Всё тот же милицейский ВАЗ-2106 вёз конвоиров и арестанта по знакомому маршруту: Загородный проспект, Владимирский проспект, пересекли Невский и проехали мимо Большого Дома по Литейному проспекту. На мосту через Неву уральские гости закрутили головами. Крейсер «Аврора» слева… Кресты справа… Красотища…
Кантемиров, слушая восторг земляков, размышлял над вечной темой – про тюрьму. Бывший дознаватель хорошо понимал, что во временном изоляторе он пробудет максимум десять суток – вначале его закроют на 72 часа, затем у следователя есть право продлить задержание ещё до десяти суток. И если ему предъявят обвинение, и прокурор даст санкцию на арест, то он уже поедет в следственный изолятор и надолго. В Питере их два: Кресты на Арсенальной набережной и Лебедева на улице Академика Лебедева. И оба находятся рядом с УВД Калининского района, расположенном на улице Минеральная, дом 3. Тимур успел во время допроса провести рекогносцировку местности по карте на стене кабинета за спиной челябинского следователя.
Проезжая по набережной мимо комплекса зданий Крестов, построенных в своё время из красного кирпича, потенциальный гость этой гостиницы с навязчивым сервисом задумался о первом заходе в камеру изолятора. Тимур знал, что сейчас так называемая «прописка» в местах лишения свободы почти не применяется. И тем более в изоляторе временного содержания, где народ меняется каждые сутки. Максимум – могут кинуть под ноги полотенце. Или поинтересуются – кто ты по жизни? Почти все зеки в момент знакомства, по умолчанию, воспринимаются сокамерниками нормально, а какие-то изменения в отношении к ним происходят уже потом, как в сторону «роста», так и в сторону «падения» авторитета. И в первые дни на отношение к арестанту со стороны других заключенных напрямую влияют только его статьи и статус в тюремной иерархии. Кто он по жизни?
Впрочем, тонкости все равно есть. И проявляются они в тот момент, когда человек только что попал в камеру, и его пока никто не знает. Так называемых «первоходов», которые никак не связаны с криминальным миром, а в изолятор попали за какое-то бытовое или случайное преступление ждет беседа со смотрящим по камере. Будет ли такой главный сиделец в районном ИВС, Тимур пока не знал и решил действовать по обстоятельствам. Всё, как в армии, – спокойно и четко формулировать свои мысли, не болтать лишнего (болтун – находка для стукача) и твёрдо пресекать всяческие шуточки в свой адрес. Вплоть до мордобития. Добра от тюрьмы лучше не ждать… И не так страшен шайтан, как его малюют по телевизору…
Дежурную часть районного УВД заранее предупредили о доставке арестанта из РУОПа, закреплённого за челябинской прокуратурой. Санкт-Петербург постепенно, но верно захватывал себе все лавры звания бандитской столицы, и командированные сотрудники внутренних дел со всех концов нашей необъятной Родины успели примелькаться на невских берегах. Дежурный майор снял трубку с пульта, позвонил в ИВС и нажал кнопку входа первой металлической двери. Лязг двери пригласил уральских гостей внутрь. Небольшой коридор, кнопка звонка у второй двери, ожидание, звук электронного замка и лестница в подвал. Третья дверь, глазок и скрежет механического засова. Вот мы и в изоляторе временного содержания УВД Калининского района города Санкт-Петербурга. Ну, здравствуй, неволя…
Уральских милиционеров ждали, и челябинцы оправдали надежды районной службы охраны и конвоирования заключённых. Бутылка «Распутина» 0,7 литра гордо водрузилась на стол. Стесняться некого, двери надёжно закрыты, и здесь все свои. Голографическая наклейка на этикетке весело подмигнула всем подряд. Прапорщик милиции, сержант и двое рядовых, все как один здоровые и под два метра ростом, сразу заулыбались. Уральцы не постояли за ценой... Не подвели опорный край…
Правильный подход к делу. А где наш клиент? Старший караула получил в руки постановление следователя прокуратуры и повернулся к доставленному:
– Хулиганить не будешь?
– Никак нет.
– Он у нас смирный. – Челябинский опер Саша решил не распространяться об инциденте в коридорах РУОПа, расстегнул наручники и для ускорения оформления земляка на нары поддержал его положительную сторону. – Кстати, Кантемиров тоже прапорщик. В Германии служил.
– Прапорщики – золотой фонд ЗГВ, – вдруг сообщил с улыбкой сержант.
– Я в ГСВГ служил, – уточнил задержанный и добавил: – Дрезден, мотострелковый полк.
– А я Котбусе. Отдельный десантно-штурмовой батальон, – сослуживец по Германии подошёл ближе к столу.
– Так, однополчане, работать будем или по армии ностальгировать? – сурово напомнил о конвойной службе прапорщик охраны и взглянул на представленные документы. – Ни хрена себе, коллега? У него тут и убийство, и бандитизм. И ещё торговля оружием в придачу. Когда успел, Кантемиров?
– Я не при делах, – сообщил Тимур и по очереди оглядел сотрудников в форме. – Уральские начальники, в натуре, рамсы попутали…
– Слышишь, как разговаривает? – Прапорщик повернулся к сержанту. – А ты – ЗГВ-ГСВГ. Сразу видно – бандит. Куда его?
– А я курить бросил…
Задержанный на трое суток перебил сомневающегося старшего конвоира, вытащил из кармана пачку сигарет и положил рядом с бутылкой. Конвой переглянулся. Какой удачный день – и старец Распутин, и сэр Мальборо сегодня у нас в гостях. Молодцы, уральцы…
– Тогда отправим к Севе, – решил прапорщик милиции. – Снимаем ремень, галстук и выдёргиваем шнурки с ботинок. И все запрещенные предметы на стол.
– Мы его обшмонали перед доставкой. – Старший оперуполномоченный взглянул на часы и ускорил процесс. – Клиент чист. Всё, Кантемиров, не скучай без нас. На днях увидимся…
– Да я готов вас вообще никогда не видеть, граждане начальнички, – ухмыльнулся клиент.
– Никогда не говори – «никогда», – опер Рома, весь в предвкушении праздничного стола, с улыбкой похлопал Тимура по плечу.
– Руки за спину. – Старший конвоя решил выразить свою благодарность челябинцам и лично сопроводить залётного сидельца. – Вперёд.
Сержант с ключами пошел первым, за ним Кантемиров с бутылкой минералки в руке, замыкал шествие прапорщик милиции. Небольшой коридор, выкрашенный в зеленый цвет и три серые двери. Бывший десантник (правда, бывшей десантуры не бывает…) сноровисто открыл два замка и распахнул тяжёлую металлическую дверь с «кормушкой». Дохнуло спёртым воздухом. Милости просим, заходите, гости дорогие. Кантемиров получил лёгкий толчок в спину от прапорщика, зашёл в камеру и оказался в просторном полуподвальном помещении перед сплошными нарами вдоль противоположной стены. Узкие зарешечённые окна сверху под самым потолком давали свет на всю камеру. Белые ночи…
Зелёные стены, зелёный потолок. Слева от двери туалет системы «очко» и рядом приваренный наглухо к стене металлический умывальник. Вот и все бытовые условия… Вверху две тусклые лампы, наглухо закрытые стеклянным колпаком. На деревянных нарах сидели и лежали примерно с десяток парней. Все, как один, в спортивных костюмах различных фирм, расцветок и качества. Спортсмены разом повернули головы в сторону открывшегося выхода на волю. От окошек потянуло сквозняком к двери. Сержант остался у стены коридора, рядовые заняли позиции у входной двери на лестницу. Всё строго по инструкции. Прапорщик зашёл следом за узником и сказал, повернувшись в правый угол камеры:
– Сева, пассажир к тебе.
– У нас и так тесно, начальник. – С нар встал молодой мужчина в чёрном костюме «Адидас», по возрасту явно старше остальных сокамерников. – Куда мне его?
– Побойся бога, Сева, – добродушно ухмыльнулся старший конвоя. – В соседней хате уже спят по очереди.
Старший по камере показал, кто здесь вожак стаи, и спокойно вернулся на нары. Дверь с лязгом захлопнулась. За спиной Кантемирова дважды щёлкнули замки. Каждый на два оборота…
***
Обычная жизнь, в которой всё так привычно, осталась по ту сторону металлической двери. Даже с руками, застёгнутыми за спиной наручниками, в той жизни всё было знакомо и понятно. С этого момента жизнь молодого человека разделилась на то, что было «до», и то, что «здесь и сейчас».
Вынужденные постояльцы беззвёздной гостиницы с навязчивым сервисом уставились на нового соседа в светлом плаще, костюме без галстука, брюках и туфлях без шнурков. Тимур мельком пробежал глазами слева направо: восемь парней и все явно желающие продемонстрировать свою принадлежность к бандитской среде. Смотрят так, с воровским прищуром. Как в кино про мафию…
В правом углу двое, что постарше, заняли примерно одну треть нар. Этим уже показывать из себя ничего не надо. И так понятно – старшие по хате. Остальные кучковались на оставшейся территории. В голове мелькнула поздняя мысль: «Надо было ещё в общаге переодеться в спортивное… Да, кто бы разрешил?» Новичок переложил большую пластиковую бутылку минералки из правой руки в левую и негромко произнёс.
– Добрый вечер.
Поселковский пацан ещё с детства знал, что в любой тюремной камере существуют свои правила приличия. Может быть, это покажется странным, но зеки в изолированных помещениях стараются вести себя нормально. И тут вопрос не то чтобы в воспитании… Вопрос в выживании… Любой осужденный стремится избегать конфликтных ситуаций с сокамерниками, поэтому в местах лишения свободы в основном работает принцип мирного сосуществования. Конечно, всякое бывает, но в большинстве случаев зеки в тюрьме ведут себя дружелюбно по отношению друг к другу, и стараются всячески избегать конфликтов, особенно, если нет какого-то серьезного повода для разногласий. Многие, оказавшиеся впервые в тюремных стенах, этого не знают и не понимают. Они изначально, по факту входа в камеру, начинают воспринимать своих сокамерников, как потенциальных врагов…
И тем не менее сидельцы иногда могут создавать провокационные ситуации, касающиеся, в первую очередь, на первохода. Дело даже не в том, что прибывшему в камеру неопытному человеку хотят как-то с ходу навредить. Никоим образом... Никто не будет этого делать просто так, без повода, для прикола. Если только ты не попал к малолетним преступникам, у которых зашкаливает тестостерон в крови, а в голове гуляет воровская романтика.
У взрослых совсем иная позиция – более опытные зеки испытывают новичка на крепость духа и проверяют его моральные качества. Например, могут попросить оказать какую-нибудь услугу. Если новичок легко согласился и быстро выполнил – значит, его можно использовать во всяких бытовых целях на постоянной основе. Опытные зеки вообще отличаются тем, что могут быстро «срисовать» психологическое состояние практически любого человека, и верно оценить перспективы взаимодействия с ним в изолированном помещении.
Кто-то этому учится в ходе совершения преступлений, за которые, собственно, и оказывается в тюрьме, кто-то приобретает подобный навык, находясь в местах лишения свободы. И основную роль в деле контроля отношений между сидельцами играют авторитеты , то есть «смотрящие» и их приближенные. Но, есть свои нюансы…
В тюрьме вообще редко к кому обращаются на «вы», это считается не совсем приличным с точки зрения культуры мест лишения свободы – предполагается, что в изоляции все равны и приветствуется обращение только на «ты». Своя демократия, так сказать… Вообще, в изоляции от общества, в отличие от реальности по другую сторону от тюремных стен, принято говорить немного по-иному. Например, вместо «спасибо» произносится «благодарю», вежливое слово «пожалуйста» заменяется не всем понятным «по возможности».
Не надо протягивать руку при первом же знакомстве. Вновь прибывший зек еще не может знать, с кем можно здороваться, а с кем нет. В местах лишения свободы существуют отбросы, к которым даже подходить не рекомендуется, не говоря уже о рукопожатии. Запрещено плевать на пол в тюремной камере. Вообще, плевать в камере, да и в любом другом помещении нехорошо и из-за проявления банального неуважения к окружающим, и исходя из вопросов санитарии. Но в изоляторах с этой некультурной привычкой связана ещё одна верная примета – если кто-то плюнет на пол в хате, то скоро «подселят» какого-нибудь нежеланного сокамерника. Например – «стукача».
А не стукачёк ли новенький? Да и одет как-то странно для приличного арестанта… Мусорам для полной картины оставалось только нацепить засланному казачку красную повязку дружинника на рукав плаща. Старший камеры сидел на краю нар, широко раздвинув ноги в белых кроссовках. Руки сложены на животе, правая ладонь на левой, пальцы отбивали какой-то ритм и привлекали всё внимание новичка. Тимур заметил татуировку на фаланге среднего пальца, но из-за расстояния не смог определить «масть» её обладателя. Вожак поднял голову.
– Для кого-то и добрый. Для тебя – не знаю. У нас обычно обзываются при заходе.
– Тимур Рашитович. Статьи 77, 102 и 218.
– Из казанских будешь? – Взгляд сидельца сверлил новичка. Рядом сидящий здоровый белобрысый парень недобро ухмыльнулся.
– Нет, я с Урала. Город Копейск Челябинской области, – новичок спокойно рассматривал обоих.
– Копейск? – Старшие переглянулись. Тот, которого назвали Севой, посмотрел внимательней. – Слышал, зоны у вас там знатные. А я вот всё по архангельской губернии кантовался.
– 102 и 218 – это понятно. А про что у нас 77? – влез в разговор белобрысый здоровяк.
– Про бандитизм.
– Подойди сюда, – сказал старший камеры, положил руки на колени и сел прямо.
На всю хату прозвучала вроде относительно невинная просьба: «Подойди сюда»…
Остальные сокамерники молчали и внимательно наблюдали за новеньким в плаще. Молодые бандиты уже перешли порог совершеннолетия, раз оказались в одной камере с Севой, всем было немного за восемнадцать лет. Сейчас, в зависимости от того, как тюремный новичок отреагирует на просьбу смотрящего, сидельцы сделают свои первые выводы о его личности. Кто он по жизни?
Что делать, если в тюрьме тебе сказали «подойди сюда»?
(Всё!)
P.S. Ответ на данный вопрос наиболее терпеливым читателям с железной выдержкой и холодным сердцем предлагаю ждать до выхода первой книги из серии «Жизнь за Жильё» про засекреченного лейтенанта милиции. Издаться планирую осенью этого непростого для всех года.
А кому совсем невтерпёж и невмоготу, горячим парням и девчатам, могу предложить заглянуть на досуге на мой новый портал – https://boosty.to/gsvg, где я уже выложил окончание книги под рабочим названием «ИВС» в восьми полновесных частях первой главы и десять частей второй главы про «алкашей и квартиры». Практически – готовая первая книга в электронном виде.
В итоге мои постоянные и верные подписчики получают право на чтение всех исходных данных и покупают книгу в рассрочку, которую я, как честный человек, обязуюсь выслать немедленно после получения из типографии и с личным автографом. Слово прапорщика ГСВГ!
Совсем скоро начну выкладывать начало второй книги...
«Прошу поддержать автора. Подписка дает право на чтение исходных материалов и получение моих книг с автографом. Читаем и одновременно покупаем книги! Уделим больше времени творчеству и чтению. Прислушаюсь к любому совету. Каждому постоянному подписчику обязательно вышлю свои книги с автографом...»
Как-то так... :)