Кантемиров проснулся от сонного бормотанья сокамерника снизу, на втором ярусе. Интересно, он сам разговаривает во сне? Жена не раз говорила, что Тимуру после попоек и бань с земляками и сослуживцами снятся армейские сны...
Лена даже запомнила несколько повторяющихся фраз: «Строиться, полигонная команда…», «Я сказал, бегом…» и «Товарищ майор, а пошли вы на…» Видимо прапорщицкая душа всё ещё стремилась туда, где ей было комфортно и тепло. Да и что он может такого милицейского сказать во сне? «Гражданин, ваш паспорт?»
После отбоя из камеры выпустили вместе с Севой. Впереди шёл только один конвоир, который привычно забрал у смотрящего пачку сигарет. Особого страха не было. Так, лёгкий мандраж… Пугала неизвестность. Ясный пень, что у Севы с Молдаванином не так просто проснулся интерес к его биографии. Чего им надо? Чего хотят? С другой стороны, захотели бы разобраться по серьёзному – не стали бы водить по всей тюрьме. Пресс-хат с подручными смотрящего и в своём блоке хватает…
По коридору и вниз на первый этаж по исторической лестнице. Там остановились, цирик отошёл в сторону. Сева повернулся к Тимуру:
– Всё, Студент. Дальше идёшь без меня. Не бойся, с тобой только поговорят. – Смотрящий поднял голову, посмотрел сквозь сетку на купол и вернул взгляд на сокамерника. – Мой тебе совет – говори правду и только правду. Всё понял.
– Да.
Сева окликнул конвоира по имени, тот открыл решётчатую дверь ключом и передал узника двум коллегам с другого блока. Прошли несколько проходов и дверей. Тимур догадался, что они идут по второму кресту, где он никогда не был. Опять металлическая лестница на третий этаж. Точно такой же коридор и с тем же тюремным кислым запахом сырости и пота. Остановились у двери камеры. Никаких: «Стоять» или «Лицом к стене». Просто остановились у двери, как будто проходили мимо... Один прохожий в спортивной форме, двое других в форме внутренних войск. Первый цирик постучал ключом в дверь.
У Тимура мелькнула мысль: «Ни хрена себе, какая деликатность?». Из камеры послышалось: «Заходи». Два оборота ключа, приглашающий взмах рукой внутрь. Арестант Кантемиров вошёл. Сзади привычно хлопнула дверь. Светлая камера всего на четыре шконки со стенами, недавно выкрашенными в нежно-зелёный цвет. В левом углу традиционная перегородка, но справа урчал небольшой холодильник, на котором стоял цветной телевизор «Шилялис» и алюминиевый электрочайник. Не хватало только коврика на пол и цветастых занавесок на окно с решёткой. Свежо…
На нижних шконках сидели напротив друг-друга два человека, между ними резной деревянный столик с фаянсовыми чашками. Запах свежезаваренного чая и импортного одеколона. Если у Севы камера оказалась относительным курортом, то здесь явно хата класса люкс. Один из мужчин спокойно поднялся и вышел из тени шконки. Тимур удивлённо воскликнул:
– Захар?
Молодой высокий мужчина с приметным шрамом на шее присмотрелся к вошедшему и тут же начал ржать на всю камеру. Смеялся до слёз, приседая, махая руками то в сторону Тимура, то в сторону полноватого мужчины с чётко виднеющейся залысиной, явно постарше Захара. Лет под пятьдесят...
Мужчина в светло-серой рубашке и чёрных вельветовых брюках сидел спокойно и с улыбкой рассматривал гостя. Захар отсмеялся, вытер рукой слёзы и повернулся к сидящему:
– Это он ментёнка в РУОПе уронил. Я как эту картинку вспомню, не могу остановиться. – Тамбовский повернулся к Тимуру и протянул ладонь. – Проходи. Так, говоришь, ты Студент?
Тимур кивнул, пожал руку, присел рядом с Захаром и внимательно посмотрел на сидящего напротив. Волевое лицо с приметным носом. Спокойный взгляд карих глаз... Из-под расстегнутой рубашки в районе ключиц виднелась часть наколотого рисунка в виде звезды, на пальцах выделялись несколько синих перстней дополненных массивным золотым перстнем на правой руке. Внимание гостя привлекли солидные часы на левом запястье. Мужчина перехватил взгляд и сам с улыбкой посмотрел на электронную штамповку на руках вошедшего.
Вообще, часы на руках зека в «Крестах» являлись не только прибором для определения текущего времени, но и показателем крутизны. В камере Тимура до прихода его адвоката часы носил только Сева. Кантемиров перевёл взгляд в глаза хозяина камеры и сказал:
– Доброй ночи. Я свои «Сейко» у адвоката оставил.
– И тебе не хворать, Студент. У меня швейцарские. Чай будешь?
Тимур при входе успел заметить на холодильнике металлическую банку бразильского растворимого кофе и решил быть честным с самого начала.
– Я бы с удовольствием кофе попил.
Затем решил идти в честности до конца и покусился на святое:
– Чай уже надоел.
Хозяин камеры усмехнулся:
– Посуда на холодильнике, сделай себе сам. Чайник вскипел.
Гость встал, открыл банку, с удовольствием вздохнул аромат подзабытого кофе и насыпал в отдельную большую кружку. Положил два куска сахара, добавил кипятка, размешал, аккуратно глотнул за столиком и произнёс:
– Хорошо-то как… Прямо от души.
Мужчина переглянулся с Захаром и представился:
– Меня зовут ГамлЕт. Не Гамлет, а ГамлЕт. Понял?
– Отчего же не понять, – ответил Студент и глотнул ещё кофе. – Да и не похож ты на принца Датского.
– Это ещё почему?
– Принц вечно сомневался – «Быть или не быть?», а в тебе нет никаких сомнений.
ГамлЕт повернулся к Захару:
– Вот видишь, как приятно говорить с грамотным человеком. А ты вечно путаешь.
– Как скажешь, ГамлЕт. Пойду я, поздно уже.
Тимур оторвался от кофе и посмотрел на тамбовского бригадира.
– Захар, у меня просьба.
Хозяин камеры с удивлением взглянул на Кантемирова. Только зашёл, а уже просьбы? Тимур объяснил:
– Я в Кресты заехал вместе с пареньком из Тамбова. Зовут Черныш, Алексей Чернышев, восемнадцать лет. – Тимур посмотрел на Захара. – Он тебя хорошо знает. Взял бы его к себе ближе?
– Хорошо, сделаю. – Тамбовский бригадир подал руку на прощанье.
Гость с хозяином камеры остались одни. Кантемиров впервые в жизни видел вора в законе. Да и не только видел, а сидел с ним за одним столом в особой камере следственного изолятора «Кресты». Авторитет поставил чашку на стол и начал разговор.
– Студент, сейчас ответишь мне на первый вопрос. И от твоего ответа пойдет вся наша дальнейшая беседа.
Тимур кивнул и поставил кружку. ГамлЕт в упор посмотрел на молодого арестанта.
– Мы знаем, что ты полгода сидел без работы. Почему после пожарной части из системы МВД ты не пошёл работать в милицию или прокуратуру? Ты же университет закончил?
Кантемиров понял – все каверзные вопросы в камере за последние дни задавались по приказу главного вора. Что они успели узнать и чего им от него надо?
Молодой человек тяжело вздохнул и начал собираться с мыслями.
– ГамлЕт, я бы хотел, чтобы мой ответ остался только между нами.
И тут солидный вор в законе, сидя на шконке, немного ссутулился и произнёс голосом Армена Джигарханяна:
– «Есть у нас сомнение, что ты, мил человек, стукачок», – затем он откинулся назад и сказал нормально: – Говори. Базар между нами.
Тимур ответил с улыбкой:
– «Ну, был бы я ихний стукач… Да сюда бы приехало пару взводиков с автоматами, и покрошили бы тебя в мелкий винегрет… Лучше режь меня здесь…»
– А если серьёзно?
Выпускник юридического факультета вздохнул и начал подробный ответ:
– Перед защитой диплома я проходил практику в следственном отделе, в Приморском районе. Это на улице Омской, дом 5. Ничего особенного – целый месяц с запросами от следователей бегал по различным конторам, да научился на машинке печатать. Там мне и предложили идти в следствие, – Тимур посмотрел на собеседника, тот кивнул. Кантемиров продолжил: – Когда пожарную часть закрыли, я написал заявление в следователи и прошёл медкомиссию. Потом три месяца ждал, пока моё личное дело из управления пожарной охраны перевезут к ментам. Одна система, один город – а ждать пришлось целых три месяца…
– Бардак в стране, – согласился вор и глотнул чая.
Тимур сделал приличный глоток кофе и оставил кружку в руках.
– Я постоянно звонил в отдел кадров, мне телефон оставили. А потом мне сообщили, что моё личное дело не прошло проверку. Отказ.
– Почему?
– Отдел кадров не докладывает. Не прошло – и всё.
Тимур сделал задумчивый вид и поставил пустую кружку на столик.
– Я могу только предположить, что мне отказали из-за секретных записок госбезопасности в моём личном деле. Под конец службы прапорщиком в Германии я плотно валютой занимался, покупал дойчмарки в Восточном Берлине и продавал арабам с вьетнамцами в Лейпциге. А сам служил в Дрездене, там меня и вели по 88 статье особисты полка и сотрудники КГБ.
– Студент, да ты у нас валютчик оказался. Мне Сева что-то говорил. Так и не взяли тебя по валюте?
– Один директор Дома советско-германской дружбы предупредил. Майор КГБ. Мастер спорта по самбо, я с ним в один спортзал ходил.
– Вербанул тебя? – ГамлЕт вопросительно взглянул на Тимура. – А ты сейчас, мил человек, на ФСБ не стучишь?
– Нет. – Кантемиров сжал челюсть и перевёл взгляд на вора. – Не стучу. Я потом с этим комитетчиком случайно встретился в Ленинграде, в главном корпусе университета.
– Неужели? Интересно... Поговорили?
– Сам удивился. Его зовут Виктор Викторович Путилов. Я знал от особистов, что он перед заменой подполковника получил. Мой приказ на увольнение раньше пришёл, весной 1989. А Путилов в январе 1990 года заменился.
– О чём говорили? – Было видно, что тема знакомства с комитетчиком сильно заинтересовала авторитета, и он ничего не знал об этом моменте биографии Кантемирова.
– Да ни о чём. Как дела? Чем занят? Оказалось, Путилов в университете трудится. Думаю, так и пахал там по своей линии. – Тимур пожал плечами и добавил: – Сейчас знаю от общего знакомого, что он работает в мэрии при Собчаке. Вроде международным связям занимается.
– Ещё интересней… А кто у вас общий знакомый?
– Военком один, районный. Подполковник из местных, в Афгане воевал. Они вместе со школьных лет в один спортзал ходили и до сих пор тренируются. И в баню вместе ходят.
– Слушай, Студент, а как ты думаешь, с этим Путиловым можно будет обсудить некоторые вопросы по внешнеторговым делам?
Тимур задумался. Вор молчал и спокойно ждал ответа. Кантемиров вздохнул.
– Думаю – нет. Путилов умный и опасный. Лучше не связываться…
– Ладно, проехали, – спокойно сказал вор, встал, добавил воды в электрочайник и включил. Вернулся на место и сделал свой вывод:
– Значит, для тушения пожаров личное дело в МВД подошло, а в расследовании преступлений тебе отказали?
– Выходит так. Только время зря потерял.
– Ментом сильно стать хотелось?
– Да не особо. А куда ещё податься? Не на завод же электриком идти?
– Думал, чем дальше займёшься? – Собеседник аккуратно подводил к основной теме ночи.
– Пока в тюрьме сижу, – ухмыльнулся арестант и добавил: – Адвокат сказал, что к концу месяца вытащит.
– Сильный защитник?
– Учились вместе. Из ментов, – Кантемиров отвечал честно. – Денег дадим следователю.
– Это нормально. Чем займёшься, когда выйдешь?
– Есть у меня пара дел… В области... Да и адвокат посоветовал свинтить на время из города.
Хозяин хаты встал, прошёл в угол камеры, захватил чайник с металлической банкой и поставил на стол.
– Сделай себе кофе. У нас долгий разговор. Есть не хочешь?
– Не откажусь от пары конфеток.
Авторитет открыл холодильник и поставил на стол тарелку с печеньем и конфетами. В разговор всё включено… Сервис…
Вор присел обратно и сообщил:
– Меня в самом деле зовут Гамлет. Гамлет Самвелович. Папа из Армении, мама русская. Оба в Ленинграде учились, встретились, поженились. Папа очень Шекспира уважал, вот и получился у них сын Гамлет, а сестру Офелией назвали. – Вор взглянул на молодого коллегу. – Тимур, мы тебя проверяли.
Кантемиров с удивлением поднял голову. ГамлЕт приблизил лицо:
– А ты как хотел? Появился из ниоткуда, весь такой правильный… С серьёзными статьями. И никто о тебе в Питере не слышал.
– Я с Урала. А потом в Дрездене шесть лет служил, – Студент невоспитанно перебил старшего по положению в приличном закрытом обществе.
– Знаем. И за Уральскими горами о тебе поспрашивали. Слышал о таком человеке – Тимур Свердловский?
– Нет, не знаю такого. Меня как в армию забрали, только раз в год дома был. Многое мимо прошло...
– Знаешь, как сейчас называют Екатеринбург?
– Бывший Свердловск.
– Нет. Ёбург.
Порядочный арестант Кантемиров, не смотря на всю серьёзность беседы с вором в законе, рассмеялся. Вор одобряюще кивнул и пояснил.
– Так вот, тот уральский Тимур хорошо знает Мару и Вершка. А я хорошо знаю твоего тёзку ещё по сибирским зонам. Вот и пообщались о тебе. Мир тесен, Студент.
– Согласен. Я тоже никогда бы не подумал, что с гебешником из Дрездена в Ленинграде столкнусь.
– И, Тимур, как сказал бы товарищ из КаГеБе – твои характеристики только положительные. И мы всё знаем про твою челябинскую делюгу.
– Я обязательно смотаюсь на посёлок и спрошу со всех. Особенно с Мары.
– Не горячись, – авторитет смотрел требовательно. – Сейчас твой Мара в бегах, с Вершком поговорили. Они там всё понимают. Непонятка вышла…
– Мне этот блудняк вышел в четыре статьи обвинения. И две из них – особо тяжкие. Да и жена после всего случившегося окончательно развестись решила, – зло ответил Тимур, встал и прошелся по камере. Два шага туда, два обратно…
– Есть у нас к тебе одно предложение, – Гамлет Самвелович пристроил за спиной подушку и откинулся назад. – От которого будет сложно отказаться. Но, вначале я бы хотел послушать про немецкого авторитета из Дрездена. Сева немного поделился твоими былинами. Хотелось бы подробней услышать от тебя. Пей кофе, Студент.
Тимура удивил резкий переход разговора с уральской темы на столицу Саксонии с её уголовным миром. Засекреченный лейтенант милиции готовился совсем к другим вопросам. О работе в пожарной части, например. Всё же система МВД… Или о досуге после закрытия пожарки. Чем он занимался прошедшие восемь месяцев? А тут захотели услышать про немецких уголовников. Ну, что же… Нам есть, что вспомнить, и воспоминания будут приятными сами по себе... Молодость, однако…
Бывший прапорщик начал с драки с местными уголовниками за дрезденским вокзалом, затем перешёл на рассказ о неудавшейся стрелке советских старшеклассников с немецкими пацанами. Под конец подробно рассказал о встрече с местным авторитетом в пригороде Дрездена.
Томившийся в «Крестах» русско-армянский вор слушал внимательно и хохотнул при упоминании о награждении Кантемирова немецкой медалью. После рассказа помолчал с минуту и спросил:
– Этот немецкий авторитет Ганс – серьёзный человек?
Тимур взял паузу, также как при вопросе о Путилове. Поднял голову и ответил:
– Серьёзный дядя. После того как я вернул нож и дал правильные показания, у наших школьников не было никаких проблем с немецкими пацанами. Потом часто вместе в футбол играли. На пиво.
– Немецкий знаешь?
– Владел разговорным. Стал забывать. Нет практики, – пожал плечами Тимур.
– Будет тебе практика, если согласишься поработать с нами.
– Не понял.
Гамлет Самвелович оторвался от подушки у стены, сел прямо и сказал:
– А теперь, Тимур, слушай меня внимательно. Я же тебе сказал, что мы знаем твою биографию, и нам известно, как ты сюда попал. И не смотря на тяжесть статей, ты скоро спрыгнешь с делюги. Если не на следствии, то на суде точно... И ты, Студент, так и останешься для нас фраером залётным. Ты не наш, – авторитет перечислил доводы, глотнул чая и внимательно посмотрел на молодого арестанта. Кантемиров молчал и слушал. Вор кивнул. – И с точки зрения нашей идеологии, ты, как бывший военный, взявший в руки оружие по контракту, вообще для нас нежелательный человек... Тем более, с юридическим образованием. Тимур, ты никогда не станешь таким как я, или как Сева.
– Да я и не стремлюсь, – удивился собеседник. – Это не моё.
– Тогда что твоё?
– Не знаю, – искренне ответил молодой человек, оказавшийся вдруг залётным фраером, и тяжело вздохнул.
– Вот мы и предлагаем тебе определиться.
– ГамлЕт, при всём уважении – а кто такие мы?
Сейчас вздохнул вор в законе.
– Здесь мы вдвоём, можешь называть меня Гамлет Самвелович. Я хоть и родился в Ленинграде, в основном жил в Ереване и Москве. Там же в столице нашей Родины получил первую судимость и поехал срок мотать… – Вор в законе замолчал и задумался. Видимо, нахлынули воспоминания первых отсидок. Мотнул головой и продолжил, глядя на Тимура: – С развалом страны всё меняется, особенно у вас здесь – в Питере. Вот и прислали меня сюда. А специфика моей жизни такова, что получить тюремный срок – дело несложное. И я здесь вроде как в командировке. Курирую один вопрос между тамбовскими и москвичами. Примерно через месяц выйду…
Хозяин тюремной камеры вновь замолчал, Тимур глотнул кофе и терпеливо ждал. Вор встал, прошёл к холодильнику и вытащил бутылку «Боржоми». Приготовил свободную посуду.
– Будешь?
– Я лучше кофе попью. Соскучился, – ответил гость.
– Мне на сегодня чая хватит. Сердце…, – объяснил уже немолодой мужчина, наполнил стакан минералкой и вернулся на шконку. Тимур знал ещё с посёлка, что вор в законе зачастую играет роль «судьи», разрешая споры между другими заключенными, и видел, что ГамлЕт отличается от тех же Севы с Захаром властностью и уверенностью в своих словах и действиях. Авторитет просто привык к тому, что все его указания выполняются безоговорочно. Особенно в местах лишения свободы…
Гамлет Самвелович напился, поставил пустой стакан на стол и сказал:
– По поводу нас. Мы люди спокойные, организованные и в чужие дела не суёмся. Захотели в Питере малышевские повоевать с тамбовскими – стреляйте друг друга на здоровье. Только не мешайте нашей работе… – Вор вновь установил подушку за спиной и откинулся назад. – У нас узкая специализация – мы торгуем только одним ходовым товаром с южных окраин когда-то нашей необъятной страны. И город нам в принципе не нужен, нас интересуют только морской порт и граница с Финляндией и Прибалтикой. И ещё нам нужны новые «дороги» в Германии и Испании. Наш товар за границу, оттуда автомобили... Тимур, понимаешь, о чём я говорю?
– Я в университете изучал статьи Уголовного кодекса, по которым дают срок за торговлю этим самым ходовым товаром. Насколько помню – десятка с конфискацией?
– Эта часть первая, а по второй – пятнадцать лет. Тимур, я тебе не предлагаю заняться сбытом героина. Сейчас нам нужны только твои контакты в Дрездене. Кстати, с твоим Гансом связь осталась?
– Номер телефона в записной книжке, которую мусора изъяли. Они там ничего не разберут. У меня шифр.
– Студент, ты прямо как шпион, – улыбнулся авторитет, придвигаясь к столу.
– Гамлет Самвелович, почему я?
– Всё течёт, всё меняется... Наступает новое время, и нам нужны новые люди. А ты, Тимур, с самого начала всё сделал правильно – никого не сдал, хотя вполне мог рассказать про оружие, остался бы на свободе и был бы отчасти прав. Тебя же свои под статьи подставили... И вместо тюремной камеры сидел бы сейчас в каком-нибудь ночном заведении с девочкой и пил бы нормальный кофе. В РУОПЕ показал себя перед тамбовскими. Мы слышали краем уха, что даже у челябинских мусоров оставил о себе приличное мнение – не выёживался и свободы не просил. Вот и подумали про тебя. Опять же – образование, знание языка и местности.
– У меня есть время самому о себе подумать?
– Конечно, Тимур, – авторитет смотрел серьёзно. – Буду ждать ответа ровно сутки. Свои слова передашь через Севу, нечего лишний раз по тюрьме светиться. Откажешься – для тебя никаких последствий не будет. Просто забудешь обо мне и об этом разговоре. А молчать ты умеешь…
– Тебя сложно забыть, – задумчиво произнёс Кантемиров и добавил: – Мне Германия снится...
– Думай, Студент. От себя ещё могу добавить, что после наших разговоров с тем же Вершком твои друзья готовы дать тебе денег. Возместить моральный ущерб, так сказать. И как говорит Захар – уважуха тебе.
– Интересно, – удивился Тимур. – И сколько?
– Пока прозвучала сумма в три тысячи долларов США, – пожал плечами авторитет. – Согласишься быть нашим, могу ещё раз поговорить и увеличить цифру.
– Я подумаю.
– Думай, Студент, думай. И с Молдаванином обязательно поговори, он жулик правильный.
Вор в законе Гамлет Самвелович, со странным псевдонимом ГамлЕт, посмотрел на часы, наклонился и вытащил из-под шконки сумку, покопался в ней и поставил перед собеседником металлическую банку бразильского растворимого кофе.
– Держи от меня.
– Спасибо, Гамлет Самвелович, – искренне ответил Тимур и встал. Такой кофе продавался только на рынках и стоил как две бутылки хорошей водки. И вновь в камере изолятора «Кресты» прозвучало простое человеческое «спасибо». Как на воле…
***
Кантемиров долго не мог уснуть. Дали о себе знать несколько выпитых кружек чёрного кофе и взбудораженный мозг после разговора с авторитетным преступником. Вором в законе… Раньше о таких мифических персонажах преступного мира Тимур только слышал и не мог даже предположить в самых смелых фантазиях, что окажется за столом с одним из них. И не где-нибудь, а в тюремной камере «Крестов». И авторитет оказался вполне реальным человеком, вот только очень умным и очень опасным. Надо же, Вершка с Марой на деньги раскрутили. А деньги – это всегда хорошо. Особенно в долларах США…
Вот только почему именно сейчас возник такой интерес к бывшему пожарному? У того же Гамлета Самвеловича, что, своих людей мало? Практически вся страна безработная... Повсюду сокращения. Из той же армии хлынул такой поток образованных, опытных и голодных специалистов, что можно легко создать свои карманные войска. Основную часть Западной группы войск вывели в чистое поле. Офицеры месяцами сидят без зарплаты. Выбирай, проверяй и в строй. Найдутся и переводчики, и знатоки местности. Лишь бы платили. Почему он?
Тимур не мог знать, что в июне 1994 года на лидера тамбовской преступной группировки было совершено покушение. Вожак выжил, подлечился, рационально оценил свое положение и при первой возможности отбыл в Швейцарию с твёрдым намерением отойти от основной преступной деятельности и найти своей группировке легальный способ заработка. Тамбовских заинтересовала торговля антиквариатом, экспорт металлов, игорный и шоу-бизнес. Сам Владимир Кумарин планировал открыть нефтяную компанию, но, обязательно сохранив свои позиции в морском порту и на ближайших государственных границах. Оттуда шёл постоянный доход в виде наличных средств от совместной с москвичами продажи наркотиков на запад и краденных автомобилей на восток. Наличность всегда была необходима для расчёта со своими людьми в правоохранительных органах, а также в депутатской сфере.
И, разумеется, для выплат гонораров рядовым бандитам. В преступной среде очень старались не задерживать зарплаты, иначе работники сами начинали искать приработок и выходили с пистолетами на широкие проспекты северной столицы. Дисциплина падала, кривая преступности в городе резко шла вверх, граждане возмущались, нормальные менты начинали звереть и пачками отправляли беспредельщиков гораздо северней Тамбова. На радость малышевским и остальным конкурентам…
Руководство тамбовской группировки переориентировалось на развитие инвестиций в легальную экономику. Новая стратегия оказалась единственно верной для выживания в столь непростое время для всего преступного сообщества. Да и общества в целом… Преступления в городе пошли на спад, особо отмороженные присели и присели надолго.
С этой целью бригадирам поручили найти башковитых и образованных людей среди своих для работы по обе стороны границы. Для общего дела оказались нужны новые ответственные члены организации и обязательно без судимостей. Вот тут Захар и вспомнил про дерзкого братана в плаще и галстуке, про подсечку ментёнка и про Гаагский трибунал. Поводил жалом и от прикормленных сотрудников проследил арестантский путь Кантемирова с присвоенным погонялом «Студент» до кирпичных стен следственной тюрьмы, где и сам оказался на неопределённый срок. Захар вышел на Севу, вдвоём погоняли чай за Студента и пошли с докладом к ГамлЕту.
Авторитет, назначенный воровской сходкой ответственным за всё северо-западное направление доходного дела, оказался в центре разборок между основными группировками бандитской столицы и случайно попал под уголовную статью. Такова жизнь воровская… Войны всегда приносят урон общему делу. Вопрос о скором выходе вора в законе решался на самом милицейском верху.
Гамлет Самвелович поручил провести негласную проверку кандидата в сплоченный преступный коллектив. Доверенные люди первым делом навестили общежитие при пожарной части, поговорили с единственной на этаже словоохотливой соседкой. Затем через «уралмашевских» коллег вышли на южно-уральских спортсменов, накрыли им поляну в самом крутом ресторане Челябинска и обсудили детство и юность Тимура. Боксёров слегка пожурили… Нехорошо так подставлять нормальных людей. Хотя и фраеров.
Спрашивать про армейские годы прапорщика было не у кого, мотострелковый полк вывели из Германии куда-то за волгоградские степи. Для собеседования с вором в законе вполне хватило добытой информации по личностным характеристикам соискателя. Хотя Тимур сам ничего не искал, но вполне подозревал о возможных проверках. Вопросы тамбовских к своим городским людям в погонах не принесли никаких ответов. Кантемиров оказался чист.
Бардак в стране сыграл на стороне засекреченного лейтенанта милиции и всей тайной операции внедрения. Тимур, сам того не ведая, прошёл серьёзный отбор в самую гущу перестройки бандитской структуры Санкт-Петербурга.
Когда камеру вывели на прогулку, Молдаванин ещё спал. Тимур решил поговорить с вором-домушником за последующим чаепитием. Как на воле, так и в тюрьме человек вполне может провиниться перед кем-нибудь. Проступки бывают разные – как и тяжёлые, так и мелкие, типа «наступил на ногу в троллейбусе». Извиняться надо в любом случае...
На воле могут спокойно закрыть глаза на некоторые проступки, а вот за тюремными стенами к этому вопросу относятся несколько нервно и гораздо строже – если не принести извинений за какой-нибудь косяк, то впоследствии можно легко получить серьёзные бубновые хлопоты. А Студенту и так забот хватало…
В тюрьме простое человеческое слово «прости» не прокатит. Надо обязательно признаться в своей неправоте и попытаться как-то загладить принесённый моральный (или материальный) ущерб. Извиняться в тюрьме нужно только тогда, когда твоя вина неоспорима, и ты её сам признаёшь. И лучше не оправдываться и не давать лишних объяснений своего проступка. Многословие в тюрьме не котируется, да и лишние подробности могут послужить поводом для дополнительной ответственности. Так что, лучше следить за своим базаром и не допускать новых оговорок.
Когда вышли из блока, к шеренге сидельцев подошёл конвоир из следственных кабинетов с бланками запросов в руках и сообщил выводному, что к арестанту Кантемирову прибыл адвокат. Студент сказал Спикеру: «У тебя сегодня бой с тенью» и отправился на встречу с защитником. Право на адвоката в тюрьме – это святое…
И снова деревянные лавки, узкий длинный стол. Вот только в углу было установлено что-то вроде клетки. Этот следственный кабинет конвой предлагал на случай, если арестант мог оказаться психически неуравновешенным или особо опасным. Кантемиров с удивлением посмотрел на неуютный уголок за решёткой и перевёл взгляд на своего защитника. Адвокат Соломонов встал и протянул ладонь.
– Больше свободных кабинетов не было. Если хочешь, можешь посидеть за решёткой.
– Не хочу. Почему так долго? – ответил Тимур, пожимая ладонь.
Присели друг напротив друга. Сергей вытащил из портфеля папку с делом подзащитного и сообщил:
– Не с чем было приходить, следователь ждал ответа на запросы челябинского следователя в Аэрофлот.
– Дождался? – Тимур напрягся.
– Да. Всё в порядке. Не летал ты в означенный период времени ни в Челябинск, ни в Магадан. Вообще никуда не летал. Так и сидел в Питере.
– Я же говорил, – выдохнул невинно обвинённый.
– И морячок наш оказался сообразительным и обещал сделать всё как надо, – улыбнулся адвокат, наклонился над столом с приготовленным листком бумаги и начал писать цифры. Тимур уже понял, что под морячком надо понимать следователя прокуратуры, и начал следить за рукой адвоката. Сергей написал цифру 1000 (тысяча) со значком долларов США, разделил на два, получилось по 500 (пятьсот). Защитник ткнул пальцем вверх и потом себе в грудь. Пятьсот следаку, пятьсот адвокату. Резонно и справедливо…
Дать взятку должностному лицу при исполнении обязанностей тоже чего-то стоит в этом мире бушующем. Тимур кивнул – согласен. Затем Соломонов минуснул из своих пятисот сотню, ткнул пальцем вверх и тихо произнёс:
– За нож. Вот только не знаем, как всё это оформить правильно…
– Да чего тут знать то? Разломали на четыре части в присутствии понятых и составили акт, – поделился опытом бывший дознаватель. Да и финка эта уже проходила подобную процедуру и осталась целёхонькой. Защитник подозрительно взглянул на Кантемирова:
– А ты откуда знаешь?
– Господин адвокат, вы уже забыли, где я провожу всё своё несвободное время? Школа жизни…
– Тимур, тебя ещё не научили магазины взламывать и сейфы потрошить? – успокоился и улыбнулся Соломонов.
– Пока только научился мелочь по карманам тырить.
Сергей рассмеялся и снова подвинул лист бумаги. Написал остаток – 400 (четыреста) и разделил на два. Затем ручкой указал на себя и на собеседника. По 200 (двести) баксов каждому. Тимур улыбнулся и кивнул. Согласен...
Деньги начали возникать ниоткуда и приходить именно к нему. И это гут!
Адвокат Соломонов объяснил подзащитному, что следователь пока получил результаты запросов из Челябинска только по факсу, но договорился со старшим следователем Байкеевым, чтобы тот ускорит передачу документов. И для окончательного оформления прекращения уголовного дела с передачей обвиняемого Кантемирова на поруки трудовому коллективу нужна ещё примерно неделя. Может быть, чуть больше...
А Сергей как раз успеет найти должность электрика на работающем предприятии и подготовить со своей стороны все подлинные справки и ходатайства. Чтобы комар носа не подточил, и руководство следствия осталось спокойным. Зачем лишний раз подставлять хорошего человека по фамилии Копф?
Тимур согласился с доводами защиты и следствия. Да и ждать-то осталось не так уж и долго. Адвокат вытащил из портфеля дежурные три пачки сигарет и шоколадку «Алёнушка» и добавил к ним пару стареньких книжек: «Кортик» и «Бронзовая птица» писателя Анатолия Рыбакова. На безрыбье и рак – рыба...
Защитник вывел арестанта в коридор, пообещал зайти через пару дней, велел самому дождаться конвой и заспешил по своим неотложным адвокатским делам. Кантемиров посмотрел вслед, как за Сергеем открываются и закрываются металлические двери, и тяжело вздохнул. Когда же за ним закроются двери тюрьмы? Взгляд арестанта привлёк сотрудник в милицейской форме и с высокой фуражкой на голове, стоящий вполоборота у окошка оформления вызова клиентов. Где-то он видел эту фуражку? Тимур не успел рассмотреть хозяина милицейской формы, подошёл цирик, привычно принял пачку «Мальборо» (видимо сигареты классом ниже не котировались среди сотрудников «Крестов») и повёл сидельца в хату. Кантемиров не стал оборачиваться, чтобы посмотреть ещё раз на знакомый головной убор. Оборачиваться в местах лишения свободы – плохая примета…
Когда Тимура завели в камеру, в ней находился один Молдаванин. Остальных ещё не привели с прогулки. Как мы уже сказали, прогулка – священное время. Один час в день, в прогулочном дворике, там воздух свежий, и там-то и происходит весь тюремный здоровый образ жизни. Одного часа вполне достаточно для полноценной тренировки, и она ничем не отличается от таких же занятий на воле: сначала разогреться, побегать, если место есть, или быстрая ходьба от стены к стене. Старые зэки никогда не занимаются спортом в тюрьме и высмеивают других, но на прогулке ходят туда-сюда с руками за спиной и проветривают легкие.
Сейчас уже немолодой зек сидел на шконке и привычно читал очередную неинтересную книгу из тюремной библиотеки. Студент прошёл молча и уверенно сел на шконку напротив. Книги положил рядом, сигареты и шоколадка остались в карманах. Молдаванин снял очки и хмуро посмотрел на наглеца, усевшегося без высочайшего разрешения на место смотрящего. Тимур посмотрел в лицо вора и твёрдо произнёс:
– Молдаванин, за вчерашнее – я был не прав. Шайтан попутал. Вот прими от меня душевно и зла не держи. Очень прошу…
Молодой зек протянул две, в общем-то, детские книги. Хотя и приключенческие, про пионеров, но не из тюремной библиотеки, которая уже порядком надоела активному читателю. Две свежие книги с воли разом…
Вор-домушник резво накинул очки на нос и принялся листать предмет извинения молодого оппонента. Затем оторвал глаза от страниц, поднял голову и спросил:
– Студент, чай будешь?
– А у меня кофе есть, – ответил Тимур с приятной мыслью, что прощён.
– Кофе – одно баловство. И голова потом болит…
Если старший вор в камере сказал – чай – значит, будем пить чай. Студент вытащил шоколадку и положил на стол. Молдаванин улыбнулся:
– «Алёнушка» – это полезно. Разверни аккуратно.
Когда сокамерники во главе с Севой вернулись с прогулки, то застали в хате только мир, добро и благополучие. В общем, как говорится в порядочном обществе: «Ходу Воровскому процветать и крепнуть…»
Если бы арестант Кантемиров не начал чтить воровские традиции и верить тюремным приметам и всё же сегодня утром оглянулся на приметную милицейскую фуражку в следственном блоке, то с удивлением узнал бы старшего лейтенанта юстиции Панояна Лерника Сережаевича, внимательно разглядывающего спину сидельца, которого точно где-то видел.
И совсем уж не мог знать Тимур, что бывший сотрудник уголовного розыска Соломонов оказался хорошо знаком по прежним делам с этим районным следователем. Сколько раз говорили уральскому парнишке, что милицейский мир удивительно тесен, а Санкт-Петербург – маленький провинциальный городишко. Хотя и считается бандитской столицей новой и по-прежнему необъятной Матушки России…
P.S. очень много продолжения про засекреченного лейтенанта милиции только здесь: https://boosty.to/gsvg