Отечественный автомобиль ВАЗ-2106 милицейского ведомства пересек Неву по Литейному мосту и приближался к адресу, известному многим жителям города – Литейный проспект, дом 4, где в этот момент полковник Борцов в служебном кабинете размышлял о странном повороте судьбы своего конфидента.
У Кантемирова, разглядывающего из окна автомобиля мощный серый дом, мелькнула надежда, что его доставят в Управление, и каким-то образом заместитель начальника УУР узнает о его задержании. Он же опер…
Синий ВАЗ-2106 со спецсигналами на крыше проехал в медленном потоке машин мимо приметного дома. Надежда осталась где-то в кабинете на четвертом этаже здания, с крыши которого всегда виден Магадан…
Всю дорогу задержанный молчал. Бывший дознаватель хорошо понимал, что задача милиционеров, которые сегодня застегнули ему наручники и провели обыск, не разобраться в сути дела, а «доставить куда следует». И сейчас абсолютно бесполезно доказывать им свою невиновность или рассказывать что-то о себе, надо готовиться к разговору со следователем. В предстоящей теплой беседе с работником челябинской областной прокуратуры Кантемиров даже не сомневался и продолжал анализировать действия коллег, сидящих рядом, и свою первую реакцию при появлении сотрудников в форме и в штатском на территории пожарной части.
Почему он сразу подумал о своем однокласснике Ване Маркине, в определенных кругах более известном как Мара? А потом вспомнил про закрытое уголовное дело, возбужденное по факту гибели его младшего брата и прекращенное через год в связи со смертью обвиняемых?
В последнее время Иван зачастил в Питер. Останавливался обычно у Олега Блинкова, соседа Тимура по лестничной площадке дома в родном поселке. Все трое выросли в одном дворе. Олег продолжал снимать ту же квартиру на Васильевском острове, которую ещё при поступлении в ЛГУ впервые арендовали для студента-заочника Кантемирова. Студент Горного института Блинков окончательно забросил учебу, вместе со всей страной перешел на уличную торговлю и в настоящее время барыжил импортной водкой и бельгийским спиртом прямо из огромного морского контейнера на открытом рынке, рядом с Финляндским вокзалом. У Олега завелись деньги и водка, поэтому с ним было легко и весело.
Жена Тимура хорошо знала Олега с Иваном, земляки общались, но Леночке очень не нравились совместные банные посиделки друзей. Особенно, когда приезжали гости с родных уральских гор. Обычно после таких оздоровительных процедур супруг появлялся поздно ночью и на глубоком автопилоте. Лена сердилась, ругалась, милые бранились, а затем мирились. До следующего прибытия дорогих гостей с Урала. А русская баня с земляком – это святое…
Обычно отдыхали в бане на Гаванской улице, где Олега Блинкова хорошо знали. Друзья детства мылись, парились, разбавляли банные процедуры спиртными напитками, вспоминали былое и планировали будущее. Именно Ваня Маркин в шестом классе пытался научить Тимура курить, но ничего не получилось, и в итоге Тимурка привёл одноклассника в секцию бокса. Пока Кантемиров служил в армии, работал в пожарной охране и учился в ЛГУ, его младший брат Марат примкнул к поселковским спортсменам во главе с Иваном Маркиным и Виктором Вершковым, более известным как Вершок. Со временем Мара с Вершком возглавили спортивно-бандитское движение в своём поселке, затем вышли на областной уровень и начали теснить уральский уголовный мир. Периодически возникали локальные бандитские войны, в одной из которой и погиб младший брат Тимура…
В тот год Кантемиров ещё работал старшим пожарным ВПЧ-23 и даже не подозревал о скором закрытии пожарной части. После похорон и поминок на общей сходке поселковских пацанов Тимур узнал имена непосредственных виновников смерти младшего брата, напился и твердо поклялся отомстить за всё. В течение следующего года, пока старший пожарный тушил пожары под Ленинградом и грыз гранит науки в ЛГУ, из трёх его личных врагов в живых остался только один. Первого забили до смерти в поселковском парке за Дворцом Культуры им. Маяковского, второй опрометчиво открыл дверь квартиры незнакомым людям и получил финку в живот. Ну, а третий успел уехать к знакомым в Казань, где влился в другой коллектив, тоже близкий по духу и воровской идее, поэтому смог прожить дольше своих уральских коллег. Через год беглец пал глупой смертью за чужие интересы. Документов при чужаке не было, наколок и судимостей тоже. Так и похоронили безымянным за государственный счет. Все подробности Тимур узнал от Ивана при очередной встрече в Питере и в благодарность крепко пожал руку товарищу детства и юности.
В последний раз Мара прибыл в культурную столицу с двумя челябинскими коллегами по цеху и был крайне возбужден. Остановились, как обычно у Олега Блинкова, более известного на посёлке, как Блинкаус. Олег не был хулиганом, наоборот, смог закончить с красным дипломом Копейский горный техникум и поступить в Ленинградский горный институт. Ещё в детстве, когда играли в дворовый хоккей, Олежка Блинков выбрал себе номер и имя хоккеиста сборной СССР №32 – Балдерис. Тимурка играл под №4 – Харламов, Ваня, как самый крупный пацан во дворе, всегда стоял в воротах и логично оказался под №5 – Третьяк. С тех пор Олег Блинков остался для всех пацанов посёлка – Блинкаусом.
Земляки по прибытии позвонили Тимуру в пожарную часть и по традиции договорились о бане. Тщательно помылись, отчаянно попарились и потребовали продолжения банкета в квартире Блинкауса, кладовка которой была заставлена коробками со спиртным. В этот раз хлебосольный хозяин решил удивить всю компанию только появившейся в продаже водкой «Распутин» с подмигивающим Григорием на этикетке.
Часть легальной водки поставлялась из Германии, где немецкая фирма разработала специальную голографическую наклейку, которую нельзя подделать. Ту самую, с «подмигивающим» Распутиным. Так считали законопослушные и наивные немцы... Изображение Григория Распутина красовалось и на этикетке, и на горлышке бутылки – «один раз вверху, другой раз внизу», как говорилось в популярной телерекламе. Секрет изготовления такой голографии и рецепт самой водки русские умельцы «считали» и «схимичили» буквально за пару недель. Контрафактный «Распутин» полился нескончаемой рекой, а Григорий заморгал на всех просторах нашей необъятной Родины...
Пили впятером на кухне. Челябинские соратники Ивана оказались из дзюдоистов, оба разрядники и оба дерзкие. И в какой-то момент, примерно после второй выпитой «Распутинки» (каждая 0,7 литра) у земляков возник закономерный и логичный вопрос: «Кто сильней – боксер или дзюдоист?». Решение этой жизненно важной дилеммы определились искать честно: двое на двое – Мара с Тимуром против спецов по восточному единоборству. Олежку отправили в арбитры.
Гормоны, алкоголь и адреналин забурлили в крови спортсменов. В шикарной квартире исторического центра культурной столицы запахло реальным рукопашным боем, который запросто мог закончиться боевой ничьёй в ближайшем отделе милиции. Невозмутимый сибирский старец загадочно подмигивал с этикетки каждому участнику этого принципиального спора.
Ваня подмигнул в ответ Григорию и вдруг вспомнил, какую должность он занимает в этом сложном бандитском мире, и подумал об ответственности за себя, за братанов и за груз в квартире, спрятанной под кроватью. В этот вечер мистический провидец спас лихого бригадира от набора статей Уголовного Кодекса Российской Федерации. Мара со словом «Брек!» пьяно упал на пол и вытащил из-под кровати тяжёлую спортивную сумку с секретным грузом. Пистолеты отдельно, патроны отдельно...
Из всех участников застолья только один гвардии прапорщик Кантемиров отслужил в армии и профессионально разбирался в стрелковом оружии. Поэтому, даже находясь в изрядном подпитии, продемонстрировал такой мастер-класс по обращению с различными пистолетами, что бригадир, дзюдоисты и неудавшийся арбитр тут же признали бывшего начальника войскового стрельбища Помсен авторитетным специалистом своего дела. Опыт не пропьёшь… Гражданин Маркин сразу предложил другу детства переезжать обратно в Челябинск за лучшей жизненной долей. Пообещал машину и квартиру в центре столицы Южного Урала.
Старший пожарный ВПЧ-23 аккуратно обтер платочком рукоятки стволов и вежливо обещал подумать. О том, что нужно бы сообщить в соответствующие органы о незаконных закупках оружия бригадиром уральской группировки, ни у Олега Блинкова, ни у Тимура Кантемирова не мелькнуло ни одной шальной мысли. Оба выросли с Марой в одном дворе, получили прекрасное уличное воспитание и оба твёрдо знали, что закладывать своих крайне неприлично. Западло… Больше Тимур не встречался с земляками. Уральцы покинули северную столицу и удачно добрались с пистолетами до столицы Южного Урала, а Олег так был занят своим алкогольным бизнесом, что с ним удалось пересечься только пару раз за прошедшие полгода.
Секретная информация о торжественной клятве ленинградского брата погибшего бандита дошла до челябинских сотрудников милиции, которые сделали свои оперативно-тактические выводы. Уральские опера не даром ели свой горький хлеб – выводы подтвердились следующим тайным сообщением местного стукача о постоянных закупках огнестрельного оружия гражданином Маркиным в городе трёх революций, где и жил тот самый мстительный брат. И этот старший брат по имени Тимур и с той же фамилией Кантемиров оказался КМС по боксу из одной спортивной секции с Маркиным и Вершковым, и, мало того, отслужил шесть лет в армии на полигонах Германии. Следовательно, неплохо ориентировался в стрелковом оружии. Всё било в цвет...
Пока не хватало доказательств и оснований для задержания питерского участника уральской банды. Опытные оперативные сотрудники знали, что привлечение торговца оружием к уголовной ответственности лишь вопрос времени – рано или поздно сбытчик проколется. Жадность фраера погубит… У челябинских оперов появился реальный шанс утереть нос питерским коллегам...
***
В данный момент Кантемиров не мог знать все умозаключения уральских оперов и следователей, сидел в наручниках и терялся в догадках. Выглянувшее из-за туч солнце било в глаза и мешало сосредоточиться. Пересекли Невский проспект, заканчивался Владимирский, проехали по Загороднему мимо Витебского вокзала и свернули на Рузовскую улицу. Уральские сотрудники вертели головой и с интересом рассматривали исторический центр культурной столицы. По ожившим лицам конвоиров задержанный гражданин догадался о приближении к конечному пункту его доставки. Наконец-то… Руки в наручниках за спиной затекли и онемели. Просить конвой перестегнуть руки вперёд гордый питерский сотрудник даже не думал. «Не верь, не бойся, не проси…»
Самый здоровый челябинский опер в желтых ботинках вышел первым, обошел автомобиль и, не мудрствуя лукаво, одной правой вытащил за шкварник Кантемирова на свежий воздух. В левой руке хозяйственный сотрудник держал две пачки носков. Трофей…
Тимур оглянулся и успел прочесть вывеску на стене у огромных двойных дверей исторического здания: «Региональное управление по организованной преступности (РУОП) при ГУВД Санкт-Петербурга и Ленинградской области». За полгода работы в питерской милиции молодой сотрудник знал, что это новое оперативное подразделение появилось в январе 1993 года. В управлении не было своих служб дознания и следствия, поэтому сотрудники не могли возбуждать уголовные дела. Однако, здесь имелось подразделение силовой поддержки – СОБР. И Кантемиров точно знал, что многие районные опера уголовного розыска мечтали бороться с организованной преступностью именно в данном управлении, куда отбор был жёстким. Челябинский опер по имени Александр шел первым с папочкой в руке и, открывая высокие двери, повернулся к клиенту:
– Смотри, Кантемиров, в какую серьёзную контору мы тебя привезли.
– Я уже горжусь, – оглядываясь по сторонам и разминая пальцы за спиной, ответил задержанный.
– Поэтому быстро колемся и спокойно едем отдыхать в изолятор, – поддержал дверь и своего коллегу опер в ботинках. – У нас и без тебя дел полно.
– Не в чем мне колоться, гражданин начальник, – Тимур вошёл в гостеприимно распахнутые двери и оказался в огромном холе перед широкой старинной лестницей. Около ступеней дежурили два здоровых вооруженных сотрудника в форме и в бронежилетах. Старший группы подошел к охране, второй опер отвёл задержанного в сторону, где на двух длинных скамейках под огромными окнами сидели четверо парней в кожаных куртках, спортивных штанах и джинсах. Около сидящих стояли два курсанта милиции в форме. Кантемиров, как воспитанный молодой человек, кивком головы поприветствовал соратников по баррикаде. На одной стороне оказались, как ни крути браслеты. Самый крайний, высокий плотный парень в коричневой куртке и с приметным шрамом под ухом, солидно ответил тем же кивком. И только сейчас Тимур обратил внимание, что одна рука каждого из сидящих пристёгнута наручниками к батарее отопления. По двое на каждой скамье. Третья скамья пустовала и явно ждала своего пассажира. Куда и указал челябинский сотрудник милиции:
– Садись, Кантемиров. И сидеть тебе ещё – не пересидеть.
– Как скажешь, начальник. – Гражданин в плаще, в костюме, при галстуке и в наручниках за спиной степенно присел на скамью и чуть громче, чтобы услышали сидящие на скамейках, добавил: – Как говорится, «От сумы и от тюрьмы…». Это вас тоже касается, граждане начальнички.
– Типун тебе на язык, прапорщик, – опер добродушно усмехнулся. – Тебя уже коснулось. И хорошо так коснулось – примерно на пару пятилеток… Сидим смирно, начальство идёт.
От охраны подошел оперуполномоченный с папочкой, который впервые обратился к коллеге по имени:
– Роман, ждём следователя из музея.
– Из какого музея?
– Эрмитаж.
– Ни хрена себе, Саня! Пока мы, рискуя жизнью, вооруженного до зубов злодея задерживаем, наш Шакирыч по музеям шастает?
– Эстет, фигли, – улыбнулся старший оперативной группы.
– Пожрать бы, – задумался Роман и посмотрел на доставленного. – Кантемирова с собой в кафе не потащишь. Ещё хулиганить начнёт. Боксёры – они такие… Так, задержанный, дай-ка я тебя перестегну. У тебя какая рука ударная?
– Правая.
– Правую руку ближе к батарее.
– Граждане начальники, а вы обязаны меня накормить.
Щёлкнули наручники, Тимур устроился удобней. Оба челябинских оперуполномоченных смотрели на мирно сидящего задержанного и размышляли о чём-то своём, оперативном. Хотелось есть… Тащить этого борзого прапора с собой в кафе или оставить здесь под охрану курсантов? А что потом скажет следователь?
Великолепная четвёрка пристёгнутых к другим батареям отопления прислушалась к разговору. Больше им слушать было некого. Разговаривать запрещено... А тут, какое-никакое, а всё же развлечение в суровых стенах регионального управления. Оба курсанта милиции подошли ближе. Кантемиров поднял голову и сообщил своим конвоирам:
– Согласно Женевской конвенции об обращении с военнопленными рацион питания военнопленных должен быть равен рациону питания военнослужащих на казарменном положении.
– Ни хрена себе! – воскликнул милиционер Рома и махнул рукой с носками. – Прапор, ты хоть сам понял, что сейчас сказал?
– Граждане начальники, вы же оба командировочные? – спросил бывший прапорщик и сам же ответил: – Значит, на казарменном положении. Так что, обязаны меня накормить тем же, что и сами будете сегодня кушать.
– А если не накормим? – заинтересовался вопросом рациона питания милиционер Саша.
– Я жалобу отправлю в Гаагский трибунал, – важно ответил «военнопленный» и по блатному цыкнул языком, показывая всю серьёзность своих намерений.
Челябинские опера заржали на всё фойе старинного особняка. Эхо разнесло здоровый милицейский смех по всему зданию. Интересно, что здесь было раньше? До революции? Может быть, какой-нибудь театр? Отличная акустика…
Сотрудники в бронежилетах и с оружием, внимательно слушавшие диалог с задержанным гражданином в плаще, заулыбались. Услышанный разговор внёс некоторое разнообразие в службу на скучном посту. Граждане, пристёгнутые к батареям, переглянулись и довольно закивали. Пацан красиво ментов сделал… Братан грамотный… В галстуке сидит…
Вдруг один из курсантов решил продемонстрировать провинциальным сотрудникам волю и строгость питерских сотрудников при работе с бандитским элементом. Будущий милиционер подошёл вплотную к Кантемирову. Бывший дознаватель уже догадался, что оба курсанта милиции проходят практику в управлении. Каждый год в каждое районное управление внутренних дел города и в другие службы управлений направлялись для практики учащиеся старших курсов. Самых толковых и ответственных распределяли среди отделов следствия и дознания, менее грамотные курсанты шли в ОБЭП, уголовный розыск и другие службы. Этих двоих распределили в легендарный РУОП. Видимо, для следственной практики мозгов не хватило…
Тимур оказался прав. Папа одного из курсантов работал скромным полковником на спокойной должности тылового обеспечения Министерства внутренних дел Российской Федерации. Курсант Евгений Усольцев вырос коренным москвичом, единственным ребёнком в семье и на полном папином обеспечении. С самого детства у Жени было всё, о чём его сверстники даже и не мечтали. Подросший Евгений очень не хотел идти по стопам отца и облачаться в серую форму. Парню нравились джинсы, виски, рок-н-рол и девочки. После того, как единственный сын взял без спроса и разбил по пьяни папину машину, терпение любящего родителя лопнуло, отец проявил гнев и отправил сына с глаз долой. Но не очень далеко – в недавно открывшийся Санкт-Петербургский юридический институт МВД.
Сыну пришлось смириться, и свою будущую карьеру новоиспеченный курсант милиции возненавидел ещё больше. Евгений искренне считал, что он достоин чего-то большего и тайно презирал всех своих сокурсников, преподавателей и будущих коллег по работе. Уровень амбиций парня намного превышал уровень его возможностей. В свои двадцать лет из-за чрезмерной любви папы с мамой курсант Усольцев всё ещё оставался подростком. Искренность и презрение приходилось постоянно и тщательно скрывать. Напряжение внутри молодого организма постепенно росло, всплеск агрессии не заставил себя долго ждать…
Этот день оказался не самым удачным в жизни курсантов четвертого курса юридического института МВД. С самого утра их поставили охранять бандитов тамбовской группировки. Лихих парней взяли ночью в разных концах города, поэтому возникла проблема из-за принципа территориальности и опера РУОП ждали дежурного следователя из городского управления. Своего изолятора временного содержания в управлении не было, бандиты томились на первом этаже, пристёгнутыми к батареям и под надзором курсантов милиции. В туалет выводили по очереди и уже под охраной вооруженных сотрудников.
Сейчас один из курсантов остановился прямо над Кантемировым, наклонился и резко выкрикнул над ухом:
– Разговаривать запрещено!
– Молодой человек, я тебе жить мешаю? – возразил задержанный и удивленно посмотрел на челябинских оперов. Александр с Романом переглянулись. Они сами оказались здесь на птичьих правах, о допросе в этих стенах договаривался следователь. Где его черти носят? Или шайтан?
Юный милиционер почувствовал копившуюся с утра и рвущуюся наружу тёмную энергию у самого горла и решил перенести всю злость на этого худощавого задержанного в пиджаке и плаще. По-мнению курсанта милиции, именно этот последний прикованный к батарее не представлял никакой опасности. В отличие от остальных крупных бандитов в спортивных костюмах и кожаных куртках. Как бы ни был возбуждён Евгений Усольцев, инстинкт самосохранения подсказал молодому человеку наиболее безопасную цель для выплеска негативных эмоций. Для усиления своей вербальной агрессии курсант милиции добавил эффектную жестикуляцию – угрожающе размахнулся кулаком и решил двинуть сапогом по правой туфле задержанного.
Конечно, курсант милиции с не совсем здоровой психикой не мог знать, что в этот миг своей никчёмной жизни связал судьбу с кандидатом в мастера спорта по боксу, которого в течение нескольких лет один знакомый мастер спорта по самбо из госбезопасности учил не только падениям, но и подсечкам с бросками через себя. Сейчас спортсмену с прикованной к батарее отопления правой рукой бросать через себя возбуждённого оппонента было крайне неудобно. Бить – тоже… Если только левой ниже пояса. Но, это не по-нашему, не по-спортивному…
И Тимур просто и эффектно провёл классическую подсечку – шаркнул туфлей под скамейку, перенес вес тела на левую ногу и после промаха курсанта, сидя на месте, правой стопой подсёк и отправил дальше левую пятку будущего милиционера. Курсантский сапог по инерции взметнулся на высоту груди челябинских оперуполномоченных, потянув за собой остальное тело вспыльчивого сотрудника внутренних дел. Закон земного притяжения специально для Жени Усольцева никто отменить не мог, и курсант, которого никто не учил падать, со всего маху приложился спиной и затылком об старинный мраморный пол. Раздался глухой стук, разнёсшийся по всему фойе здания. Отличная акустика…
На этой секунде деструктивное поведение практиканта остановилось, о чём и сообщил выкрик со второй скамьи болельщиков:
– Ёпс!
Челябинский сотрудник по имени Роман по привычке схватил своего задержанного за отворот плаща, хотя в этом контролирующем действии не было никакой нужды. Тимур сидел смирно и не стремился добивать курсанта российской милиции. От лестницы выдвинулся решительный сержант в бронежилете, на ходу сдёргивая короткоствольный автомат. Его коллега придвинул телефон с тумбочки и начал набирать номер. Старший уральской группы посмотрел сверху вниз и задал риторический вопрос:
– Прапор, ты что, охренел?
– Курсант поскользнулся…
Тимур спокойно поднял голову и посмотрел в глаза своему конвоиру. Сейчас боксёр и сам себе не мог ответить на этот вопрос. Спортсмен действовал быстро и интуитивно. Да и сам вопрос не нуждался в ответе.
– Начальник, в натуре, ментёнок сам упал, – самый ближний бандит со шрамом под ухом встал на сторону неизвестного братана в пиджаке и плаще. Остальные согласно закивали – все видели, как мент поскользнулся. А словарный запас питерского сотрудника милиции пополнился бандитским неологизмом – «ментёнок»
Евгений перевернулся на бок, упёрся руками об пол и при помощи подскочившего товарища смог встать. Вооружённый сержант милиции переводил взгляд с практиканта на задержанного. Курсант Усольцев проходил практику в этом учреждении вторую неделю и как бы ни старался со своим юношеским максимализмом скрыть презрение к коллегам по цеху, так и не смог стать здесь своим. И в отличие от остальных курсантов открыто пренебрёг доброй старой традицией – «вливания в коллектив», хотя совсем не нуждался в деньгах. Остальные практиканты скинулись со стипендии и не подвели свой институт. В тот прекрасный вечер Женя решил оторваться от коллектива и отдохнуть в ночном баре с девчонками. О чём сам и заявил сокурсникам. А зря… Каждый достоин того, что он имеет на сегодняшний день…
Постовой посмотрел на особого курсанта милиции, закинул автомат на плечо и ухмыльнулся:
– Что, курс, ноги не держат?
В этот момент раздался властный голос с лестницы:
– Сержант, что произошло?
Участники и свидетели падения курсанта юридического института МВД разом повернули головы в сторону полковника милиции в форме, быстро спускающегося по широкой парадной лестнице. Сержант изобразил стойку «Смирно» и доложил:
– Товарищ полковник, курсант поскользнулся и упал. Всё в порядке. Работать может.
Полковник, оказавшийся одного роста с сержантом и уральскими операми, пожал руки челябинским коллегам, мазнул взглядом по прикованному новичку и подошёл к курсанту:
– Всё в порядке?
– Поскользнулся.
Женя Усольцев усиленно массировал затылок. У молодого человека с завышенной самооценкой хватило мозгов не оказаться посмешищем всего курса.
– Что здесь происходит?
Теперь все во главе с полковником одновременно повернули головы в сторону двери. Как в театре при появлении главного героя пьесы. От дверей шёл высокий черноволосый мужчина в тёмно-синем костюме и в белой рубашке с зелённым галстуком. Из нагрудного кармана пиджака виднелся конец зеленного платка. При ходьбе мужчина размахивал зонтом-тростью. Если бы Тимур встретил этого мужика в центре Питера, то наверняка принял бы его за известного артиста. Мужчина подошёл и протянул ладонь полковнику:
– Здравствуйте, Олег Алексеевич.
– И вам не хворать, Зариф Шакирович.
– Что произошло?
– Ложная тревога. Всё в порядке. – Полковник милиции кивнул на пристёгнутого. – Ваш клиент?
Похожий на артиста мужик опёрся на зонт и перевёл взгляд на оперуполномоченного Александра. Челябинский сотрудник доложил:
– Кантемиров, собственной персоной.
Прикованный к батарее гражданин в плаще поднял голову, остановил взгляд на массивных часах на левой руке незнакомца и решил представиться сам:
– Тимур Рашитович.
– Старший следователь челябинской областной прокуратуры Байкеев Зариф Шакирович, – мужик, похожий на артиста кино, внимательно разглядывал фигуранта уголовного дела.
– Тоже неплохо, – улыбнулся задержанный.
– Говорить будем?
– Обязательно. На днях я тоже посетил Эрмитаж…
– Роман, веди этого разговорчивого гражданина на третий этаж. Я сейчас подойду с документами. – Неинтеллигентно перебил уральский следователь и повернулся к местному полковнику. – Олег, на пару слов.
– Надеюсь, без протокола? – улыбнулся высокопоставленный сотрудник РУОПа. – «Чему нас учит семья и школа?»
Оба высоких и по-своему симпатичных мужика отошли в сторону. Оперуполномоченный по имени Роман вздохнул, вынул из кармана ключи от наручников, отсоединил руку Кантемирова от батареи.
– Встать. Руки за спину.
Тимур поднялся, развернулся, завёл руки и оказался лицом к братве. Лихая четвёрка внимательно наблюдала за происходящим. Всяк интересней, чем разглядывать надоевшие за день морды курсантов милиции, один из которых стоял, прислонившись к стене напротив. Щёлкнул замок наручников. Бандит со шрамом улыбнулся:
– Брателло, уважуха тебе от тамбовских. Сам откуда будешь?
– За Урал он скоро поедет, – сообщил за клиента челябинский сотрудник и добавил. – Лет на десять.
– Не ссы, пацан, прорвёмся. По тюрьме прогон пусти – Захара с братвой сегодня менты приняли, – чуть громче воскликнул представитель тамбовской группировки и услышал от сержанта с автоматом:
– Разговорчики в строю! Тихо сидим.
Потенциальный путешественник за Уральские горы успел кивнуть, прежде чем его личный конвоир вновь схватил за отворот плаща, развернул и повёл к лестнице. С этим конвоем не забалуешь… (продолжение, конечно, следует...)