Мы вернулись с брёвнами из кишлака. Целые и невредимые. И тут - о, чудо! Нам выдали денежное довольствие за три месяца! Я помню, что сам для себя клялся, что как только мне в руки попадут деньги, то пойду в полковой магазин и всю свою получку командира отделения израсходую на накрытие сладкого стола для пацанов. Должность командира отделения – это сержантская должность. То есть это повышение. За повышение в нашей стране принято проставляться. Ну, соответственно, я пошел в «чипок», то есть в полковой магазин. 

 Поднялся я наверх по тропинке. Через кишлак Руха.

На фото офицер Дмитрй Делёв. Он назвал эту фотографию «Руха. Где-то возле медсанчасти.»

     Притопал я к «чипку». А там толпа солдат. Они, точно так же, как я, решили «опустить» свои деньги. Благосостояние военнослужащего в Советской Армии либо поднимается, либо опускается. В момент выдачи денежного довольствия благосостояние резко, скачкообразно поднимается. А в момент посещения полкового магазина это благосостояние может так же скачкообразно опуститься. Если военнослужащий решил израсходовать все деньги на получение удовольствия от чревоугодия. Чтобы пожрать, как не в себя, как в последний раз.
     На всякий случай напоминаю: нас нормально накормили. Дали горячее первое, горячее второе. На третье дали компот и белого хлеба (вкусного-превкусного). Хлеба дали столько, что хоть обожрись. Тем не менее, целая толпа молодых организмаов принесла свои деньги к «чипку». Мускулатура этих организмов славно поработала в горах. Теперь организмам надо дать сладенького. Пусть восстановят глюкозно-гликогенный баланс.
Полковой магазин. Ветрина.

     В силу ряда причин, все деньги «опустить» мне не удалось. Во-первых, потому что денег было много – за три месяца. Во-вторых, потому что я там был не один. В магазине была небольшая толпа, таких желающих, как я. Сладких продуктов могло на всех не хватить. В-третьих, советский солдат не может напихать себе за пазуху бесконечное количество банок сгущенки, пачек печения и баночек сока «Си-си». За пазуху советскому солдату помещается очень ограниченное количество банок. Гораздо меньше по объёму, чем вещмешок.
     Я подумал-было, что лучше бы мне взять с собой вещмешок. Но, потом я отказался от этой мысли. Потому что вся эта гора мышц, желающих глюкозы, за вещмешок спустила бы меня с лестницы. То есть скинула бы с тропы обратно в батальон. Потому что голодные до глюкозы мускулы подумали бы, что им не хватит сгущенки.
Как бы там ни было, часть денег, примерно размером в один оклад сержанта, я, таки на сладости израсходовал. Запихал сладости себе за пазуху, довольный пошел вниз к батальону. Со мной в компании оказались Серёга Ачкасов, Вовка Буруля и ещё пара пацанов из нашего призыва.
     В расположении батальона мы взяли 4 плащ-палатки, позвали ещё несколько ребят к нам в компанию. И ушли к речке Гуват.
     На берегу реки мы расстелили плащ-палатки в виде большой скатерти, расположились вокруг неё, выложили сладости на импровизированный стол. Пацанов собралось много, сидели плотненько. Каждый что-то купил и принёс, но больше всех притащили Серёга Ачкасов и я.
     Андрюха Орлов, как всегда, чего-то балагурил. Ротную радиостанцию он оставил в расположении роты, сдал её в каптёрку. В такой позе он мог оставить рацию без своего надзора. Чем немедленно воспользовался и смылся с нами в толпе пацанов скоротать пару часиков в чревоугодии и сквернословии. Орёл махал «рыльями», тряс нестриженными желтыми «перьями» на голове и называл кого-то крестьянским сыном. Всё было, как всегда. Все хихикали над шуточками Орла и на него никто не обижался. Подумаешь – крестьянский сын. Это не обидно.
- Серёга, а ты-то чего? - Обратился я к Ачкасову в суматохе шуточек Орла. - Я проставляюсь за повышение по должности. А ты чего? Ты миллионер что ли? Или дочку миллионера поёбываешь?
- А я? – Серёга на секунду задумался. И грустно-грустно так говорит. - В общем, считайте, что у меня сегодня День Рождения.
- Да ну, брось! Кого ты лечишь! У тебя в начале июня день рождения. – Орёл, не снижая тембра звука и скорости изложения, замахал крыльями на Серёгу.
- Похер это. – Серёга помрачнел ещё больше. – Похер, когда у меня день рождения. Я в последний раз проставляюсь. Меня скоро убьют.
     Стало как-то не смешно. Стало как-то грустно. Я знал, что у Серёги день рождения в начале июня. Мы с ним одного призыва, у нас у всех дни рождения весна-начало лета. А сейчас одиннадцатое сентября. Какой нахрен день рождения? Бля, херня какая-то. На мистику что ли пацана пробило? Был бы сейчас рядом Андрюха Шабанов, он быстро бы объяснил Серёге, сколько классов надо закончить, чтобы запомнить, что мистики не бывает. Но, Андрюха Шабанов сейчас не здесь. А мы здесь.
Застолье сразу скомкалось после выступления Серёги. Радужное настроение испарилось. Я же говорю – в Армии радужное настроение тебе всегда и квалифицированно изменят на противоположное. Это установлено эмпирически, то есть это результат многолетних наблюдений.
     Пацаны попытались угрюмо толковать Серёге «да ты брось», «да что ты». Но, это был детский лепет. Выступления в таком ключе ничего не меняли, только нагоняли ещё большую тоску. Пацаны сами нахохлились, понурили гривы и все сидели, гоняли друг на друга волну меланхолии и угрюмой тоски. Вот зашибись получился «день рождения». С подачи Ачкасова все вдруг осознали, что вокруг нас идёт война, а Железных Тумэров не бывает. Каждый из нас не железный. Я же говорю - нужен Шабанов. Он за такую мистику подколет, пристыдит, а потом превратит всё в ржачку. Глядишь, у солдата прорезался блеск в глазах и подбородок сделался приподнятым, вместе с настроением. А где я сейчас возьму Шабанова?
     Вот на этой минуте печальной драмы я принял устойчивое решение. О том, что в следующую возможность погулять по полку я непременно пойду и разыщу Брата. Сегодня уже дело к вечеру. Скоро вечерняя поверка. Не надо никуда уходить. Да и встать, уйти из-за «стола» по-английски, это было не самое правильное действие. Поэтому я не встал и не пошел искать Шабанова. Я остался.
     Дальше мы все мрачно поедали сладкие деликатесы. Запивали их голландским лимонадом «Си-си». И не знали, что говорить или что делать в такой странный «день рождения». Я усилием воли заставил себя выговорить букву «т» в слове «странный».
     «Именниник» грустно смотрел себе под нос, вяло жевал печение «Альберт» и угрюмо молчал. Через полчаса, в грусти и тоске, мы кое-как завершили обратившееся невесёлым мероприятие. Собрали плащ-палатки и ушли в расположение роты.