Через три дня, на четвёртый, началась очередная фаза приколов и приключений.
Самый первый прикол начался с того, что лично Кэп, лично своей персоной, припёрся проверять наш строевой смотр.
Невысокого роста подполковник стоял перед строем нашей роты и уверенным командирским голосом произносил какую-то невероятную хрень.
За мою не очень длинную двадцатилетнюю жизнь я несколько раз видел солдат, которые с удовольствием рассказывали о том, как лично он послал нахуй целого генерала. Я не болею такими идиотскими заскоками. Я не буду гордиться тем, что я послал на хуй генерала. При том, что все эти рассказки на 99 % мягко говоря сочинение. Попросту говоря, тупые понты и враньё. Надо быть очень тупым солдатом, чтобы рассказывать, что ты, прослужив «целых охереть 12 месяцев» и уже тебе кто-то разрешил посмотреть на живого генерала. Да ты, трепло, живого полковника за всю свою жизнь видел с расстояния в полкилометра. Один раз. Мельком из строя. Половину твоего срока службы тебя дрочили сержанты. Вторую часть срока старший лейтенант не каждый день удосуживается обратить на тебя внимание. В лучшем случае прапорщик даст тебе метлу или лопату и потребует привести в порядок территорию. А ты мне тут рассказываешь, как героически ты послал генерала!
Я всё это знал, помнил и понимал. Однако, подполковника Кошкина мне очень-очень хотелось послать на хуй. Этот Кэп, то есть Подполковник Кошкин, своей личной персоной стоял перед строем нашей роты и произносил пургу из нечего не обозначающих слов.
Думаю, что не мне одному захотелось послать Кошкина нецензурной бранью. Я так думаю потому что почти вся рота заржала в слух, когда это чучело стало учить нас какие предметы нам следует брать с собой в горы.
После нескольких глупых предложений это чучело громогласно заявило: - «Пару полешек с собой возьмите, чтобы костерок развести ночью и согреться!»
Хотелось сказать – ты с какой планеты, дядя? Бля, щяс 97 мужиков возьмут по паре полешек. Лучше бы дубовых потому что у них теплотворная способность выше. А скажи, дядя, сколько это в кубометрах? Столько кубометров дров у тебя есть? Ну, давай, если богат. Только не понятно с какого хера мы буржуйки в своих ослятниках на ночь подтапливаем древесиной, которую смародёрничали в кишлаке. То есть, топить печки внизу нам нечем, а в горы мы из какого-то пальца высосем полприцепа дров. А носить кто будет эти полешки? Ты что ли? За тебя жрачку и воду денщики несут, если ты высовываешься из своего штаба. А костерок ночью в горах ты маскировать будешь?
Бля, лучше бы не позорился. Пришел проверить как проходит строевой смотр, ну и молодец. Стой ровненько и не пизди. Посмотри, убедись, что все всё умеют, что подготовлены нормально, скомплектовали всё правильно. Зачем ты сочиняешь всякую херь? Клоуном что ли работать после Армии тренируешься?
В юности я немного изучал точные науки. Немного научился проводить в уме арифметические действия. Поэтому я стоял в строю и потихонечку, в пол голоса, суммировал всё, что Кошкин перечислил. Я суммировал вес всех предметов, которые Кошкин сказал нам переть в горы. Получилось 128 килограммов.
Кошкин, ты считать умеешь? Значения цифр понимаешь? У нас в батальоне 128 кэ-гэ от земли не оторвёт ни один пацан. Как можно перед строем нести такую пургу? Можно только из-за того, что у тебя толстые звёзды на погонах?
Завершил Кэп своё выступление феноменальной речугой.
- Я для вас! Мне для вас вообще ничего не жалко! Вам в поддержку я танк дам! Нет, даже не танк, самоходку дам! Даже две самоходки! Поставлю на прямую наводку и если что, они поддержат ваше продвижение!
Ну, спасибо, братан! Поклон тебе до самой земли за это! Типо, раньше арт.дивизион нас не поддерживал, а вот именно сегодня, именно с команды подполковника Кошкина начнётся Новая Эра в покорении Мариштана.
Через полчаса эта эра началась.
Наша рота, выслушав героическую речь героического подполковника, потопала по знакомой дорожке к подвесному мосту. Когда мы подошли к обрыву, чтобы начать спуск к самому мостику, то две самоходки «Гвоздика» уже стояли над тем обрывом, направив свои стволы в Мариштан. Они стояли тут давно. Уже осела пыль, которую они подняли гусеницами. Пока Кошкин сочинял какие ресурсы он выделит нам в поддержку, они уже стояли. Уже давно получили боеприпасы, получили задание, выдвинулись сюда и заняли позиции. И даже пыль уже осела.
- ТА-ДАХ! – Долбанула своей стодвадцатидвух миллиметровой ялдой одна из самоходок. В тот момент, когда голова нашей колонны начала спуск по обрыву к мостику. Я не дохрена шагов успел сделать после выстрела, как у меня на боку истошно заверещала рация:
- Ёбаныврот! Вы чё, сцуки делаете!!! Вы по своим долбите!!!
Опа! Я понял, что срочно надо доложить Рогачёву. Но он уже скрылся из виду за краем обрыва. Я ещё иду по ровному, а он уже полез в обрыв.
- ТА-ДАХ! – Долбанула вторая самоходка.
- Блять, прекратить огонь, прекратить огонь, по своим хуярите! – ещё громче заверещала рация.
Я мог бы подбежать и постучать в борт самоходки гранатой. Но, сначала надо доложить Рогачёву. Я ломанулся обгонять бойцов, которые шли между мной и командиром. Я соскочил за гребень обрыва, ломился вниз, на крутом склоне петлял между пацанами, чуть не ёбнулся вниз, но Рогачёва догнал. Самоходки успели сделать ещё несколько выстрелов.
- Товарищ старший лейтенант! – Начал я доклад Рогачёву. – Из радиостанции кричат, что самоходка бьёт по нашим.
- Они всегда кричат, что по ним бьёт самоходка. Иди и не отставай от меня. Опять носишься где-то вдали от командира. – Рогачев продолжил движение.
Я осознал свой про… про… прокол, короче. Но, не стал ничего говорить Рогачеву. Мало-помалу я вживался в армейскую действительность, мало-помалу до меня доходило: никогда не оправдывайся перед Командиром. Сделай молча то, что сказано. Промолчи – за умного сойдёшь.
В общем, я тоже продолжил движение. Молча. Не стал рассказывать Рогачеву ничего. В том числе о том, что я мог бы подбежать и постучать в борт самоходки гранатой. Рогачёв маленький что ли? Он без меня не понимает, что я мог бы подбежать и постучать в борт гранатой? В общем, отпустил я Рогачева на дистанцию 7 метров и потопал за ним.
Так мы и шли. Самоходки стреляли, в радиостанцию визжали. Какая-то херня вокруг происходила.
Рассказывает начальник штаба Третьего горнострелкового батальона Майор (ныне полковник) Зимин С.П.:
- Я помню этот эпизод. Я тоже там был. Вы, Седьмая Рота, пошли вперёд. Вы спускались к подвесному мосту по склону обрыва. А я с управлением батальона остался на площадке наверху. В прямой видимости от самоходок. Когда первая самоходка выстрелила, то я смотрел на тот дувал, по которому она стреляла. Красиво так: бах, и тучи пыли. Только обломки в разные стороны полетели. Потом вторая выстрелила. И тут ко мне подскакивает связист. Говорит, что-то не то происходит. Я взял у него наушник от рации. А там вопли: - «Перестаньте стрелять! По своим бьёте!» А самоходки снова, раз за разом бах, бах! Я бегом к самоходкам. Стал чем-то по броне стучать. То ли гранатой, то ли камень подхватил, не помню уже, в горячке не обратил на это внимание. Только помню, что я бью по броне, а она снова ка-а-ак У-Е-БЁТ! Там опять пыль, дым, в разные стороны хлам полетел! Я луплю им в броню, а они не слышат. В шлемафонах, наверное. Я тогда по рации на ЦБУ давай всех матом обкладывать. То по рации ору, то по броне стучу. Потом открылся люк в самоходке. Вылез Командир Артдивизиона. Как я и думал, в шлеме. Это он огнём командовал. Я его по матери, говорю, по своим долбите! Какого хера связь не слушаете? А он на внутреннюю связь переключился и командовал. И всё по барабану. В общем, только вот так удалось добиться, чтобы прекратили огонь.
Самоходки перестали стрелять, когда наша рота перешла реку Панджшер по подвесному мостику. В этот момент нам по рации поступил новый приказ. Сообщили, что под обстрел попала Шестая Рота. Нашей Седьмой Роте приказали бежать что есть мочи, оказывать помощь раненым.
Мы побежали. С вещмешками на плечах. По огромным валунам. Бля, что за место такое – Мариштан? Почему нашей роте постоянно приходится бегать по этим валунам? Может быть уже расчистить эти булыжники и сделать здесь беговую дорожку?
Не понимаю, почему никто не переломал себе ноги на этих валунах. Однако, не переломали.
Седьмая Рота добежала. Я стоял раком, дышал, как паровоз. Рогачёв, задыхаясь, принялся руководить спасательными работами.
- Второй взвод, выдвинуться за развалины и занять круговую оборону. Обеспечить безопасное проведение работ.
Выдвинуться за развалины. Развалины — это то, что осталось от большого дувала. Этот дувал стоял на самом высоком месте. Из него был прекрасный обзор на весь Мариштан. Если в нём установить огневые точки, то это будет ДОТ на господствующей высоте. Поэтому самоходчики решили прострелить в нём несколько дырок. На тот случай, если душманы устроят засаду против Седьмой Роты. А как там оказались бойцы Шестой Роты было не очень понятно. Они должны были все эти трое суток сидеть в засаде на гребне хребта, идущего к Зубу Дракона. Они должны были сидеть на хребте и делать вид, что их там нет. Не в дувале, не в Мариштане должны были сидеть. А на гребне.
Ну ладно. Кто где был должен сидеть, это одно кино. А как так получилось, что у Шестой Роты и у артиллеристов не было связи? Они что, на разных частотах что ли работают? Что за чудеса? А как они в случае войны будут вести взаимодействие, корректировку огня? И вот война случилась. И что? Дувал весь в смятку, вокруг шарятся контуженные, невменяемые пацаны, серые от желтой пыли. Хэбчики желтые, а лица серые. Или это они от контузии стали такого цвета?
Я выбрал позицию между двух громадных валунов, установил пулемёт и начал снова крутить головой во все стороны. Смотрел вперёд на предмет наличия душманов, смотрел по бокам на предмет контакта с остальными бойцами нашего взвода, смотрел назад на предмет удовлетворения любопытства. Потому что вопросов много, а ответов мало.
Спереди, перед моей позицией, душманов не было. А сзади меня, за моей позицией, пацаны из нашей роты ворочали огромные обломки толстых глинобитных стен разрушенного дувала. Контуженные пацаны из Шестой роты сообщили, что несколько человек укрылись от обстрела в подвале чтобы пережить огонь самоходки. Часть солдат выскочила на крышу. Когда очередной снаряд влетел в дувал и выбил стену, то крыша накренилась, пацаны ссыпались с неё, как горошины. А тех, кто побежали в подвал, их надо откапывать. И побыстрее. А давайте угадаем с трёх попыток сколько Седьмая Рота взяла с собой на боевую операцию ломов, кирок и лопат? М? Нисколько? Правильно. Вообще нисколько не взяла. Поэтому пацаны из нашей роты голыми руками начали ворочать огромные куски стен, брёвна перекрытий, битую глину, какую-то срань от крыши.
Это было бесконечно.
Не помню уже точно. По-моему, из полка всё-таки доставили потом ломы, пару лопат, носилки для эвакуации раненых. Точно не помню, но что-то такое было. Вот что точно помню, так это как стали появляться откопанные из подвала погибшие. Они погибли все. Одному пацану огромным обломком стены отдавило голову.
Он лежал на тропе весь в глиняной пыли и рядом лежала голова. Другого пацана раздавило стеной. Точно помню, как Игорь Стрижевский стоял над этим пацаном и плакал.
Я подошел к Игорю, хотел отвести его в сторону, чтобы он успокоился. Типа, молодой боец, первые погибшие. Я приобнял Игоря за плечо, а он мне говорит: - «Это мой одноклассник. Он жил от меня через подъезд. Мы с ним вместе росли, вместе ходили в школу. Что я его матери скажу?»
Нда. Ничего радостного Игорь его матери не скажет. Не дай Бог такое. Я всё понял, отпустил плечо Игоря, вернулся на свою позицию.
Потом раненых и убитых понесли в полк.
Нашей роте дали приказ продвинуться поглубже в Мариштан. Простреливать окна удобных для организации огневых точек домов. Для профилактики. Теперь уже не из самоходки простреливать, а из стрелкового оружия.
Я так понимаю, это делалось для того, чтобы безопасно вытянуть из Хисарака засевшую там РазведРоту.
Наша рота быстро прошла вглубь Мариштана. Рогачев уложил нас на нормальной позиции за краем духовского поля, укреплённого крупными булыжниками. Затем Рогачев поставил на позиции пулемёты ПК на станках. Указал цель первому пулемётчику, отдал приказ открыть беспокоящий огонь короткими очередями. А этот бабай ка-а-а-ак начал хуярить по окнам! Это не то, чтобы не короткие очереди. Это бля, залп из системы залпового огня! Та-та-та! Та-та-та-та! Та-та-та-та-та!!!
- ОЙ! – За спиной нашего пулемётчика выгнулся солдат.
- А-А-А-А-А-А-А! – Заорал солдат истошным голосом, встал на борцовский мост. А затем принялся кататься в конвульсиях по земле.
- Ну пиздец, ещё один. – Мелькнула у меня в голове мысль.
- О, Димыч, смари! – Герасимович толкнул меня в плечо рукой, чтобы привлечь моё внимание. Затем указательным пальцем изобразил, куда мне следует направить мои органы зрения. Он показывал на свой сапог. На сапоге лежала стрелянная пулемётная гильза и дымилась. Под ней дымился сапог. То есть гильза была раскалена так, что прожигала армейский керзач.
Пацан, который только что крутился по земле змеёй, двумя руками выдернул из-за своего ремня гимнастёрку и вытряхнул на землю, такую же дымящуюся стреляную пулемётную гильзу.
- Эта сука мне за шиворот залетела. – Пацан стоял на коленках и, переводя дыхание, пытался заправить гимнастёрку под ремень.
- Слышь, ты, пулемётчик хуев! Хуля ты творишь? Тебе ж сказали короткими очередями.
- А я потом этат патрона назат таскаль буду? – Пулемётчик, не отрываясь от своей швейной машинки, коротко и понятно объяснил всем присутствующим от чего должна зависеть плотность огня. Ну спасибо, что объяснил. Раньше я был тупой и не знал, что если пулемётчику тяжело таскать патроны, то короткие очереди выглядят так, что стреляные гильзы превращаются в прибор для художественного выжигания.
Через какое-то время нам дали команду на выход из Мариштана. Без каких-либо происшествий мы собрали свои манатки и благополучно свалили в полк. Наверное, хватит уже происшествий.
Рассказывает сержант Шабанов Андрей Викторович, командир отделения разведки батареи «Град»:
- В Афганистан я попал в октябре 1983 года по окончании Ашхабадской артиллерийской учебки (13 городок Гаудан). В воинском звании мл. сержанта на должность командира отделения артиллерийской разведки во взвод управления 10 Градбатареи, 4-го Реактивного дивизиона, 1074 Кабульского Артиллерийского полка. С которым 13-14 апреля 1984 года я вошел в ущелье Панджшер.
В тот день 16.10.1984г я оказался без командира взвода управления. Поэтому именно я нес боевое дежурство на КНП (контрольно наблюдательный пункт). Моя задача была: Оперативно получить, обработать и передать данные по полученным целям. От этой оперативности зависело, через сколько минут наша батарея будет приведена в полную боевую готовность и будет способна открыть огонь, т.е. отработать по полученным целям. Вокруг меня были постоянно работающие радиостанции, телефоны, прибор управления огня и рабочая карта на которую я наносил поступающие цели и данные о нахождении наших подразделений. У меня (10 градбатр.) был позывной «Магнит».
Теперь о радиочастотах. Артиллерия и пехота используют разные радиочастоты, чтобы не мешать друг другу работать и избежать хаоса в потоке радиообмена. Для координации действий и есть мы - корректировщики. Так при получении боевого задания, нам сообщаются пехотные частоты и позывные тех подразделений, которые могут оказаться в зоне нашего действия. Аналогично пехоте (командирам и связистам, если они идут без корректора) сообщают наши позывные и частоты. Мы используем разные методы указания места цели и места дислокации наших групп. Так пехота и др. подразделения используют «улитку» с постоянным изменением наименований квадратов а мы x; y- координаты цели, а после обработки - дирекционный угол и дальность. На кануне дня, описанных событий, я получил от начальника штаба пехотного полка все данные о расположении всех подразделений. Кто где заночует и нанес на рабочую карту. Шестая рота дала данные о ночевке на гребне. Уже поздно вечером пришли данные с 13 поста, что в Мариштане замечено передвижение духов. Поскольку наши Грады эффективны при работе по площадям (большой разлет снарядов) а траектория полета проходит через 13 пост (есть такое понятие – угол укрытия цели). Чтобы не разбомбить 13-й пост нашими «Градами» цель передали артдивизиону. Но даже и по ихним таблицам стрельбы была большая вероятность зацепить своих на 13 посту (Особенности стрельбы в горной местности).
Было принято решение рано утром, двум самоходкам выйти на полупрямую или прямую наводку. С большой вероятностью, я полагаю, что эта операция была спланирована в штабе полка, операция по ликвидации духов. Ведь не зря разведрота ушла в засаду вверх по ущелью, да и разведданные по духам подтверждали их наличие. Да и мы каждую пятницу (позже обнаглевшие духи могли несколько дней подряд и без всякой системы) под закат, получали от духов «привет» в виде минометного обстрела, с поддержкой ДШК и снайперов. В пользу этого говорит еще то, что 13 пост, при обнаружении «духов», передал информацию и не принял никаких действий. Не показал «духам», что они обнаружены. А смысл был в следующим: 13 пост слева, 6 рота на гребне справа, разведрота по ущелью выше. «Духи» в котле. После обработки самоходами с прямой наводки, 7 рота должна была зачистить Мариштан и выдавить уцелевших «духов» либо на разведроту, либо на 6 роту. В пользу чего говорит то, что как только подошла 7 рота, самоходы открыли огонь. В этот ТРАГИЧЕСКИЙ момент я находился на своем посту. Шестая рота и еще другие абоненты вышли на нашу частоту…я сразу доложил своему комбату и связался по телефону с артдивизионом. Мой комбат, капитан Курлыков, в чем был, «прыгнул» в машину и умчался к САУшкам. Я продолжал запрашивать их по радио, в надежде связаться и остановить огонь. С артдивизиона и с полка тоже были приняты меры…но о них (достоверно) я сказать не могу. Вина Шестой роты (командира) в том, что доложив о месте ночевки на гребне, спустились в ущелье. Вина артиллеристов в том, что начав работу переключились на внутреннею связь, отрезав себя от внешней. Трагической ошибкой было не взять с собой КШМку, которая могла бы и должна была это обеспечить. (Подвела уверенность в своих действиях). Еще вызывает сомнение, почему люки (по крайней мере кормовой) были закрыты? Ведь при стрельбе, не смотря на систему отвода пороховых газов (конструкция газового компенсатора на стволе) и включенным ФВУ. В боевом отделении и башне скапливаются угарный газ и отходы горения пороха. То, что экипаж был в «говорящих шапках» шлемофонах это нормально, иначе нельзя. Черепушку и ухи по-другому не сберечь. И без ларингофонов не обойтись. Просто не докричаться.
Разбор полетов БЫЛ. Начальника штаба артдивизиона сняли и увезли в Союз. Не знаю, что было в пехоте с командиром Шестой роты, с Начштабом полка, с командиром батареи… с бойцами которые сидели в САУ… не знаю. Но, по моему опыту, я догадываюсь что творилось у них в душе. Случай, который произошёл при мне, на 12 посту «Зуб Дракона», тому подтверждение. В ночное время был убит боец (по его собственной вине). Списали на боевые потери. И хоть боец который его убил был не виноват, я видел как он это переживал. На него было больно смотреть и с этой болью он прошел до конца… он погиб в Панджшере, но в другой операции. Вот я и думаю, что было с ребятами, которые сидели в САУ.