же Андрея звали в «Комсомолку», сулили разные блага, объясняли, что он войдет в номенклатуру ЦК ВЛКСМ и даже ЦК КПСС. Он тогда спросил приглашавших в лоб: «Сколько раз я буду выезжать на соревнования за границу?» Те слегка стушевались: «Пару раз – гарантируем. В год». «И зачем оно мне надо, если сейчас я выезжаю шесть-восемь,» - поинтересовался Андрей. Ответа так и не дождался, кстати.
- Может, я его в номере оставил? – мелькнул в голове проблеск надежды.
Андрей подозвал официанта, расплатился за съеденное-выпитое, объяснил, что должен подняться в номер, и попросил столик его никому не отдавать. Получив десять советских рублей, официант понятливо кивнул.
Номер был не слишком велик, поэтому за пятнадцать минут был обыскан от пола до потолка. Паспорта не было. Андрей достал чемодан и полез в него. Он точно помнил, что не засовывал туда документов, но – а чем черт не шутит. Когда Бог спит…
С паспортом черт не шутил – его не было. Зато нашлась бутылка водки. Первый стакан прошел как вода. То есть абсолютно незаметно. После второго чуть отпустило. Допив остатки, Андрей решил, что разбираться будет потом – в конце концов, до конца командировки еще больше двух недель, аккредитация получена, а там видно будет. И слегка успокоенный вернулся в бар.
В баре тоже стало как-то повеселее. Девушек прибавилось. Висевшая на шее аккредитация выдавала в журналисте иностранца, поэтому повышенное внимание к нему женского пола было обеспечено (в этом плане Болгария мало отличалась от СССР).
Потом начались танцы. Андрею стало уже совсем хорошо, поэтому он даже не понял, как за его столиком материализовалась девушка. Ничего так себе, хорошенькая.
Правда, без загадок тут не обошлось. Звали ее почему-то Магдой, хотя немкой она явно не была – поскольку, как выше сказано, была хорошенькой. Зато Андрея она почему-то считала французом. С чего она это взяла – Бог ведает: на аккредитации крупными буквами было написано Soviet Union…
Еще через несколько минут такси везло их куда-то на окраину Софии. Настроение все улучшалось. Андрей уже успел забыть про потерянный паспорт. Но ему напомнили.
На очередном светофоре таксист, пробормотав какое-то невнятное ругательство, принял вправо – к обочине. Там стоял местный полицейский.
- Что-то нарушил, - догадался Андрей. – Сейчас дальше поедем.
Не тут-то было. Проверив документы у таксиста и что-то ему выговорив, полицейский постучал в окно.
- Выходим, - перевела Магда.
Полицейский попросил предъявить паспорта. Проверив документы девушки, он повернулся к Андрею. Тот с наглым видом сунул под нос стражу порядка аккредитацию. Сверив фото с оригиналом, полицейский взял под козырек.
Тронулись дальше, но настроение так и не вернулось. Андрей всю дорогу прихлебывал из горлышка джин «Капитанский». Гадость, надо сказать, редкостная, но по мозгам вставила качественно. Так что ничего из происходившего в квартире Андрей не смог вспомнить, сколько ни старался. Скорее всего, просто спал.
С утра к плохому настроению добавилась головная боль. Вот ведь штука какая странная: от шила голова не болела никогда – а от «Капитанского» джина просто разваливалась. Выйдя на улицу, Андрей вдруг осознал, что даже не представляет себе, где находится. Впрочем, выбора все равно не было – только такси.
Такси тоже не было. Минут через сорок ему повезло: остановилась старая советская «Победа». Не винтажный автомобиль, не олдтаймер – просто дышащая на ладан развалюха. На ней кое-как и добрался до гостиницы.
В холле было шумно: прибыла основная часть советских журналистов.
- Андрюх, ты чего такой смурной? – спросил кто-то.
- Не поверишь, - поморщился Андрей. – Паспорт потерял.
- Как?!
- Да хрен его знает, как. И хрен его знает, что теперь делать…
Народ, отходя от стойки портье, сгрудился вокруг растеряши. Слова сочувствия, конечно, лили бальзам на измученное тревогой сердце Андрея, но не давали ответа на второй известный всем русский вопрос: что делать?
- Так, - взял дискуссию в свои руки Юра Земляков, главный редактор одного из многочисленных мелких спортивных журнальчиков – то ли «Спорт в СССР», то ли «Спорт за границей», то ли еще какого-то похожего. – Пошли сядем где-нибудь. Думать будем.
Думали не слишком долго – приблизительно три бутылки водки. Ну, или четыре – Андрей точно не запомнил.
Сначала предложения были традиционными – обратиться в полицию, в посольство, в консульство, связаться с редакцией… А вот к концу очередной бутылки Юру осенило:
- Слушай, а ты паспорт с регистрации забрал?
- Да иди ты, - отмахнулся Андрей. – Какая, к дьяволу, регистрация?! Мы же не в Сызрань приехали…
- А-а-а, - ехидно протянул Юра. – Привык по капиталистам ездить. Это же Болгария, буквально – шестнадцатая союзная республика.
Подгоняемый собратьями по перу, Андрей нехотя побрел к стойке портье.
- Я бы хотел забрать свой паспорт, - сказал он наглаженному и начищенному до блеска служащему отеля, в сравнении с которым выглядел сейчас почти бомжом.
А в голове крутилась только одна мысль: «И что я ему сейчас отвечу, если он спросит – какой-такой паспорт?!»
Но портье уточнил номер, подошел к стойке – и принес заветный документ.
Теперь пить пошли в номер Андрея – за удачную находку. На открытие Универсиады Андрей так и не попал, но материал в редакцию добросовестно передал.
Ознакомившись с заметкой, заместитель главного редактора по международным делам зашел в секретариат, где трудилась жена Андрея.
- Ирк, - сказал он. – Ты это… Поговори со своим. Я понимаю, мы все не ангелы. Но так пить – да еще и за границей, не стоит.
И показал подпись под материалом. Там было написано:
«Андрей Ропоров, наш специальный корреспондент. София, 28 октября 1999 года». А на дворе был март 1989…
Вообще, с загранпаспортом у Андрея постоянно приключались какие-то забавные ситуации. Однажды он даже превратился в индуса.
Оказывается, в консульском отделе забыли сделать транскрипцию его фамилии и имени латинскими буквами. В паспорте. В заграничном!
Осталось загадкой, как с этим непонятным документом его выпустили из Советского Союза. Но еще больше загадкой стало, как его с ним впустили в Италию.
Когда Андрей менял доллары на лиры, он попросил выписать ему чек – для отчета. Бедный меняла выписывал его минут двадцать. В итоге Андрей получил справку, в которой речь шла о том, что некий mister POHOPOB поменял сколько-то долларов на столько ты лир. Андрей внимания на бумагу не обратил – сунул в карман, а потом приложил в отчету.
И только бухгалтерия Госкомспорта обратила внимание на странный документ.
- Ты чего это чужие чеки суешь? - поинтересовалась знакомая бухгалтерша.
- Как чужие? - не понял Андрей.
- Да тут какой-то индус – мистер Похопоб…
Андрей показал паспорт, в котором не было английского варианта имени и фамилии. Посмеялись, конечно.
Но еще долго в Госкомспорте его так и звали – мистер Похопоб.