ИЗ ВОЕННОЙ МЕДИЦИНЫ

Прапорщик – золотой фонд армии. Это Санек прочитал на второй день срочной службы. А через месяц Санькин взвод отправили в парк обслуживать БМП. И ползал Санек по броне, отскабливая от нее высохшую грязь. Парковые начальники – офицеры и прапорщики – собрались в курилке. Не было только прапорщика Савеленко. Для него во время обслуживания техники была самая работа. Прапорщик Савеленко являлся хранителем ЗИПа*. ЗИП закрывался у него в каптерке и регулярно пропадал. Механики, командиры взводов, рот из-за этого громко кричали и возмущались. Савеленко возмущался больше всех. И вот здоровенный прапорщик – его Хохлом звали – поманил к себе рядового Якубова. Якубов мыл соседнюю машину. Он вырос в отдаленном уголке Узбекистана. Папа его был узбек, и мама его была узбечка.**
- Малой, иди-ка сюда. Знаешь, где кладовая? Вот и отлично. Иди туда. Там сидит дядька в черном комбинезоне. Скажи ему: «Кусок Савеленко, дай ключ на тридцать семь». Он даст тебе ключ, и принесешь его мне. Понял?
- Поняль, - и Якубов отправился в кладовую.
- Или не принесешь… - добавил Хохол.
Через пять минут Якубов бегал по парку. За ним носился прапорщик Савеленко. Он орал: «Сто-о-о-й»! – и тряс над головой гаечным ключом. Но Якубов не останавливался и ключ брать не хотел.
ХХХХХ
Санек никогда не задумывался, почему прапорщики именно куски, и вообще куски ли они все.
Сегодня Санек был с большого будуна. Нет, он пил не в каптерке. Он четыре дня проквасил, не выходя из своей комнаты в офицерском общежитии. На прошлой неделе его, врача части, кинули с переводом в окружной госпиталь. Санек в свои двадцать восемь считался хорошим хирургом. Его вызывали оперировать, когда бывали сложные случаи. Теперь два года каторжного труда после академии пошли прахом. А все из-за этого козла. Санек в присутствии фельдшеров сказал начмеду, что он чмо. Начмед продавал солдатам места в медпункте и освобождения от физо и строевой. Для него написать телегу на Санька оказалось парой пустяков: дескать, старший лейтенант Волгов пьет. Санька, конечно, водку пил. То есть, как любой офицер, водки он пил много. Но талантливые люди обычно употребляют больше. Так что если разобраться, Санек пил даже мало. Только доказывать теперь что-то было бесполезно.
Голова трещала. Санька полечился в аптеке соточкой спирта и пошел начинать амбулаторный прием. Народу в приемной собралось человек тридцать. Он только плюхнулся в кресло, как на столе зазвонил телефон. Вызывали к командиру. Санек встал и пошел к Васильичу. Васильич был старым как мамонт прапорщиком. По профессии он был фельдшер, а по призванию начальник гауптвахты. Больные у него не лечились. Иногда, правда, он их принимал. Но после первого приема солдаты к нему больше не приходили. Им не хотелось отжиматься.
- Слышь, Васильич, начни за меня. Я к командиру. Только ты не очень, ладно?
- Да как обычно, - Васильич залыбился.
Санек снял халат, нахлобучил фуражку и поплелся в штаб.
- Здравия желаю, товарищ полковник! – сказал Санек командиру.

*ЗИП – запасные части, инструмент, принадлежности.
**Никакого национализма: просто он не очень хорошо знал русский язык.
- Ну ты и нахал! Видел я нахалов, но такого…
- Виноват, товарищ полковник.
- Молчи! Четыре дня на службе его нет, и он мне пишет такие бумажки! За понедельник вообще какая-то объяснительная вшивая, а со вторника – липовый рапорт по болезни.
- Почему липовый…
- Молчи! Ты сам-то эти бумажки читал?
- Писал.
- Понятно. Читаю, что написано сегодня: «В понедельник утром у меня поднялась температура. Я дошел до автобусной остановки, но был сильный снегопад, и я не смог рассмотреть лица, чтобы передать рапорт по команде». Это ведь ты писал?
- Так точно.
- Идем дальше. Твой рапорт по болезни. Подписывается врачом части, так?
- Точно так.
- А какого ж хрена ты его сам себе подписал и диагноз выставил?
- Ну я ведь врач части…
- Волгов, не прикидывайся старшиной роты. Я знаю, что ты умный. Какого черта ты сам себе диагноз выставил? Ты этого сделать не мог. А?
- Как не мог… Я ж врач части. Да и что тут ставить? Сунул морду в зеркало, а там и козе понятно: чирий. Весь диагноз.
Командир Саньку прогнал. Точнее, отправил ознакамливаться со служебной карточкой. Сашка ознакомился. Ему был записан выговор. От этого стало еще хуже. Он поднимался по лестнице медпункта. Перила ударили током. Видимо, в медпункте починили проводку. За дверью вопил и разорялся начмед. Санек зашел в аптеку, опрокинул еще соточку. Аптекарь рассказал последние новости. Кузоватый действительно починил проводку, и теперь свет горел во всех помещениях. Даже на перилах была фаза.
Раньше Кузоватый служил в автовзводе и был водителем. Он знал одну только педаль – газа. С машины его сняли и сделали писарем в штабе. Оттуда выгнали и поставили хлеборезом. На выходе из сорока килограммов хлеба у него получалось пятнадцать. Из столовой его отправили в роту обеспечения и назначили вечным дежурным. Рота стала регулярно залетать по службе, и Кузоватого с дежурства сняли. Ротный хотел сделать его бессменным дневальным, но пожалел молодых сержантов. И тогда Кузоватого назначили электриком части.
Теперь он ходил по полку с отверткой и устранял неполадки. Отверткой он откручивал болты, измерял напряжение и ковырял в носу. Ноль от фазы Кузоватый отличал наощупь. Рубильники он не отключал, а только кричал «ой, блин!», когда его шарахало током. Бывало, что падал со стремянок. Если Кузоватый соединял провода, и после этого загорался свет, он всегда этому восхищался.
В общем, пока Санек ходил к командиру, Кузоватый сделал свет. Он доложил о выполнении задачи начмеду, и этот недоделанный военный его отпустил. И даже написал отзыв о работе. Когда начмед стал подниматься по лестнице, его ударило током. Начмед испугался и не поверил. Он решил проверить все объективно и вызвал дневального по медпункту. Чтоб тот потрогал пермла. Солдата тоже шарахнуло. Начмед рассвирепел и метался по кабинетам, брызгая слюной в стороны. Саньке от этого сразу похорошело. Выходя из аптеки, он видел, как начмед пулей вылетел на улицу и побежал в сторону штаба.
В приемной из тридцати человек осталось лишь пятеро. Краем глаза Сашка увидел, что Васильич рассекает по кабинету в его, сашкином, халате и колпаке. Сашка пристроился на стуле и стал слушать, осторожно заглядывая внутрь.
- Следующий! – скомандовал Васильич.
В кабинет, согнувшись крючком, зашел солдат.
- На что жалуешься? – спросил Васильич. В интонации слышалась команда «Газы!».
- Живот у меня болит.
- Раздевайся. Ложись. Даю минуту. Время пошло.
Солдат бросился лихорадочно скидывать с себя штаны и сапоги. Васильич подошел к нему сзади и подсечкой опрокинул на кушетку.
- Где болит? Здесь? – надавил он на живот.
- Нет.
- Здесь? – продолжал давить Васильич.
- Так точно, - боязливо сказал солдат, когда Васильич надавил на пупок.
- Понятно, - повернулся Васильич к писарю, корпевшему над журналом учета, - Пиши: направлен в госпиталь на стационарное лечение.
- А диагноз какой?
- Диагноз? Ну, пиши, что пупок болит.
- Товарищ прапорщик медицинской службы, так, наверно, не пишут…
- Тогда напиши, что болит живот.
- Вроде тоже нельзя…
- Тогда пиши «гепатит». Завтра в девять автобус от штаба, понял, доходяга? Cледующий! На что жалуешься?
- Вот.
Солдат расстегнул китель, под ним на животе была огромная покрывшаяся коркой ссадина, как будто его долго волочили животом по асфальту. Брюки у солдата держались на подтяжках.
- Вот это да! – удивился Васильич. – Что ж это такое? Надо же… Я и не знаю.
Вдруг он встрепенулся:
- Ну конечно! Конечно! Вот в чем дело!
Он схватился за подтяжки, оттянул их и отпустил. Подтяжки хлестко ударили по запекшийся корке.
- А-а-а, - простонал солдат. Васильич еще раз оттянул подтяжки и отпустил их, попав по болячке. Потом еще раз, а потом скомандовал:
- Снять! Снять немедленно! Вот! Вот откуда зараза!
Солдат отстегнул и хотел запихать подтяжки в карман, но Васильич выхватил их, бросил в корзину с мусором и обернулся к писарю:
- Этому пиши: практически здоров.
Потом назидательно помахал пальцем:
- А все болезни, товарищ солдат, от нарушений формы одежды. Теперь вы быстро поправитесь. Пшел вон! Следующий!
Следующий хромал, одна нога была у него в сапоге, другая в тапочке.
- Ложись! – рявкнул Васильич.
Солдат замешкался, и Васильич, мгновенно подлетев, опрокинул его на кушетку фирменной подсечкой.
- У-у-у! – завыл солдат.
- Отставить разговоры! – Васильич сдвинул колпак на затылок и стал обследовать опухшую ногу. – Да, сынок, как же тебя угораздило, а?
- Не знаю…
- И долго ты с такой ногой ходишь?
- Месяц.
- И что, никак не лечился?
- Лечился. Мазал вот этим, - солдат протянул прапорщику выдавленный тюбик.
- Нет, ну это же надо! И кто тебе эту ересь прописал?! Ну это ж надо быть полным идиотом! Ну, скажи, какой дурак тебе такую мазь дал?
- Вы дали, - смутился солдат.
- Да? Мммм. Писарчук, ему направление на стационар в наш медпункт.
- А диагоз какой?
- Пиши: мозоли.
- А лечение?
- Ты что первый день в армии? Обычное. Иодом мазать.
- Товарищ прапорщик военной медицины, тут, наверно, нужно лечение посильнее, - засомневался осторожно писарь.
- Ну, и хрен с ним, тогда и иода не жалейте, - Васильич взял со стола карандаш, намотал на него ваты, обмакнул в иод, густо помазал опухшую ногу. - И вообще с лечением потом определимся. Следующий!
К кабинету подошел сержант с флюсом.
- Товарищ прапорщик, разрешите войти? – начал он.
- Ты что, слепой, а? Какой я тебе прапорщик?! Я прапорщик военной медицины! Кру-гом! Зайди еще раз.
Сержант зашел.
- Что у тебя? – cтрого спросил Васильич.
- Зуб.
- Открой пасть.
Сержант открыл, а Васильич стал оглядываться по сторонам. Ничего подходящего под рукой не было. Он взял со стола карандаш с иодной ваткой и другим его концом полез в рот больному.
- Здесь стоматолог нужен. Надо тебя, браток, в госпиталь везти. Но это теперь только на следующей неделе. На завтра уже полная машина. Последнего вот записали, так он вообще с гепатитом. Писарчук, дай ему анальгина. Что, нет? Тогда цитрамона. Бери, бери. Это тоже от боли. Кто еще там есть, заходи!
Сержант вышел, шепотом ругаясь. «Иди, иди. Этот кусок военной медицины тебя до смерти залечит», - сказал он последнему. Последний, помявшись, пошел к выходу.
Зато настроение теперь у Саньки было отличное. Он встал и потихонечку, чтоб не попасться Васильичу, прошел в аптеку. Там он порадовался еще больше. Аптекарь сказал, что начмед так и не выловил Кузоватого. Тот сразу после медпункта побежал в штаб, прямиком к командиру. Командир ему за такой аккорд – электричество - отпуск обещал. До этого в половине медпункта три месяца не было света. Так что командир тут же выписал отпускной билет. Кузоватый подсуетился и через каких-то двадцать минут уехал. Даже деньги не получил. Перила били током еще неделю. Потом медпункт остался без света.