Довольно быстро мы сдружились со своими соседями. Мы жили на третьем этаже, Ирина с Виктором на четвёртом, а Инна и Иван на пятом, такая вот этажерка у нас получилась. У каждой пары было по мальчику и знакомство семей, как водится в военных городках, началось у женщин с песочницы. У мужской половины вышеозначенных семей, знакомство случилось с выноса мусора. 

Так звёзды сложились, что троица встретилась в подъезде с помойными вёдрами, в 2 часа по полудни, но так как путь к помойным бакам пролегал неподалеку от гаражей, а Виктор был счастливым обладателем бокса в тех гаражах, то вернулась троица домой ближе к полуночи, в состоянии не петь, ни танцевать. Никакая помойка не помешала мужикам найти общий язык.

Виктор был метеошником, мой лётчиком, а Ивана жизнь, к его 26 годам, уже изрядно потрепала. Он тоже был лётчиком и летал 2 года после училища, но однажды техник не закрепил стремянку, а Иван свалился с неё, весьма неудачно приземлившись на левую руку. Руку хирурги собрали, проведя 2 сложных операции, но вердикт врачей был беспощаден, к лётной работе не годен.
Забегая вперёд скажу, техник остался жив. Его быстренько уволили, от греха подальше, и к выписке Ивана из госпиталя, он уже утёк из гарнизона. У Вани был крепкий характер, он остался служить офицером боевого управления (ОБУшником) в Группе руководства полётами.

Без последствий, конечно, этот удар судьбы, для Ивана, не прошёл, и периодически на него нападала Тоска. Во дни Тоски, он сутками лежал на диване, тихо бряцал на гитаре, не разговаривая ни с кем и не замечая ни кого вокруг, ни Инку, ни сына. Спрашивать у него что-либо было бесполезно, ибо он молчал как партизан на допросе.
В такие дни, Ирка, зайдя к Ивановым, понимающе кивала, спрашивала: «Молчит? Ну, потерпи пару дней, ты ж знаешь, что отпустит его!». И отпускало. Он был сильный.

История, которую я хочу рассказать, была из разряда «трагедия с комедией» или наоборот, кому как угодно. И сразу замечу, это мой, женский взгляд на случившееся, и обязательно моё непременное для правдорубов и истиноискателей «Все совпадения случайны, считайте это выдумкой автора! Да.»

В те годы, задолго до прихода не только в армию, но даже в МЧС Кужугетыча, учения в ВВС проводились масштабно и по-взрослому серьёзно.
В учениях принимал участие весь полк, иногда несколько полков, и задействовались несколько полигонов, к которым слетались стаи стальных птиц с красными звёздами на серебристом оперении.

Полигон, на который должны были бросать бомбы и пускать ракеты эти серебряные птички, находился на Украине. Туда были переброшены группа управления, наблюдения и т.д.
Ивана тоже отправили вертушкой на тот полигон, вместе с очень важным портфелем и сухим пайком на несколько дней.
Было это на закате Советского Союза, поэтому консервы, тушёнку в полукилограммовых банках и сгущёнку, Ваня решил оставить для семьи, благо проживающий постоянно при полигоне прапорщик из местных хохлорусичей, добрый дедуля с усами Тараса Бульбы, подкармливал его свежеприготовленной горячей пищей, потому как был рад любому общению с молодёжью, особенно если молодёжь была благодарным слушателем и кушателем.

Несколько дней, серебряные птицы вспахивали полигон, несколько дней Иван наблюдал за этим действом и заносил результаты работы птичек в спец документы.
А потом учения закончились. И наступила тишина. Оглушающая тишина. Такая тишина, что было слышно, как сплетничают бабочки и поют серенады кузнечики.
Ивану сообщили, что вертушка прилетит только через 2 часа, и он решил вздремнуть в этой благостной тиши.

Но что-то пошло не так, и вертушка притарахтела через минут 40 всего-то. Погрузила народ и утарахтела восвояси. А через час Иван проснулся, взял портфель с важными документами, консервами и потопал встречать винтокрылых. По мере приближения к стоянке с удивлением отметил, что народу не видно, куда все попрятались, сволочи?

Навстречу ему брёл тот самый дед-прапор-кормилец. Удивлённо всплеснув ручонками, деда спросил:
- Сынку, а ты шож не схотел со всеми лететь?
Иван спотыкнулся и ошарашено выдохнул:
- Что значит не схотел? Вертушка будет через пол часа!
- Та ни! Они вже минут 40 как улетели уси…
- Как улетели? Они чо там, совсем ошалели? У меня документы!!

И будь Иван постарше, он бы спокойно лёг в травку и ещё часа 3-4 слушал бы пение птичек луговых и сплетни бабочек, зная что за ним обязательно вернутся, но … молодость! Горяч был, о ту пору Ваня.

- Дед! Рассказывай, как мне отсюда выбраться можно. Учти, в кармане у меня 5 рублей с мелочью.
- Та как ещё, сынку, ток на ляктричках до Москвы, а там уж швыдче на Беларуссию свою выберешься. Давай я тебя до станции подвезу, мабуть завтра к ночи в Москве будешь!

Старый прапор, на таком же старом мопеде, домчал Ивана до захолустной станции, где посадил его на электричку.
А в это время…

Шустрой пчёлкой вертушка примчалась на аэродром назначения, высадила народ служивый и отправила экипаж отдыхать. Народ служивый потянулся к штабу, ибо надо было сдать оружие, секретные документы и прочие формальности соблюсти.
Вот тут-то, начальник штаба и обнаружил потерю бойца в их стройных рядах.
Пока суть да дело, выясняли кто последним видел Ивана, летел ли он вместе со всеми, у командира медленно вставали волосы дыбом, нач штаба имел вид давно и безнадёжно кардиологически больного, а особист прознав про эту эпидерсию с Иваном и главное с важным портфелем, уже потирал ручонки.

Дальше события развивались разнонаправлено и в темпе престо.
Экипаж вертушки отдохнуть не смог, был срочно поднят в воздух, унося на борту нач штаба и печаль похеренного вечера пятницы.
Командир поговорил с особистом, уж не знаю каким образом он сумел убедить того не сообщать никуда о потере до понедельника, может прищемил ему что-нибудь дорогое и засел у себя в кабинете. Ждать.
Особист решил время не терять и начать собственное расследование.

Инка укладывала, на дневной сон, сынишку, когда в дверь позвонили…
На пороге стоял дежурный по части.
- Здравствуйте. Муж дома? Можно его?
- Неа, он уж который день в ххххх, на учениях же!
- Угу. А портфель он не привозил?
- Ты больной? Какой портфель? Он ещё не прилетел!
- Угу. Как объявится, скажите ему, что его в штабе ждут. Командир ждёт.

Инка пожала плечами, захлопнула дверь и вернулась к сыну. Ненадолго, потому как в дверь снова позвонили. На пороге стоял особист.
- Здравствуйте. Муж дома? Можно его на минуточку?
- Вы чо там все, маку объелись? Я только что дежурному всё сказала! Нет его, не прилетал ещё!
- Угу. А портфель он не привозил?
- Блин! Кто? Вот кто мне мог привезти какой-то портфель? Значит так! Ни портфеля, ни Ваньки дома нет! Могу чемодан предложить. Немецкий, складной, пойдёт?

Вот так и разнервничали девушку. Инка, не долго думая, схватила сына и спустилась этажом ниже. К Ирке с Витькой, у которых в тот полдень была и я.
Витька был уже дома и вкратце объяснил ей, в чем собственно дело.
Жена Ивана был близка к истерике:
- Сволочи! Сами бросили его, одного, с этим чортовым портфелем у фига на куличках, а теперь бегают!
- Инн, дело-то серьёзное.
- Да у вас все дела серьёзные! А к нам свекровь из Тамбова собиралась приехать в воскресенье, а от нас к сестре Ванькиной в Калининград! Она нам пылесос должна привезти, ей на работе талон достался, она для нас его купила! И что теперь делать? Звонить и говорить ей чтобы не ехала, чтобы сразу в Калининград мотала с нашим пылесосом?
- Инка! Какой нафих пылесос!!! Тут трибуналом дело пахнет!

При слове трибунал, Инка стала медленно сползать по стенке. Ей живенько представились застенки НКВД, допрос с пристрастием, сын в детском доме, она в казематах, Ваньку к стенке, ну вообщем нормальные женские фантазии в полный рост.

А в это время…
Электрический поезд стучал колёсами по просторам нашего Черноземья. Иван сидел в нём, отсвечивая трёхдневной щетиной и прижимая к себе портфель с тушёнкой, сгущёнкой и прочими важностями думал о судьбе своей окаянной. О том, что мать должно быть уже в Москве, и даже уже посетила Третьяковку со своей московской подружкой, адреса которой, увы, Иван не знает. О том, что Инка, наверное, уже вся в нервах и дома его ждёт незапланированный «разбор полётов». И немного о том, что очень неплохо, если бы и дальше контролёры в электричках не встречали бы его вопросом «Ваш билет?»

А в это время…
К вечеру вертушка вернулась ни с чем. Вернее с чем, а точнее с кем. С начальником штаба, у которого на нервной почве начался тик обоих очей, и явно прослушивались признаки заикания.
Командир домой не уходил, ждал его. Заикаясь нач штаба доложил, что сведения полученные от старого прапорщика с полигона гласят, Ванька убыл в неизвестном направлении имея на руках тот самый портфель, припас консервов и пять рублей денег в кармане. Всё пропало! Мне нужен пистолет и один патрон, тащ командир.
Командир устало посмотрел на нач штаба, отчеканил басом: «Не пыли по бетонке! Вернётся он. Обязательно вернётся! Ждём!»

К полудню воскресенья, небритый, голодный и злой Иван, спрятав в карман пилотку, вышел на перрон московского вокзала. На предпоследний пятак прокатился на метро до Белорусского вокзала, пытаясь собрать мысли в кучку соображал, где взять денег, чтобы добраться до Минска.
На перроне вокзала он с изумлением увидел стихийный рыночек из тёть, бабулей и дедулей, продававших продукты оголодавшим москвичам. Не долго думая, Ванька пристроился в конец «торгового ряда», сунув портфель под мышку, взял по банке тушёнки и по банке сгущёнки в каждую руку и стал мечтать, как он сейчас совершит бартер консервов на билет в общий вагон до города-героя Минска.

Мечтал он недолго, может пол часа всего, потому как неожиданно раздался вопль заглушающий гудки локомотивов: «Вааааанечка!!! Сынок!!! Да что же это такое! Сыночка мооой!!!»
По перрону, громыхая коробкой с пылесосом и роняя сумки, бежала его мама. Упав на грудь сыну ополоумевшая от горя родительница, зашлась в рыданиях на предмет, как ты дошёл до жизни такой, сыночка? Тебя из армии уволили? Почему я не знаю? Инна тебя выгнала, да? А где мой внук? И т.д. и т.п.
Торговля на перроне мгновенно прекратилась. Народ бойко начал обсуждать встречу матери с блудным сыном:
- А шо случилось?
- Та вот, мать сына нашла. Бомжевал в Москве!
- А что он тут делал?
- Да консервы продавал, с грузчиками в гастрономах ими нынче рассчитываются!

Иван обнял родительницу, вцепившуюся в него мёртвой хваткой, оглянулся, не идёт ли где милицейский, и немедленно оттащил её в сторону от своего торгового местечка.
Наскоро объяснив маме как он дошёл до жизни такой, выслушал в ответ, что вот вечно у тебя, Вань, всё не как у людей! Вот помню все дети как дети, а ты в прорубь после школы! А ещё в пятом классе, помню… Но, что там было в пятом классе Иван слушать не стал, а направил маму к кассам, где мама обменяла свой билет на билет для Ивана, а себе взяла сразу на Калининград, ибо пылесос, теперь, он и сам допрёт, а она лучше на обратном пути к ним заедет, потому как: «Я ж представляю как тебя встретит твоя жена, а у меня сердце больное, я этого не желаю видеть!»

Глубокой ночью, ближе к утру, Иван добрался до гарнизона.
Так и припёрся в штаб. С пылесосом и важным портфелем.
К нач штаба мгновенно вернулась речь.
Командир обнял Ивана как сына родного и велел отдыхать, ближайшие двое суток.
Особист расстроился и внезапно захотел в отпуск.

Инка встретила Ивана радостным воплем: «Ваня, ты вернулся!», и растеряно глянув на пылесос, спросила: «А где маму дел? Она чото не приехала…»
Иван пробормотал: «Всё потом. Сейчас есть и спать, а пока в душ! Со мной!»

Мораль сей истории, русский Иван всегда возвращается!