Утром я проснулась от того, что по корме кто-то выбивал дробь. Совершенно очевидное «дррррр…» по ногам, потом тишина, и снова «дрррррр…». Заинтригованная, выбралась наружу, и застукала вчерашнего длинного лебедя, который явился подбирать крошки из укромных мест на корме. Увидев меня, пернатая тварь зашипела, и потребовала завтрак. Я показала ему средний палец, и ушла обратно, потому что нечего тут командовать вообще.
Но посидеть в тишине с чашкой чая не удалось – на набережную явилась какая-то саперная машина,и начала, судя по виду, минировать подходы к кафе, руины которого мы вчера обходили в поисках интернета. Ивовый мужик с мешком травы вместо башки взирал на происходящее у его ног с завидным равнодушием, а я, травмированная круглогодичной стройкой под окнами, налилась злобой, собрала рюкзак,и ушла голодать и скитаться в «теско», потому что вчера мы купили для овощного рагу всё, кроме самого главного – баклажанов. Видно, здесь они пользуются бешеной популярностью, потому что с утра Билли их видел, а через пару часов их уже не было. Вот и сегодня на прилавке стояли только два небольших ящика, и я от жадности схватила аж три синеньких. Ничего, не пропадут – если в рагу лишние будут, мы их так пожарим. Взяла ещё коробку печенья, чтобы не обессилеть на переходе, и пошла поглядеть на вокзал, у которого стояли цветные игрушечные вагончики.
Из Дугласа настоящий паровоз таскает по узкоколейке небольшой состав до Порт-Эрина, куда мы и должны сегодня идти – это чисто экскурсионный маршрут. Остальная часть острова, которая покрыта железными дорогами, обслуживается уже нормальными составами. Паровоза я не увидела, а в Порт-Эрин мы и так сегодня морем доберемся, бог с ним. Но вагончики очень милые и яркие – примерно такой же и была старая конка, до того как превратилась в пластиковое недоразумение.
Обходя здание вокзала, похожее на небольшой замок, неожиданно обнаружила торчащую из стены багажную тележку и платформу с надписью «9 3/4». А, значит, так тоже можно было?
Ворота в марине откроют к одиннадцати, когда подойдет высокая вода, и до того момента нужно собраться – не сказать, чтобы аврал, но можно всех будить с чистой совестью. Правда, все уже и так не спали: «Ты бы хоть записку оставляла!» Ой-ой, можно подумать, на полдня ушла. Вот вечно так: то все хрючат без стыда и совести до самого обеда, но стоит только отлучиться, как тут же всех подняло могучим ураганом.
За два часа до выхода успели позавтракать, рассовать по местам валяющееся, и замерли в ожидании открытия ворот. На удивление, выход из марины оказался сильно проще, чем вход - то ли дело было в том, что пришли уже затемно и в темноте всё гораздо страшнее, то ли просто за полтора дня привыкли уже. Билли аккуратно завел корму в сторону, развернулся на пустом месте между стенкой и пирсом, и спокойно пошел к воротам, возле которых мы еще подождали несколько минут, пока мост поднимется.
На выходе повернули на запад, мимо мыса с маяком, где лазили вчера, и пошли вдоль берега, разглядывая окрестности и читая путеводитель. По острову предлагается около десятка пешеходных маршрутов с познавательными целями: пересчитай все виды встреченных птиц, найди жука и муравья, и прочая скаутская викторина. Но карта достаточно подробная, маршруты обозначены на выбор - длинные или короткие, расписаны парковки и пути подъезда, поэтому гулять с такой книжечкой - сплошное удовольствие.
Море спокойное, и не сказать, чтобы очень уж оживленное, но качает при всем том довольно ощутимо, а у нас в холодильнике половина кастрюли вчерашнего рыбного супа - как-то я переживаю за ее судьбу. Еще выпрыгнет в холодильник, жалко будет...
Встретили на половине дороги тюленя - блестящая голова появилась по курсу, поглядела на приближающуюся яхту, исчезла, и появилась снова уже достаточно далеко за кормой - не слишком любознательное животное, прямо сказать.
Пологий берег с длинным мысом постепенно поднимается к северу, к центру острова. Небольшой пролив отделяет скалистый островок, и прямо за проливом находится Порт-Эрин. Но мы в пролив не пойдем, потому что там камни, течение, да и вообще для "Алабая" мелковато.
За островком в голубой дымке стоит прямо в море одинокий маяк - словно забыли ферзя на шахматной доске. В контровом свете он выглядит почти черным и угрюмым по сравнению с зелеными склонами острова. После поворота появляется какое-то ненормальное количество медуз: они висят в толще зеленой воды, и когда на них попадает отвесное солнце, загадочно мерцают из глубин.
Уже видна бухта с белыми домиками у пляжа, и Билли проводит инструктаж. На буй мы встаем в первый раз, и если швартовка к стенке уже перестала вызывать панический ужас, то тут требуется новое мозговое усилие. Буй - это плавающая на поверхности моря толстая пластиковая таблетка, с которой свисает небольшой хвост каната с петлей на конце. Нужно багром выловить эту петлю, не уронив за борт сам багор и не свалившись в азарте в воду, потом продернуть в нее швартов, и закрепить на яхте второй его конец. Получится как бы большое кольцо, за которое яхта будет прочно привязана к бую. На словах вроде бы все просто, но есть несколько напряженных моментов. Во-первых, Билли на корме, и у него работает двигатель, поэтому он не видит буй, и не слышит, что мы там бухтим себе под нос. Во-вторых, надо всё делать быстро, и в третьих, все концы должны быть протянуты там, где они не смогут в процессе вывернуть леера, например, или оторвать пальцы.
Билли подошел к месту и показал нам буек, потом сделал круг, и пошел уже на швартовку. Наденька, как самая длиннорукая, вооружилась багром, а я не нашла ничего лучше, как встать со швартовым сначала ей под локоть, а потом вообще ногами в бухту. «Алабай» медленно надвигался на буй, Наденька опасно свесилась за борт, со второго раза подцепила мокрый хвост, и я, страшно гордая собой, выступила на сцену в полном блеске славы. В общем, повторение - мать учения, и конечно же я протянула конец через леера. Пришлось Билли бросать руль и срочно бежать спасать ситуацию. Еще пара миллиардов нервных клеток, и вот спустя всего пять минут мы уже мирно покачиваемся на волнах в окружении пейзажа из рекламного буклета о жизни миллионеров. Капитан воспользовался моментом и ветерком, вынес наверх огромную сумку недосушенного постельного белья, которое каталось с нами аж с самого Ливерпуля, и «Алабай» украсился простынями и пододеяльниками, словно императорский крейсер в банный день.
Настал звездный час динги - ни разу не распакованная новехонькая лодочка должна была быть надута и спущена на воду, чтобы доставить нас на берег. Словно фокусник из шляпы, Билли вытащил из-под сидений громадный мешок, в котором и лежала обнова вместе с насосом и веслами. Отнесли её на нос, надули, и тут случайно выяснилось, что мачта лодке нужна не только для парусов. Вместо того, чтобы наживать грыжу, переваливая динги через леера, капитан прицепил ее за ноздрю, и посредством блока и такой-то матери сначала вознес в воздух, а потом с помощью Наденьки аккуратно опустил на воду. Вуаля! Осталось только прицепить свежекупленный мотор, и можно ехать на абордаж провиантских складов. С этой задачей Билли справился на ура, сделал круг почета, чтобы опробовать мотор в работе, и признал покупку удачной.
После спасения рыбного супа, с честью выдержавшего качку, мы испросили себе дозволения взобраться на гору к башне, которая призывно торчала на противоположном мысу, поскольку до заката времени оставалось часов пять. Билли Бонс, кэптн, сэр, обозвал нас сумасшедшими, и принимать участие в безобразиях категорически отказался. Свез нас в два приема на берег, довел до магазина, отобрал покупки, и велел вернуться к девяти. Конечно же, мы бессовестно воспользовались его добротой, и начали прямо с пляжа, мимо которого шла дорога на гору.
Отливы по-прежнему высоки, и пятидесятиметровый пляж увеличился едва ли не вчетверо. По песку носились дети и собаки, в море болтались каяки и доски, на которых надо разъезжать стоя с веслом, вокруг валялись полосатые камни и торчали кучки пескожилов. Благодать, да и только. Курятничек обнажился, и полез в воду. Я ограничилась прогулкой по линии прибоя, да и то не с первого раза. Вода градусов пятнадцать, вряд ли больше, но кого это останавливало вообще?
Плескались около получаса, пока я не начала взывать к совести и ко времени - все же дорога в гору была не слишком очевидна, а времени было мало. Переоделись в очень культурном пляжном туалете (совершенно бесплатном), и двинулись искать путь к прекрасному.
Порт-Эрин - маленький уютный городок с несколькими гостиницами, вокзалом, музеем железной дороги, прокатом каяков, и целым поселком зажиточных пенсионеров, судя по тем домикам, которые мы увидели по дороге. Конечно, бОльшая часть города скрыта за склоном бухты, и туда мы уже не попали, но та часть, которую успели увидеть, понравилась невозможно. Вид у города скорее какой-то средиземноморский, чем английский, жители спокойны и доброжелательны, и вся окружающая атмосфера прямо пропитана домашним уютом и умиротворением. Очень чисто, очень красиво, очень аккуратно, и даже облупленная классическая телефонная будка на проселочной дороге вполне себе работает, а внутри лежит телефонный справочник.
Дорога в гору ведет мимо зоны отдыха - вдоль обрыва расставлены скамейки с видом на пляж и море, везде подстрижена трава, и люди где гуляют с собаками, где сидят на скамейках с коробочками еды. Что удивительно - при явной популярности места трава не вытоптана. То есть, она сплошным покровом тянется от тротуара до самого обрыва, без всяких тропинок и проплешин вокруг скамеек.
Мы прошли до того места, где дорога начинает подниматься вверх. На развилке один путь ведет в поселок, расположенный террасами на склоне, а другой уходит от моря в поля, и вот там уже начинаются классические виды из книг Хэрриота: зеленые холмы, разлинованные бесконечными каменными стенками, дома неровной кладки с характерными фронтонами, и мелкие пятнышки пасущихся овец. Страдая от невозможности объять необъятное, мы все же повернули к башне, помня о времени.
Поселок очень красивый, и абсолютно безлюдный. Впрочем, насколько я понимаю, это для здешних мест норма - дом это крепость, и принадлежит хозяевам, а для общественной жизни есть общественные места. Обилие цветов ранит мою нечерноземную душу -палисадники размером полтора на три метра демонстрируют разнообразные вкусы обитателей: от мини-гольфа на пять лунок до пышных джунглей с идолом острова Пасхи, припрятанным в углу у стенки.
- Я отказываюсь верить, что у людей, живущих в таком месте, могут быть хоть какие-то не придуманные проблемы. - Наденька фотографировала куст возмутительно жирных и абсолютно диких роз, нагло свешивающийся с каменной стенки, возле которой прямо на дороге стояла миска с водой.
- Ты только погляди, какая благодать кругом. Чего ещё вообще можно хотеть, когда вокруг такая невыносимая красота?
- Надя! Так это, небось, какой-нибудь приют подпольных миллионеров на пенсии - откуда у них вообще какие-нибудь проблемы? Мне кажется, обычные люди тут не живут. Так не бывает.
Мы еще немного пометались между домов, пока, наконец, не нашли указатель "Towerroad" на двух языках.
- Это что, мэнский?
- Похоже на то.
- Девы, бежим быстрее - солнце всё ниже, а нам ещё возвращаться.
Мы потопали по каменистой тропе между огромных колючих кустов.
- Слушайте, а змеи здесь есть?
- Да кто же их знает. Вот в Ирландии точно нет.
- Но мы-то еще не в Ирландии. А им сейчас самое время на солнце греться, которое нам прямо в глаза. Вы хоть топайте посильнее, что ли.
Тропа вышла на пустошь, вдоль которой валами тянулись заросшие останки старых фундаментов. На открытой лужайке между валов без стыда и совести паслись здоровенные кролики, красиво подсвеченные зажелтевшим уже солнцем.
- Ничего себе, заявка на победу...
Кролики поспешно скрылись в зарослях вереска, высотой доходивших кое-где аж до середины бедра. Больше ни одной живой души на мысу не было, только ветер и далекий шум прибоя.
Мы подошли к башне, угрюмым часовым громоздившейся на краю обрыва. Надпись над входом возвещала, что в 1932 году этот прекрасный вид оказался призером какого-то там конкурса фотографий, и если вам охота поиметь в персональном владении фото на четыре тысячи фунтов стерлингов, то стоит отойти вон туда на сколько-то ярдов, и вы будете потрясены. Наверх в темноту вела винтовая лестница с затертыми ступенями, шириной примерно 48 размер в плечах.
- Залезем?
- Да ты с ума сошла. Там темень, и вообще - вдруг оно обвалится?
- С чего это оно обвалится? Оно тут триста лет уже стоит
- Вот именно!
Но я уже включила фонарик в телефоне и протиснулась внутрь. После первого витка показался свет, а дальше стало совсем хорошо. Лестница вывела нас на балкон с парапетом примерно по грудь, где ревел ветер и откуда открывался вид не на четыре, а,пожалуй, на все десять тысяч фунтов.
- Эгегей, б...лин! Должен остаться только один!
Балкон и башня словно выпали в реальность из игрушки "Мист" - безлюдье, ветер и солнце. Наверное, на этой самой башне я и поняла окончательно, чего хочу по жизни: не нужны мне большие города и мировые достопримечательности. Пусть будут маленькие поселки с добродушными людьми, и что-то огромное, к чему можно прикоснуться, чтобы почувствовать себя провалившимся во времени на века назад. Какая жалость, что самое интересное начнется только после нашего отъезда. С другой стороны, хорошо уже то, что это вообще случилось - а ведь так легко могло бы и не быть. Ну и опять же, определился вектор движения на будущее, хе-хе.
Конечно же, мы опробовали и рекомендованную точку съемки – кому не жалко будет, чтобы пропал вид за такие деньжищи? Потом глазастая Наденька обнаружила какой-то каменный сарай за перегибом холма, и мы легкомысленно двинулись к нему по тропе (как нам показалось) между пышными подушками вереска.
«Пьяный воздух свободы сыграл с профессором Плейшнером злую шутку». То, что мы приняли за вереск, оказалось какой-то разновидностью «егозы», а тропинка – кроличьей дорогой. Выдирая голые ноги из колючек, доходивших местами до пояса, мы лезли по склону, оглашая стонами побережье не хуже фамильных привидений. Думаю, дух башни остался нами доволен. Кровоточа и почесываясь, выбрались на открытое место, и, посылая проклятия всем зайцеобразным, поковыляли к сараю.
Сарай в прошлой жизни был, вероятно, жилым домом – во всяком случае, в нем было две комнаты и прекрасный вид из окна на башню. Скамеечка для любования пейзажем и две вкопанные в землю миски с водой прилагались уже по умолчанию.
Солнце заметно зажелтело, до назначенного времени оставалось полчаса, и мы с большим сожалением покинули это прекрасное место. Обратно наверх решили не лезть – широкая тропа уходила под гору, и явно должна была привести нас если не прямо в город, то куда-то на дорогу точно. Так и вышло – в конце пути мы уперлись в ворота, к которым уже подбегали с другой стороны, но из-за таблички «Приватная территория» описали приличный круг по горам, попросту не заметив в кустах открытую калитку.
- Я думаю, надо отпраздновать этот прекрасный день. Не купить ли нам сидра?
- А успеем?
- А мы бегом.
Мы на рысях атаковали магазин, схватили две бутылки чего попало, и прибыли на причал ровнехонько к девяти, едва не сшибив по дороге разгульную компанию местных бабулек. Пенсионерки устроили себе вечерний пикник с видом на бухту, выставив складной столик прямо на тротуар возле открытых дверей припаркованного микроавтобуса. Чтоб мне так жить на склоне лет.Билли забрал нас на яхту, сделав красивый пенный разворот, и до завтрашнего утра мосты были подняты.
На ужин был мастер-класс по приготовлению овощного рагу с неприличным названием, и к рагу распечатали свежекупленный сидр, который, похоже, сделан был из конских яблок. Совершенно явный запах навозной кучи пузыриками шибал в нос. Я допила его только из любопытства, а детка – разве что из жадности. Может, мы просто не эстеты, но пить эту жуть в своем уме вряд ли бы кто стал второй раз. Удивительно, откуда они берут бабло на этикетки с золотом.
После конского сидра нас накрыла горняшка, поэтому ржали до восхода луны – огромный оранжевый шар выкатился из-за горы, и закончил прекрасный день дорожкой на едва сморщенной воде.
