На утро прилетели вертолёты. Забрали погибших. Душманов не было. Душманы сбежали. Поэтому наше прикрытие прошло без стрельбы. Как будто мы где-то в горах в Союзе, где всё спокойно и в поход ходят только туристы с пионерами. И никаких душманов.
Вертушки прилетели, вертушки улетели. Нам дали команду возвращаться назад. Не знаю, что там за задумка образовалась у руководства штаба, но навозвращались мы не далеко. На Пятнадцатом посту нам приказали остановиться и ждать дальнейших распоряжений. Ну, ждать, так ждать. Мы расползлись по окопам 15-го поста и попадали в тех окопах без сил.
Полежали в окопах час. Полежали полтора. В голове начали шевелиться зачатки мыслей. Чего мы здесь лежим? Чего ждём? Каких-то распоряжений. А какие распоряжения мы в принципе можем выполнить? Жрачки у нас было когда-то на трое суток. Уже пошли пятые сутки. Значит жрачки у нас нет. Банка-другая у бойцов через одного, конечно, в виде НЗ в вещмешках заныкана. Но это не может приравниваться к полноценному продуктовому довольствию. Как воевать с таким харчём? Далеко ли мы уйдём с такой кормёжкой? Воды тоже почти нет. После подъёма на трёхтысячник, после того, как поделились водой с находившимися там бойцами, после этого нормально так спуститься и сесть на высоте 2903 м. Подождать распоряжений. Что может произойти дальше? Нас направят на подъём без жрачки и без воды? Вот охренеть, как мы навоюем. Кто, блин, какой стратегос отдаёт такие приказы – ждать распоряжений? Хренля ждать? Уинстон Черчилль к духам в Чимальварду приедет? И нам надо будет кинуться в последний бросок, самим подохнуть, но гидру мирового империализма придушить, да? Если так, то это умный приказ. Если так, то я согласен. На последний бросок. Но, что будет, если Черчилль не приедет? Я буду ждать и чего я дождусь? Что за мной направят сюда санитаров с носилками? И за всеми остальными тоже по 4 санитара? Может лучше нам самим спуститься, пока спускалка работает?
Короче, ну их в пень, всех этих недоделанных стратегов. Подумал я себе и переполз под расставленный на позиции миномёт.
Позиция миномёта расположена в окопе. Если ветер дует, то он не пронизывает, как на открытом месте, а только бьёт завирухой из крупных песчинок по лицу. Всё лучше, чем в чистом поле. Я устроился прямо под двуногой. Улёгся под неё. Ещё обратил внимание, что на стволе миномёта выбита дата производства: 1943 год. Мама дорогая, какое раритетное оружие до сих пор работает. Хотя, а что ему сделается? Труба да двунога. Я улёгся на спину, подтянул брючный ремень, чтобы ветер не задувал песчинки в штаны. Замотался в шмотки, как смог и попытался заснуть. Одно хорошо, что на охране «тащят службу» пацаны из гарнизона Пятнадцатого поста. Нас, Седьмую роту, ни в наблюдение, ни на дежурство не привлекают. Значит буду спать и экономить энергию.
Замученный, чумазый, я лежал в окопе на голой земле и пытался заснуть. Сон не приходил. В голове засело чувство вины, чувство глубокой потери, осознание того, что уже ничего не исправишь. И всякие дурацкие мысли – как же так получилось? Я лежал, курил и пытался думать. Что же произошло?
Из рассказа Орлова получается, что Ахундов с группой бойцов поднимался по хребту. По этому хребту, на котором мы сейчас сидим. Ахундов шел вперёд, а его обстреливали душманы. Слева стреляли через ущелье Пьявушт, справа стреляли через ущелье Гуват.
Ахундов переходил с одного ската хребта на другой и двигался дальше. Позиции душманов где были, там и оставались. То есть Ахкндов продвигался вперёд, а душманские позиции оставались у него в тылу. На войне такое продвижение называется «залезать в жопу». То есть Ахундов упрямо лез в жопу. Зачем он это делал, что его толкало вперёд – я не знаю. Знаю только то, что я видел сам и слышал от очевидцев. Получается, что 12 сентября Ахундов шел по нашему хребту. С тремя взводами. Справа и слева хребты были заняты душманами. Что за замысел операции – не понимаю.
К вечеру 12 сентября группа Ахундова остановилась на хребте. В низинке. Ахундов скомандовал начать приём пищи. Это вообще ни в какие ворота не лезет. Если раньше душманы отступали по гребню хребта перед группой Ахундова. То теперь они вернулись. Установили на высотке ДШК. И метров с 70-ти врезали по группе Ахундова.
Это трындец. Это полный трындец! Так сказал Рогачев. Глупее поступка сложно придумать. Думаю, что душманы охренели от такого «подарка». А дальше вообще произошло что-то из области невероятного идиотизма. Душманы стреляют с высотки в ложбину, убивают наших. А с соседней высотки по душманам в ответ никто не стреляет. Там сидит наш Третий взвод (без Старцева, без офицеров) и некому дать команду на открытие огня по душманим. Рогачев прав – это ПОЛНЫЙ ТРЫНДЕЦ! Не понимаю, почему душманы не пошли добивать наших ножами. Если бы пошли, то было бы не 5 убитых.
Ладно. Двигаемся дальше. 12 сентября группа Ахундова попала в засаду. 13 сентября по хребту Ахундова направляют Рогачева. Слева от Рогачева направляют Пазина со вторым батальоном. Пазин отстаёт, Рогачев успевает артиллерийским ударом снести позицию ДШК с хребта Пазина. То есть душманы занимали те же самые позиции, с которых они обстреливали Ахундова. Это те же самые душманы. Здесь горная пустыня, других пацанов в пустыне нет, а инопланетяне сюда редко прилетают. Так что Рогачев вломил тем гандонам, которых почему-то оставил у себя в тылу Ахундов.
Далее Рогачев движется вперёд, к месту гибели Ахундова и по пути сносит артиллерией всех, кто пытается стрелять в группу Рогачева. В это время Пазин поднимается к вершине 3141 и вступает там в бой с какими-то подразделениями, обмундированными в черные комбинезоны. Бой идёт плотный, чуваки в комбезах проявляют небывалую военную выучку. Пазин их оттесняет выше по хребту. А затем, под конец дня, головной дозор Пазина попадает в засаду. 11 убитых.
Под конец моих мысленных рассуждений я попробовал сам для себя сформулировать мысль о том, кем является Рогачев. И кем являюсь я. Получается, что Рогачев, это тот человек, который уже пятую подряд операцию не допускает ошибок. Духов лупит, а нас отлупить не позволяет. А кто такой я? А я просто чувак с дубальтовкой. Так, для массовости. Вроде как я боевые действия веду, но по сути я собственно в бою участия не принимаю. Рогачев всё решает без моей дубальтовки. То есть если не я, а кто-то другой, то ничего не изменится. А если вместо Рогачева кто-то другой (например, Ахундов), то моя жизнь очень быстро может закончится. Если бы я был в группе Ахундова, то мне пришел бы звездец. Не помогло бы ни каратэ, ни шмаратэ. Я посмотрю на любого каратиста, как он с мешком картошки на горбу будет бегать по голому каменистому склону на трёхтысячнике, под огнём ДШК и десятка автоматов. Тренировать удары руками-ногами бесполезно. Лучше тренировать мозг.
Вот, лежу в окопе под миномётом. Тренирую мозг. Обдумываю.
1. Что надо было делать при выдвижении вперёд? Надо было отправить вперёд группу в несколько человек. Пулемётчика, снайпера и воина с подствольником. И воина со 148-й станцией. Меня, например. Я не умею по карте корректировать огонь артиллерии. Значит пользы насчёт корректировки огня я не принесу. В таком случае, меня (или любого другого солдата) с 148-й рацией надо было бы отправить с дозорной группой. Чтобы была связь с дозором. А лейтенант сможет корректировать огонь по рации Орлова.
2. Не надо было Ахундову идти вперёд. Надо было остаться на предыдущей высотке. Надо было закрепиться, проследить, чтобы бойцы закрепились и направили стволы вперёд. Надо было сидеть в укрытии, наблюдать за дозорной группой и готовиться дать команду «по врагу огонь!»
3. При таких действиях Ахундова вряд ли душманы напали бы на дозор. Они не тупые. Они отступили бы. Заметили бы, что на соседней высотке закрепилось два взвода. Поняли бы, что такую толпу с той высотки не выбить. А старший группы вызовет артподдержку и снесёт душманов артиллерийским огнём.
Я пришел к выводу что, Рогачёв знал и умел дохрена. А Ахундов либо не знал, либо знал, но не умел.
Следующий вывод, к которому я пришел – я всего лишь маленький винтик в огромной машине войны. От меня мало чего зависит при таких делах. С нами те, кто думает за нас. От их ошибок зависит наша жизнь.
Не очень приятно ощущать себя маленьким винтиком в большой бездушной машине войны. Классно бы поощущать себя Гераклом. Но Геракл здесь не я. Я так – Гера какал.
Блин, интересное наблюдение. Но оно очевидное.
Катал я в своей черепухе горошину мозгов. Катал-катал, и, таки, отъехал в страну дураков. Сколько я спал, я не знаю. А зачем знать? Хавчик не проспишь потому что хавчика не будет. На построение не позовут, потому что какое построение, если в любую минуту может обстрелять ДШК. Вот духу будет приятно пострелять в строй. Но кто же станет доставлять ему такое удовольствие? Ясно что никто. Во всяком случае не Рогачев.
Я засыпал, просыпался, опять засыпал. Два или три раза я подтягивал на штанах брючный ремень. Живот у меня впадал, я ворочался, а штаны оставались на месте. И туда начинал забираться холодок. Поэтому я подтягивал ремень и снова засыпал.
В моменты недолгих промежутков бодрствования я снова и снова вяло катал горошину мозгов. Меня беспокоило то, что произошло на соседнем хребте. Какие-то очень устойчивые душманы попались Второму батальону. Они вступили в бой с батальоном Пазина. Пазин загнал душманов в скалы и вызвал на них артиллерию. Я видел, как артиллерия долбила по скалам. Батальон Пазина начинает движение после артподготовки, а душманы встречают его огнём из тех самых скал. Получается, что они либо пересидели в скалах артобстрел, либо отошли из-под обстрела на обратный скат. А затем вернулись. Какие-то подозрительно крепкие нервишки у необразованных кишлачников.
Теперь, по прошествии времени я могу добавить, что Михаил Киселёв заметил в горах противника, обмундированного в военный комбинезон. Теперь мы можем сделать однозначный вывод. В ущелье Пьявушт действовали не тупые дехкане (крестьяне) в широких штанах. Там действовали хорошо обученные, хорошо экипированные профессионалы. Обеспеченные прекрасной связью, получавшие разведданные и координацию действий различных структур и подразделений. Это не банда хулиганов с дубальтовками. Это хорошо организованная и хорошо управляемая армия.
Вот фотография тех лет. Ахмад Шах Масуд ведёт переговоры по радиостанции. Обратите внимание на устройство, которое он использует для переговоров. Это не Р-107 с массой рабочего комплекта 39,5 кг. Это что-то из серии спутниковой связи. Подскажите мне, если кто знает – что за устройство держит в руке Масуд.
Получается, что душманы, это не мужики в широких штанах. Это профессиональная армия. Армия международных террористов, снабжаемая лучшими техническими достижениями международных империалистов.
Но, это всё я знаю теперь. А тогда я так и сяк прокручивал в своей голове то, что видел. Засыпал, просыпался, подтягивал брючной ремень на втянувшемся внутрь меня животе. Снова гонял мысли из пустого в порожнее, затем снова пытался заснуть. После двух суток такого полузабыться во мне потихоньку начало зарождаться бешенство. Чего я здесь делаю? Какого хера нас здесь мурыжат?
Если мы прикрываем батальон Пазина, который действует на соседнем хребте, дык мы нихрена его не прикрываем. Мы торчим на стационарном посту. Этот пост без нашего присутствия решает все вопросы с прикрытием. Лично я лежу под миномётом. Значит миномёт на посту есть. В соседнем окопе я видел позицию КПВТ.
Физическое состояние у нас такое плачевное, что с этого поста никуда на помощь мы не выдвинемся. Хоть бы вниз дойти. Ну, или если командование желает, чтобы мы куда-нибудь сгоняли, кого-нибудь прикрыли, то тогда нас надо напоить водой. И покормить едой. На посту есть вертолётная площадка. Пришлите нам 200 литров воды и сухпайка хотя бы по коробке на двоих.
Как там Суворов спрашивал у своих солдат – Патроны есть, в бане когда был? Пусть бы наш Кэп задал мне такие вопросы. Рация, блять, у меня на боку висит. СтоСорокВосьмая! Я не проебал АКБ, я на связи. Я – как Нормальный Пацан. Пусть бы Кэп вызвал «Кольцо Два», да спросил бы у меня: - Патроны есть, в бане когда был? Ты живой там хоть чуть-чуть?
Когда время пошло на третьи сутки, то бешенство мне перекосило хлебало. Сцуко, если выживу – то непременно расскажу об этом. Зачем Кошкин, сцука, морил нас трое суток голодом и ЖАЖДОЙ на том сраном посту? Чего ты хотел достичь? Какую задачу мы могли в таком состоянии выполнить?
Если нет у тебя технической возможности прислать вертолёт, то отдай подразделению приказ – пусть выделят 10 амбалов с фляжками и автоматами. Пусть пиздуют в ущелье. Пятеро прикрывают сверху, другие пятеро спускаются за водой. Потом наоборот. Кончится всё тем, что все живые и здоровые, отопьются водички и вернутся на пост. Чё в этом хуёвого? Почему не отдаёшь такой приказ? Отдай такой приказ, и еби дальше свою библиотекаршу.
На третий день лежания я уже почти не просыпался. Находился в какой-то полудрёме-полукоме. Было, что кто-то приходил, что-то говорил. Говорили, что местные пацаны тайком уходили с поста в ущелье. Принесли из ущелья воды и теперь кто-то предлагает купить кружку воды за деньги. Мне это не понятно. Организовать группу, взять с собой фляжек, принести воды – это мне понятно. А вот такой ебучий бизнес – не понятно. Я полагаю, что такому «бизнесмену» следует нанести ранение и предложить перевязку за деньги. По-другому таких дебилов не научишь.
Кончилось всё тем, что через три дня нам дали команду на спуск. Наверное, дошло, что Черчилль уже не приедет. Или Кошкин уболтал библиотекаршу, слез с неё и вспомнил про Седьмую роту. Не знаю. Знаю, что через три дня пошли мы на этот хуев спуск. Больше я так не спускался никогда. Склон, по которому пять дней назад я поднимался, этот склон превратился в одну большую полосу препятствий. Я не видел всю роту, я видел только десяток-полтора бойцов перед собой. Они не бежали вниз и даже не шли. Они телепались из стороны в сторону. Азамат несколько раз падал. Я думаю, что он терял сознание. Он не ныл, не скулил, не издавал никаких звуков. Только так – хрясь, под ним подгибались ноги, как будто они ватные, и он вещмешком об камни – дзынь! Там одно железо осталось в том вещмешке. И вот человек идёт-идёт и тут хуяксь – железом об булыжники. Я не знаю кто падал или не падал ещё. Думаю, что падали. Азамат пацан упёртый и накачанный. В Баграме он качался каждый вечер с Рузи: бегал кросс, подтягивался, тягал самодельную штангу, плечики себе такие раскачал, ручки-ножки… И вот если падает Азамат, то что говорить про остальных? Азамат не курит, Азамат, это в переводе с узбекского – Воин, Витязь. Ну он такой, собственно и есть, как корабль назовёшь, так он и плавать будет. И вот Азамат падает на спуске. Он упадёт, к нему подойдут шатающиеся бойцы, те, кто ближе всех к месту падения. Бахрам каждый раз подходил. Пытался взять у Азамата автомат. Тот пришел в себя и автомат не отдал. Его поставили на ноги и он снова пошел, качаясь из стороны в сторону.
Ну кто, что за ёбаный в рот стратег, собирался силами вот такого подразделения выполнить хотя бы какую-нибудь задачу? А, сука, санитаров прислать на Пятнадцатый пост он не хотел?
Когда пришли в расположение, меня «накрыло». Я вынул из вещмешка и из рации аккумуляторы, сходил сдал их во Взвод Связи, и когда вернулся, то почувствовал, как под ногами вращается планета Земля. Я «поплыл». Картинка перед глазами смазалась… Володя Ульянов что-то говорил мне. Подошел ко мне и что-то говорил. То ли спрашивал плохо ли мне, то ли ещё чего-то бормотал. Думаю, что именно такое состояние испытывал Азамат. И в таком состоянии прошел весь спуск и сам пришел в расположение. Это пиздец, конечно. Не операция, а полный пиздец. И ещё я думаю, что я очень правильно поступил с миномётом. Что нигде не шарился, не курил, а лежал и экономил энергию. Типо, впал в зимнюю спячку. Если бы я этого не сделал, то хер бы я дошел обратно.