Поезд Милан-Венеция отошел от перрона абсолютно незаметно. Для Андрея. Потому что в этот момент он мучительно пытался вспомнить, в какой именно вагон сел: для курящих – или для некурящих.
Вспомнить не удалось. Потому пришлось прибегнуть к помощи окружающих. То есть соседа по купе. А поскольку в тот момент Андрей еще не говорил по-итальянски, пришлось прибегнуть к английскому.
- Не подскажете, в этом вагоне можно курить? – как можно вежливее обратился Андрей к попутчику.
Округлый, холеный и весь какой-то благополучный сосед с явным удовольствием свернул раскрытый было журнал.
- Americano? – на каком-то международном языке, позже опознанном Андреем, как итальянский, доброжелательно спросил он.
- No, - на том же языке и так же доброжелательно ответил Андрей. – Russo.
На язык просилось классическое «туристо, облико морале», но выеживаться не особо хотелось – тем более, что рядом не было никого, кто смог бы оценить юмор.
- Russo?! – глаза соседа приобрели размер пятикопеечной монеты – напомню, дело происходило до скоропостижной кончины СССР, а, следовательно, до момента массового нашествия бывших советских, а ныне русскоговорящих людей в благословенную Италию.
После чего он ткнул пальцем в табличку, где была нарисована дымящаяся сигарета, причем не перечеркнутая – и куда-то делся, оставив на сидении свой саквояж и журнал на столике.
- Чего это с ним? – мимоходом прикинул про себе Андрей, но напрягаться не стал: мало ли как может отреагировать европейский обыватель, узнав, что в одном купе с ним едет советский дикарь?!
- Может, он решил, что я сейчас достану vodku и balalaiku и начну его агитировать за переход из католичества в марксизм? И ему резко захотелось перед этим в туалет? – но думать об этом было тоже лень. А потому он достал из кармана купленную предыдущим вечером на миланской улице у какого-то негра пачку «Мальборо» с говорящей надписью «Зроблено у США» и с удовольствием затянулся. Нет, приходилось ему курить и более вкусное «Мальборо», но это стоило раза в три дешевле, чем в итальянских ларьках.
- Контрабандисты хреновы, - пробормотал в промежутке между затяжками Андрей. – Но не хуже кишеневского…
В вагоне тем временем возникла какая-то нездоровая суета. Вообще-то, когда Андрей садился, он был полупустым. А теперь регулярно, с промежутком минут пять, мимо купе фланировали не то что толпы, но довольно-таки плотные группки пассажиров. И что характерно: каждый раз их возглавлял тот самый сосед, с жаром им что-то втолковывавший.
Некоторое время советский журналист с недоумением наблюдал эту картину, но потом плюнул и абстрагировался. Несколько позже, когда он уже начал понимать итальянский, вспоминая первое путешествие на поезде и явно благополучного, хотя и странного соседа по купе, вдруг осознал, что попутчик призывал пассажиров, ставших экскурсантами, посмотреть на живого русского, пока тот еще не вышел. И, кажется, брал за показ деньги…
Венеция Андрею не понравилась. Абсолютно.
Во-первых, на площади Сан-Марко его атаковали наглые голуби, требовавшие еды. Больше этих летающих крыс Андрей не любил только бакланов и прочих чаек. Нет, в самом деле, он никак не мог понять, почему именно эту помоечную птицу, отличающуюся от прочих еще и каннибализмом, Пикассо выбрал символом мира. Хорош символ мира, любящий клевать себе подобных. Правда, потом выяснилось, что каннибализмом страдают и другие пернатые. Но у кур, гусей и прочих фазанов это хоть болезнью считается. А у этих символов мира – нет.
Что примечательно – бороться с крылатыми распространителями инфекций власти Венеции начали только лет через двадцать: в разгар эпидемии птичьего гриппа 2008 года. Причем весьма своеобразно: на площади Сан-Марко просто запретили продавать туристам корм для голубей.
Во-вторых, Андрею не понравился запах застоявшейся воды. И разный мусор в знаменитых каналах. Включая… Ну, в общем, именно то, о чем вы подумали.
И, в-третьих, случился с ним в Венеции некий казус. Советским командировочным (не всем, конечно, а особо доверенным, тем кому дозволялось путешествовать в одиночку) выделялись деньги на такси. Когда Андрей попытался заказать себе машину, девица в окошке туристического офиса посмотрела на него как на душевнобольного.
- Может быть, синьору нужен катер? – озабоченно спросила она.
Синьор по мере сил попытался объяснить хорошенькой, но непонятливой сотруднице, что на такси у него деньги есть, а вот катер в смете командировочных расходов не предусмотрен – и такой роскоши в бухгалтерии Госкомспорта могут не понять.
После пятнадцатиминутной беседы, не приведшей к взаимопониманию, синьор махнул рукой и попросил дать ему билет на ближайший поезд до Вероны. Он просто не догадывался, что на катере ему дали бы точно такой же чек, как на такси. Ибо других такси, кроме водоплавающих, в Венеции просто не бывает.
В городе Ромео и Джульетты было уже темно. Может быть, поэтому, может, просто от усталости, Вероной Андрей тоже не впечатлился. Посмотрел издали на небольшую толпу туристов, толпящихся под балконом, на котором якобы когда-то стояла Джульетта, перевел взгляд на соседний балкон, совершенно такой же, но не привлекающий ничьего внимания, взял такси и поехал в маленький городок Бассано-дель-Граппа, цель его путешествия в Италию.
До места он добрался поздней ночью. Но в Первой Европейской Школе выживания в экстремальных условиях, которая там находилась, его ждали. Такси шикарно остановилось перед украшенным флагами Италии и учебного заведения парадным крыльцом, Андрей не менее шикарно вылез из машины, в форме инструктора Школы напоминающий самому себе то ли Сильвестра Сталлоне, то ли Жан-Клода Ван Дамма.
Во дворе толпились курсанты первого курса, у которых на следующий день должен был состояться выпуск, а еще через пару дней должны были начаться занятия для инструкторов, на которые, собственно, и приехал в Италию Андрей.
Правда, получалась некоторая юридическая неувязка: диплом Школы выживания у Андрея уже был: ему его выдал лично ее учредитель и директор, известный путешественник, итальянец польского происхождения Яцек Палкевич после экспедиций по Чукотке, в которых Андрей принимал участие. Но потом оба решили, что обучение все же надо пройти: Яцеку требовалась реклама, а Андрей хотел посмотреть Италию.
Цели оба достигли только частично: пара репортажей в советской спортивной газете особой известности Школе не принесла, а Андрей Италию увидел, в основном, проездом из окна поезда или машины. Тем не менее, обучение состоялось…
Стоящие во дворе Школы завтрашние выпускники слегка напряглись – и спросили что-то у Яцека. Тот ответил. После чего на Андрея народ стал смотреть не столько с интересом, сколько с опаской и уважением. Чуть позже Яцек объяснил:
- Они спросили, кто ты такой. Я ответил, что до выпуска им еще сутки. И приехал русский инструктор, который и будет ими заниматься.
- Я ж еще не инструктор, - пробормотал Андрей.
- Но они-то этого не знают, - парировал Яцек. – Пусть понервничают. Это полезно.
Тут надо сказать пару слов о самом Яцеке и его Школе выживания в экстремальных условиях.
Яцек Палкевич родился в 1942 году в нацистском трудовом лагере в Германии. Работал инспектором по добыче алмазов в Сьерра-Леоне, на золотом руднике в Гане. Служил офицером на торговом судне под панамским флагом. Был одним из телохранителей Папы Римского. Проводил занятия по выживанию с советским отрядом космонавтов. Готовил антитеррористические подразделения к действиям в джунглях и пустынях. Обучал спасателей МЧС. Написал более тридцати книг. Награжден польским Золотым Крестом Заслуги, кавалер ордена «За заслуги пред Итальянской республикой» и Золотого Креста «За заслуги перед Церковью и Папой».
В одиночку на спасательной шлюпке без радиосвязи и с ограниченным запасом воды и продовольствия пересек Атлантический океан. Определил точное расположение истока Амазонки. Предположительно обнаружил легендарный город Эльдорадо.
Организовал более двух десятков экспедиций в разных регионах мира, в том числе несколько – на территории СССР.
В 1982 году создал Первую европейскую Школу выживания в экстремальных условиях и приключений. В ней получали азы выживания все желающие – и гораздо более серьезные инструкторские навыки спасатели, сотрудники контртеррористических подразделений и даже космонавты.
…После того, как закончился первый, ознакомительный курс школы, Андрей честно сказал Яцеку:
- Твой диплом любому советскому школьнику можно выдавать вместе со свидетельством об окончании восьмого класса, - и подумал про себя: «А некоторым – вообще вместе со свидетельством о рождении».
А сначала казалось, что все будет намного труднее.
- Ты уже понял, что итальянцы не говорят по-английски? – поинтересовался Яцек перед началом занятий.
Андрей кивнул. В большом городе еще была надежда найти англоговорящего жителя. В Бассано-дель-Граппа – ни малейшей.
- Ты уже понял, что по-русски кроме нас с тобой тут никто больше не говорит?
И в этом не было ни малейшего сомнения.
- И по-польски тоже, - уточнил Яцек.
- И? – Андрей решил, наконец, понять, к чему клонит Палкевич.
- Так вот, ни по-английски, ни по-русски, ни по-польски я с тобой разговаривать не буду. Только на итальянском.
- Так я ж его не знаю, - не понял будущий курсант.
- Твои проблемы. Это Школа выживания. Захочешь выжить – начнешь и понимать, и говорить.
Яцек оказался прав. Уже к вечеру слова il mangiare e pronto Андрей понимал прекрасно – в переводе Василия Алибабаевича из «Джентльменов удачи» это означало «Идите жрать, пожалуйста». А еще через пару дней он смог даже сам произносить нечто большее, чем si или scusi.
Кстати, кормили в Школе очень неплохо. Правда, в первый же день Андрей опять умудрился попасть впросак. Сначала были салаты. Потом – макароны с мясом, то есть по-флотски. Правда, с томатным соусом. Тут он и оттянулся. Съел порции три. А после пасты подали основное блюдо – жареную курицу… Ну откуда мог знать советский человек, что макароны по-флотски считаются в Италии не основным блюдом, а всего лишь пастой, то есть горячей закуской. Есть уже не хотелось, а оставлять было жалко. Пришлось давиться…
Итальянские сокурсники Андрея были ребятами неплохими. Но странными. Из пятнадцати человек трое были бывшими морскими пехотинцами. Но умели не больше остальных.
Первый раз удивили они Андрея во время выхода в горы. Ну, какие там горы – так, сопки, лесом поросшие. Кто на Северах бывал, знает. И выход-то был так себе, дня на три всего, но – с ограниченным запасом воды.
К вечеру второго дня, когда фляги почти опустели, вышлю к ручью. Попробуйте себе представить: север Италии, почти на границе со Швейцарией. До ближайшего промышленного предприятия верст пятьсот, не меньше. Лес, похожий больше на парк. Изумрудная трава. И чистейший горный ручей. Представили?
А теперь представьте себе полтора десятка взмыленных после долго перехода лбов, навьюченных рюкзаками, у которых к тому же заканчивается вода. Инструктор командует получасовой привал. И вся эта толпа, не разуваясь, ломится в ручей. И стоит в берцах в воде.
- Вы чего делаете?! – изумился Андрей.
- Не видишь, что ли? Ноги остужаем.
- Тьфу, долбодятлы, - перешел на русский журналист. И начал действовать.
Отобрав у «союзничков» (так он прозвал итальянских морпехов) почти пустые фляги, он поднялся выше по течению и набрал воды. Пришла очередь итальянцев изумляться:
- И что ты будешь с ней делать?!
- Как что?! Пить.
- Ты с ума сошел?! Она же не питьевая…
Слов у Андрея не было. Ну, как не было? Итальянских действительно не хватало. Но зато исконно русских было в избытке.
На следующий день союзнички с охотой хлебали «непитьевую», попутно выслушивая рассказ Андрея о том, какие они бараны.
Через пару дней после «выхода в горы» Яцек затеял выход на воду. Неподалеку от школы было озеро. На середину озера выволокли то, что в родных наших пенатах называется ПСН-20 (плот спасательный надувной, рассчитанный на 20 человек). Туда и загрузили всех курсантов.
- Не задание, а сказка, - рассуждал про себя Андрей. – Еда есть, вода есть. Сиди себе два дня и загорай.
Но хитрый Яцек и тут устроил засаду. В сухих пайках для курсантов были исключительно консервы. А консервных ножей не было.
- А зачем они нужны вообще? – удивился Андрей. Банка ведь – это знает всякий не только военный, но и турист, вскрывается в пять секунд штыком. Или перочинным ножом. Или вообще любым куском железа. И вообще без ничего вышеперечисленного – хватит обычного булыжника. Правда, в данном случае даже булыжник не требовался. Нож у Андрея был. Банка открылась как миленькая.
На оголодавших итальянцев сие незатейливое действо произвело ошеломляющее впечатление. К Андрею тут же протянулись руки с банками.
- Э, нет, ребята, - пробормотал он. – Я к вам работать открывателем банок не нанимался. Показываю еще раз и медленно. Дальше – сами.
Взяв банку у одного из «союзничков», Андрей показал, как надо действовать. И отдал свой туристический ножик итальянцам. Лучше бы он этого не делал.
Первый же аллорик, попытавшийся повторить действия советского человека, промахнулся ладонью мимо ручки ножа. Зато не промазал мимо лезвия. Порез получился не слишком опасный, зато глубокий. И крови было прилично. Пришлось перевязывать страдальца. Второй смельчак по ручке ножа попал. Зато у него выскочила из рук банка – в результате ножик воткнулся в ногу. Больше итальянцы открывать банки не пытались. Пришлось Андрею в силу врожденного человеколюбия все же поработать два дня штатным банкооткрывателем, дабы курсантская команда не понесла еще незапланированных потерь.
В общем, учеба проходила вполне успешно. А вот с деньгами была беда: командировочные – это что-то вроде меда у Винни-Пуха, который, помнится, пел: «Мед – я никак не пойму, в чем секрет: вот он есть – и его уже нет». Правда, кормили в Школе бесплатно, и даже вино наливали ежедневно. Но русской душе в редкие минуты отдыха хотелось большего.
В один из вечеров Андрей забрел в бар, находившийся недалеко от Школы. И попросил бармена набулькать ему сто грамм. Чего? Ну, скажите, что можно пить в городе, который называется Бассано-дель-Граппа? Граппу, естественно. Получив от бармена (и по совместительству, как потом выяснилось, хозяина) стаканчик, он по старой русской привычке залпом опрокинул его и попросил повторить.
Бармен смотрел на него ровно так же, как смотрели соученики при открывании банок.
- Что-то не так? - спросил Андрей.
- Все так, - ответил бармен. – А ты всегда так пьешь?
- Как? – теперь пришла очередь изумляться Андрею.
- Ну, сразу сто грамм? (синонима русскому термину «залпом» в итальянском языке не обнаружилось).
- Могу и больше.
- Покажи, - потребовал бармен и налил в стакан грамм сто пятьдесят. – За счет заведения, - успокоил он Андрея.
Тот показал.
- Приходи завтра вечером, - сказал бармен. – В пятницу народа будет много. Выпивка за мой счет. И денег заработаешь.
В пятницу он встретил Андрея как лучшего друга. Приобняв его за плечи, он обратился к посетителям бара, которых действительно было немало.
- А это мой друг Энди, - представил он советского гостя. – Он может за один раз выпить сто пятьдесят грамм граппы.
- Могу и двести, - почти обиделся Энди.
В баре поднялся шум.
- Не может такого быть, - почти в один голос утверждали итальянцы.
- Хорошо, - прервал их хозяин заведения. – Тогда заключаем пари. Я ставлю десять тысяч лир на Энди.
Итальянцы – народ азартный. Человек пять поставили против, но нашелся один, который поддержал хозяина.
Был налит стакан, который Андрей с удовольствием выпил. После этого он на какой-то момент почувствовал себя Олегом Блохиным, забившим решающий гол, или Сергеем Бубкой, взявшим очередную рекордную высоту: бар взорвался аплодисментами. Хлопали даже проигравшие пари. Весь остальной вечер Андрея поили и кормили бесплатно.
Когда он собрался уходить, хозяин сунул ему в руку пятьдесят тысяч лир.
- А как же твоя доля? – удивился Андрей.
- Моя доля в том, что они выпили и съели в баре, - улыбнулся итальянец. – Завтра тоже приходи: они всем расскажут – и тут будет не протолкнуться.
Так и получилось. Пари, правда, никто уже не заключал, но вечером бармен снова сунул Андрею деньги. В три раза больше, чем вчера.
- Спасибо, - сказал он. – В пятницу снова приходи.
К сожалению, городок был маленький. Поэтому через две недели Андрея знали уже практически все любители выпить. А потому популярность шоу резко пошла на спад – а вместе с ней закончился такой приятный заработок…
В Школе тем временем начали изучать курс выживания в городе. Первые две части Андрей откровенно сачковал. Туристическая безопасность – типа «на каком плече носить сумку, чтобы ее не вырвал проезжающий мимо мотоциклист» или «в каком кармане носить кошелек, чтобы его не вытащил карманник» - была ему абсолютно неинтересна: изрядно помотавшись по городам и весям, он эту науку выучил на собственной шкуре и мог бы преподавать ее сам.
На занятиях по медицине он вспомнил далекие курсантские годы: в сон клонило немилосердно. Познаний в итальянском уже вполне хватало на поддержание разговора, а вот понять все побочные действия какого-то препарата было никак невозможно. Андрей с нетерпением ждал третьей части, в которой рассматривалось противодействие террористам и поведение во время уличных беспорядков.
Как и ожидалось, вначале все было предельно просто и скучно: преподаватели утверждали, что при террористической атаке или массовых беспорядках нужно тихонечко в уголочке прикинуться ветошью – и не отсвечивать, пока тебя не освободят спецы.
А потом Яцек привел этого самого спеца. Ростом чуть ниже среднего. На качка нимало не похожего, но жилистого. И неприметного. В общем, натуральный спец. Бывший карабинер из какой-то итальянской спецчасти.
В первые пятнадцать минут он осчастливил курсантов рассказом о том, что его занятия никак не позволят им обезопасить себя при встрече с неприятностями. Так дословно и сказал – не с преступниками, не с хулиганами, не с террористами. А с неприятностями – дизавернтура по-итальянски. То есть приключение с хреновым окончанием.
Потом начал показывать какие-то нехитрые блоки, удары и их комбинации, вызывая к себе курсантов по очереди. Затем перешел к броскам и удержаниям, попутно разъясняя, как лучше это делать.
Поскольку разъяснения Андрей понимал с трудом, бывший карабинер решил, что тот станет его постоянным партнером – то есть «куклой» для показа и отработки действий.
Логика спеца была понятна. И решение его Андрей одобрял всецело. Вот только полы в Школе по южной моде были сделаны из керамической плитки – красивой и прохладной в жару, но довольно жесткой. И как Андрей ни страховался при падениях, получались они весьма ощутимыми.
Десять дней спец с регулярностью, достойной лучшего применения, прикладывал Андрея к полу. А в заключение решил провести показательный спарринг. То ли в знак поощрения своей почти добровольной «кукле», то ли просто повыпендриваться захотел.
- Бери любое оружие, - великодушно предложил он. – Хочешь – нож, хочешь – пистолет. Удары буду фиксировать, но если все же прилетит – извини. Спарринг все же.
Андрей за десять дней четко усвоил, что в прямой схватке со спецом шансов у него нет. Нужно было итальянца чем-то удивлять. Нож с пистолетом тут не помогут, а родного Калашникова в радиусе тысячи километров было не достать.
Зато в гостинице Школы был небольшой магазинчик туристических товаров, среди которых продавалась складная туристическая лопатка.
- Жаль, что не саперная, - усмехнулся про себя Андрей. – Но должно прокатить.
Затея удалась: увидев орудие, выбранное русским, итальянец всерьез удивился, хотя постарался не подать вида. Да это, в общем, и понятно: лопаты почему-то не входят в число излюбленного оружия мафии.
Описывать перипетии спарринга смысла нет. Прилетело Андрею вполне прилично – но и он пару-тройку раз достал спеца лопаткой по голове, каждый раз опасаясь, что не успеет развернуть свой шанцевый инструмент так, чтобы удар пришелся плашмя.
- Удивительный вы все же народ, русские, - пожав Андрею руку после схватки, задумчиво сказал карабинер. – Ни разу в жизни еще не сталкивался с лопатой в качестве оружия.
А потом как-то вдруг очень открыто улыбнулся и добавил:
- И больше не хочу.
Последней частью курса было выживание в горах. Самой, пожалуй, трудной: ну не любил Андрей все эти скалы, пики, утесы – и никогда не мог понять людей, которые по доброй воле лезут вверх. Нет, конечно, все там красиво и даже иногда эпично, но он предпочитал глядеть на эту красоту исключительно от подножия.
А тут пришлось лазить по скалам. Спасибо, что особо высоких гор в Италии нет, а то Яцек, как пить дать, заставил бы карабкаться на вершину.
В день, когда заканчивался курс, предстояло сдать зачет по скалолазанию. И как раз тут силы у Андрея кончились. Ну, то есть как силы – залезть на скалу и слезть с нее он явно был в состоянии. Но вот желания не было никакого.
Приехали на место. Голубое-голубое небо, ласковое солнышко. Курорт, одним словом. И в полусотне метров от шоссе – скалы, на которые Андрей уже и смотреть не мог.
Стали готовиться, вешать страховку, делать обвязку и все такое.
- Знаешь, Яцек, - негромко сказал руководителю Школы Андрей по-русски, чтобы никто из окружающих не понял. – Я тут подумал и решил: не полезу я сегодня на скалу. Диплом ты мне и так дашь, никуда не денешься…
- Дам, - так же негромко подтвердил Яцек. – Не буду же я тебя заставлять, в конце концов…
Успокоенный Андрей привалил рюкзак к камню и сел поудобнее, приготовившись смотреть, как коллеги-курсанты карабкаются на скалы. Но польской хитрости руководителя Школы он все же недооценил…
Минут через пятнадцать он услышал скрип тормозов и хлопок открывшихся и закрывшихся автомобильных дверей. Поворачиваться было лень – тем более, что он и так знал, что произошло: кто-то из проезжавших по шоссе увидел карабкающихся на скалы людей и решил узнать, в чем дело. Такое уже бывало. И неоднократно.
- Ну, точно, - подумал Андрей. – Опять свою Школу рекламирует.
Где-то за его спиной Яцек рассказывал любопытным о Школе выживания в экстремальных условиях, о том, как такие знания интересны и полезны.
И тут что-то пошло не так. То ли проезжавших итальянцев рассказ о Школе не вдохновил, то ли Яцек решил применить новый рекламный трюк, но Андрей услышал:
- У нас даже русские учатся.
Ход был сильный: советские люди в те времена в Италии были еще экзотикой.
- Не может быть, - удивились любопытные.
- Может, - спокойно ответил Яцек. – Вон он сидит.
И Андрей буквально кожей ощутил, что руководитель Школы показывает на него. Коже это ощущение понравилось не очень Андрею тоже.
Предчувствия не обманули.
- Кстати, - продолжил Яцек. – Сейчас именно его очередь лезть на скалу.
- Вот же сука польская, - выругался про себя Андрей. – Все равно не полезу.
Решение было твердым, но итальянцы проявили живейший интерес. И Андрей уже вставал с облюбованного места.
- Как мальчишку на «слабо» взял, - злился Андрей, карабкаясь на скалу. Никакой особенной сложности это не представляло, но снизу смотрелось эффектно. Да он и сам старался показать итальянцам класс.
Добравшись до места, Андрей закрепил трос и лихо спустился к подножью. И не поверил собственным глазам: итальянцы аплодировали ему. Вместе с Яцеком.
Вечером, когда отмечали получение дипломов, Яцек подошел к Андрею с бокалом шампанского.
- А говорил, не полезешь, - улыбнулся руководитель Школы.
- И не полез бы, - уже беззлобно усмехнулся Андрей. – Но что бы тогда твои итальяшки подумали о русских?
- Может, останешься? - спросил Яцек. – Будешь инструктором. С зарплатой не обижу. С визой и разрешением на работу решим. А Школе дополнительная реклама.
- Спасибо, - ответил Андрей. – Но лучше я домой…
- Ностальгия? – понимающе протянул поляк.
- Да нет. Просто у каждого свое место…