Вернувшись в кабинет, Тимур заметил на столе до боли знакомый бланк протокола допроса подозреваемого. Следователь поднял голову от документов.
– Всё в порядке? Приступим к делу.
– Гражданин следователь…
– Старший следователь.
– Гражданин старший следователь, мы с вами сейчас оба знаем, что перед началом допроса вы должны рассказать мне об одной привлекательной статье Конституции, которая позволяет мне не давать вам всем никаких показаний. Вообще... И ещё добросовестный следователь обязан уточнить, не нуждаюсь ли я сейчас в услугах адвоката.
Старший следователь челябинской областной прокуратуры нахмурился и удивлённо посмотрел на оперативных коллег. Александр только ухмыльнулся, Роман пожал плечами. Байкеев спросил:
– Я могу полюбопытствовать, откуда у старшего пожарного такие глубокие познания в юриспруденции и в тактике ведения допроса?
– Можете. На этот вопрос я отвечу – юридический факультет Ленинградского Государственного Университета имени Жданова, заочное отделение. Я ещё в армии смог поступить, а закончил уже в пожарке, – спокойно объяснил Кантемиров и добавил: – Диплом писал по уголовному праву, а преддипломную практику проходил в следственном отделе Приморского УВД. Улица Омская, дом 5.
– Таак… – протянул работник прокуратуры. – И по какой теме прошла защита диплома?
– Бандитизм и разбой. И кстати, защитил с отличием.
– Хорошо учился?
– По-разному. Международное частное право пять раз пересдавал. Гражданский процесс смог сдать только с третьего раза. А Уголовное право и Уголовный процесс сдал с первого раза на «отлично».
– Слушай, прапорщик, раз такой грамотный – зачем тебе адвокат? – подключился к разговору оперативник Саша.
Молодой человек повернулся в сторону двери и наградил улыбкой сотрудника милиции за столь деликатный вопрос. За прошедший месяц в отделе уголовного розыска УВД Адмиралтейского района опытные коллеги первым делом научили новоиспечённого оперативного сотрудника искусству убеждения «собеседника» в том, что ему не нужен адвокат. По крайней мере, платный. Главный аргумент – зачем тратить деньги зря? Итак, все понятно, дело ясное… Лейтенант питерской милиции хорошо знал, что уж кому в данной ситуации адвокат точно не нужен в деле, так это челябинским оперуполномоченным. Есть высокая доля вероятности, что вся проделанная оперативная работа ляжет в стол. Или в корзину у стола. И, скорее всего, так и произойдёт. Тимур не продавал оружия. Никогда и никому… И никого не убивал…
– Пусть будет. У меня есть знакомый адвокат – Соломонов Сергей Витальевич. Учились вместе. В записной книжке есть номер телефона, – Кантемиров перевёл взгляд на следователя и немного повысил голос. – Я требую адвоката. Звоните. Соломонов записан на букву «с» – Серёга.
– Да ладно тебе, Тимур, успокойся, – впервые оперуполномоченный назвал задержанного по имени и присоединился с третьей стороны. – Мы же тебе помочь хотим. Ты же нормальный парень – в армии отслужил, в пожарке работал. Всякое в жизни бывает, оступился раз, друзья с толку сбили... Поговорим нормально, и поедешь спокойно домой на метро. Не будешь говорить – поедешь в тюрьму. На автозаке...
Челябинский опер не мог знать, что Кантемиров, отслуживший шесть лет в армии, впервые услышал эту классическую фразу «мы тебе помочь хотим» ещё в 1986 году от оперуполномоченных особого отдела мотострелкового полка, которые пытались его привлечь к уголовной ответственности за спекуляцию. Через два года эти же слова произнёс майор КГБ, работающий в дрезденском гарнизоне под прикрытием должности директора Дома германо-советской дружбы.
И в данный момент молодой человек твёрдо осознавал, что под этими добрыми словами следует читать: «нам надо сделать статистику по раскрытию…». От статистики зависят звания, премии, повышение по службе. Оперативному работнику в основном безразлично, как будет достигнут результат. Разменной монетой может стать судьба человека. В данном случае – судьба Тимура Кантемирова. Человек решил бороться за свою судьбу, приступил к своему плану и повернулся к старшему следователю:
– И, кстати о работе в пожарной охране. Если бы ваши сотрудники произвели обыск тщательней, то нашли бы в шкафу, в кармане серого пиджака мою трудовую книжку, где в последней записи указано: служил в органах внутренних дел непрерывно три года, пять месяцев и двенадцать дней. Начальник Управления пожарной охраны №50 ГУПО МВД СССР. – Задержанный развернулся к операм. – Уточняю – МВД СССР. Следовательно, я бывший сотрудник Министерства внутренних дел. Поэтому требую не только адвоката, но и отдельную камеру в изоляторе. Больше ничего без защитника говорить не буду...
Тут, лейтенант питерской милиции, мягко говоря, лукавил. Не было в кармане серого пиджака никакой трудовой книжки. Пиджак в шкафу висел, а документа не было. Хотя, запись в документе существовала, и Тимур её запомнил дословно, когда рассчитывал свою выслугу – всего с армией получилось девять лет, два месяца и двадцать четыре дня. Плюс – полгода в дознании и месяц в уголовном розыске. Почти десять лет службы… Интересно, а как сейчас в разведке пойдёт счёт дней выслуги, учитывая опасность для жизни и здоровья сотрудника? Может быть, год за полтора? Или год за два?
Все свои личные документы Кантемиров сдал старшему следователю питерской городской прокуратуры, советнику юстиции Князеву. Расчет был на то, что сейчас, под вечер уже никто не потащится за его документом обратно в Медвежий Стан. Челябинские оперативники переглянулись и поняли, что сегодняшний вечер с коллегами из питерского РУОП накрылся медным тазом. Старший следователь челябинской областной прокуратуры тяжело вздохнул – Наиля сегодня явно не дождётся внимательного слушателя просветительской лекции. А ночь обещалась быть такой белой и такой насыщенной…
Кто им, залётным сотрудникам, в чужом городе предоставит отдельную камеру для задержанного. Или найдёт камеру под конец рабочего дня с такими же бывшими сотрудниками? Да все специальные помещения во всех следственных ИВС переполнены так, что уже помощники районных прокуроров по надзору за содержанием заключённых перестали обращать внимание на эту «тесноту, да не в обиде»? Придётся всю ночь, по очереди караулить этого грамотного бандита. Ещё и адвокат у него есть. Сукин сын! Байкеев через стол приблизил лицо к задержанному:
– Кантемиров, раз такой умный, то должен знать о только что вышедшем Указе президента «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма…», по которому я тебя, учитывая статьи в уголовном деле, могу спокойно отправить за решётку на целый месяц, даже не спрашивая фамилии.
Старший следователь челябинской областной прокуратуры имел в виду Указ президента Российской Федерации от 14.06.1994 г. № 1226: «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности»
– Слышал краем уха, – согласился Тимур. – Так и отправляйте, раз такое право имеете. Но, только в отдельную камеру.
– Закинем тебя в общую хату и шепнем братве, что ты за пожарный такой из системы МВД, – попробовал радикальную меру опер Рома.
– Мои статьи от меня никуда не денутся. А братва не фраера дешёвые. Разберутся вначале. И курсанта я сегодня при всех на пол положил. Тамбовские всё видели и через меня прогон на тюрьму заслали. Тот Захар со скамейки не простой бандит. Разберёмся... Братва не пойдёт на беспредел с вашими с ментовскими замутками. Самим же отвечать потом, – пошёл ва-банк вполне законопослушный и добросовестный гражданин Кантемиров. – А вам всем завтра с самого утра придётся отписываться перед питерским прокурором по надзору. И адвоката мне быстро предоставят.
– Ты смотри, как заговорил. А сам в костюме и при галстуке сидит, – поделился размышлениями вслух оперуполномоченный Саша и сделал свой логичный вывод: – Бандит – он и в галстуке – бандит!
Следователь встал со стола и подошёл к окну. Циклон окончательно ушёл в сторону Финского залива, к вечеру резко потеплело, и намётанный взгляд холостого мужика выловил из толпы прохожих несколько молодых женщин в лёгких платьях и шортах с маечками. Провести эту белую ночь в стенах РУОПа, охраняя задержанного по очереди со своими операми, очень не хотелось. А что делать? И ведь прав, гадёныш. За такое нарушение ведомственных инструкций в лучшем случае получишь выговор в личное дело. Если ещё адвокат подсуетится и шум поднимет – могут и уволить к чертям собачьим, не смотря на все заслуги. И завтра с утра придётся искать для Кантемирова отдельную камеру, или камеру с задержанными сотрудниками государственных служб. Любых служб – милиции, таможни, налоговой полиции… Целый день пропадёт... «Что делать?»
***
Размышления старшего следователя над вечным российским вопросом прервал звук открываемой двери. Байкеев повернулся. В кабинет без стука вошёл полковник милиции Олег Алексеевич. Хозяин…
– Всё, Зариф! Договорился с УВД Калининского района. Это здесь рядом, за Невой. Там и примут вашего бандита, – сообщил довольный зам начальника питерского РУОП и повернулся к операм. – Ну что, уральские мастера, раскололи злодея?
Мастера хмуро переглянулись, а злодей и бандит, услышав, что не поедет в изолятор Адмиралтейского УВД, принял волевое решение, встал и сообщил:
– Товарищ полковник, я готов давать показания.
– Ты где товарища увидел? – несколько опешил сотрудник регионального управления.
– Виноват, гражданин начальник. Привычка. Вы в форме, а я пять лет в армии прапором отслужил.
– То-то же… – Старший офицер, неделю назад получивший очередную звезду на погон, довольно взглянул на свои плечи и вновь повернулся к операм. – Молодцы, уральцы! Так держать. Поделитесь опытом сегодня. А то мои архаровцы только и могут, что справочниками размахивать. И ещё – с вас пузырь для ИВС. Там и отдадите. Заканчивайте быстрей.
Олег Алексеевич так же скоро вышел, как и зашел. Дела милицейские… Да и ресторанчик ждёт…
Старший следователь челябинской областной прокуратуры и два уральских оперуполномоченных в упор рассматривали своего юного оппонента. Что сейчас было? Слова не скажу без адвоката с отдельной камерой, и вдруг готов давать показания? Кантемиров обвёл служивых взглядом и остановился на прокуратуре:
– Есть предложение.
Все трое сотрудников умели слушать профессионально. Опера сразу изобразили заинтересованные лица, следователь откинулся на стуле:
– Весь во внимании.
– Вначале вопрос.
– Слушаю внимательно, – Байкеев вернул тело ближе к столу и сложил перед собой руки.
– Явку с повинной про нас с Блинковым – сами нарисовали, чтобы меня расколоть?
– Прапор, много на себя берёшь, – оперуполномоченный Александр встал со стула у двери, вплотную подошёл к задержанному и выжидающе посмотрел на старшего следственно-оперативной группы. – Зариф Шакирович, может быть, мы с Ромой вдвоём отдельно в кабинете поговорим с клиентом и всё ему объясним доходчиво?
Следственный бригадир задумался и ответил после паузы:
– Успеем, Саша, научить старшего пожарного нашим правилам приличия. Нам спешить некуда, присядь пока, – Байкеев перевёл взгляд на спокойно сидящего гражданина и сказал. – Кантемиров, я советник юстиции Байкеев Зариф Шакирович даю тебе честное слово, что явка с повинной написана в Челябинске одним из участников местной группировки. Этого достаточно?
– Мы не так долго знакомы, чтобы верить друг другу на слово, – сообщил подследственный, думая о чём-то своём.
– Учитывая твои статьи, у нас ещё будет возможность длительного общения, – резонно заметил сотрудник прокуратуры.
– Не хотелось бы… – Кантемиров снова осмотрел по очереди уральских сотрудников. – У меня предложение: сегодня я обойдусь без адвоката, дам показания, подпишу все бумаги и спокойно поеду отдыхать в общую камеру. Но есть два условия.
– Слушаю.
Байкеев с интересом посмотрел на фигуранта уголовного дела. Может быть, Наиля всё же дождётся сегодня гостя из уральской провинции? Александр и Роман насторожили уши и превратились в оперативный слух. Ещё не вечер… А уральскую марку надо держать и быть в кабаке ровно в 21.00. Место встречи изменить нельзя…
– Гражданин следователь, я могу вас назвать по имени отчеству?
– Не возражаю.
Тимур обернулся к операм.
– Граждане оперативники, я не знаю вашего отчества.
Роман посмотрел на коллегу. Саша взглянул на настенные часы и мило улыбнулся.
– Тимур, давай по-простому. Без отчества. Мы же земляки...
– Зариф Шакирович, сейчас вы мне демонстрируете явку с повинной из уголовного дела. Закроете верхнюю часть и всё. Не смогу же я определить по почерку, кто писал? Зато буду точно знать, что вы меня не разводите, как малолетку на первом допросе, и дам свои показания по этой явке. И я, Кантемиров Тимур Рашитович, даю слово, что с моей стороны не будет никаких жалоб по поводу задержания и обыска. Нож я уже признал.
Старший следователь задумался... Опера молчали и смотрели на старшего группы. Байкеев немного поразмышлял, сравнил все «за» и «против», и красотка из музея перевесила тайну следствия. Да и риск-то какой? Питерский пожарный, да хоть и старший пожарный, он что – сможет потом провести почерковедческую экспертизу? Сотрудник челябинской областной прокуратуры кивнул.
– Договорились.
Тимур повернулся к операм.
– У меня есть с собой деньги – в заднем кармане брюк.
Роман с Александром заулыбались. Деньги – это хорошо. Оперуполномоченный уголовного розыска УВД Адмиралтейского района, лейтенант милиции Кантемиров успел получить свою первую зарплату в новом отделе. С учетом должности, звания и выслуги лет получилось один миллион сто семьдесят тысяч полновесных российских рублей, что составляло на этот по-своему прекрасный день около 200 долларов США. Приличная бутылка водки стоила около десяти тысяч. Сейчас в кармане брюк хранились четыре банкноты по пятьдесят тысяч рублей. Практически все остальные деньги отдал жене перед их отъездом с сыном в Гатчину. Тимур медленно встал, вынул из заднего кармана одну банкноту и положил на стол.
– Я сегодня не обедал и остался без ужина. Александр, купите мне, пожалуйста, пару штук шавермы и большую бутылку минеральной воды. Роман, ещё попрошу пять пачек приличных сигарет и зажигалку.
– Что, спортсмен, закурил от бандитской жизни? – поинтересовался рядом сидящий опер.
– Не курю. В хате пригодятся.
– Уже приходилось париться в камере? – задал логичный вопрос второй оперативник.
– В армии. Дрезденский следственный изолятор.
Уральцы переглянулись. А Кантемиров и сам не знал, зачем назвал гарнизонную гаупвахту следственным изолятором. Но, прозвучало красиво – дрезденский следственный изолятор... Последние русские воинские части окончательно и бесповоротно покинули Германию, и сейчас сам шайтан не разберёт, что там было на немецких просторах группы советских войск. Байкеев спросил:
– Могу поинтересоваться, по какой статье привлекался в войсках?
– 152, «Спекуляция».
– Странно. Чем закончилось?
– Доказать не смогли, – улыбнулся армейский правонарушитель и добавил: – Жёстко предупредили и оставили служить дальше. Позор смыл кровью и потом.
Старший следователь понимающе кивнул, оперативники встали. Роман взял банкноту и помахал перед задержанным.
– На твои деньги купим ещё водку для ИВС.
– Хорошо. Сигареты возьмите самые дорогие.
Боксёр покурил в жизни всего два раза в пятом классе, не знал, сколько могут стоить нормальные сигареты, да и цены в стране менялись с такой скоростью, что даже самые заядлые курильщики не всегда успевали отследить стоимость любимой пачки. Оперуполномоченный Александр всё же решил подстраховаться.
– Шакирыч, давай на всякий пожарный случай пристёгнем левую руку нашего боксёра к батарее. Правую оставим для документов. Так нам спокойней будет. – Сотрудник уголовного розыска вынул из кармана металлические наручники. – Кантемиров оказался больно шустрым и сегодня уже успел подсечкой уложить местного курсанта затылком об пол.
– Неужели? – Старший следователь поставил на свой стол портфель и с улыбкой взглянул на фигуранта уголовного дела. – А на вид и не скажешь, что хулиган.
– Серьёзно. Там сержант охраны так подскочил, что я уже думал – всё, вот и пришёл кабздец боксёру. – Опер усмехнулся, пристёгивая задержанного к батарее. – Так нет. Всё обошлось. Демократичная охрана оказалась в питерском РУОПе. У нас бы в Челябинске так легко не отделался...
Опытный сотрудник проверил цепкость наручников, кивнул следователю и вышел с коллегой из кабинета. Кантемиров и Байкеев остались одни... (продолжение следует)