В конце августа, Виктор собрался съездить в Севастополь. Близилось 25-летие выпуска из училища, и Ушаков был одним из тех, кто организовывал сбор всех одноклассников, обзванивал, писал письма и даже заказал в Москве, на всех футболки с символикой юбилея. Самого училища, не существовало уже лет двадцать. Нагло отобранное у флота украинскими властями, оно оказалось никому не нужным. Всю уникальную учебную базу, «незалэжники» быстро и со знанием дела разворовали подчистую, даже умудрившись кое-где в учебном корпусе поснимать паркет, помнивший еще поступь офицеров императорского флота. Сейчас в разоренном училище располагался какой-то институт, но оно оставалось местом постоянного паломничества своих выпускников, каждый август в день выпуска, наполнявших его плац. Марина с мужем на эти сборы никогда не ездила. После его увольнения в запас и переезда в Москву, у нее выработалось стойкая неприязнь ко всему имеющему отношение к флоту и их предыдущей жизни.

    Доходило до беспощадного и бессмысленного маразма. После ремонта квартиры в Новогиреево, узрев на новеньком сливном бачке унитаза «Gustavsberg», эмблему с якорем, она закатила такую феерическую истерику, что Виктор, совершенно серьёзно собирался вызывать врача-мозгоправа. Кстати, истерика закончилась так же быстро, как и началась, лишь только Ушаков предложил ей заменить сантехнику заслуженной шведской фирмы, за свои карманные деньги. Так, что, уйдя в отпуск, Виктор стал собираться в дорогу, а ездил в Крым он всегда на машине, между делом, напомнив Марине, что уезжает в Севастополь дней на пять. И вдруг жена занервничала. Сначала, на удивление проникновенно и нежно, начала уговаривать его не тратить время на пустое и, хотя бы раз, плюнуть на эти его военно-морские посиделки. Виктор насторожился. Он хорошо знал свою жену, которой последнее десятилетие было до фонаря, чем занимается ее муж, куда едет и что делает, лишь бы баланс кредитки пополнялся своевременно и щедро. Осознав тщетность своих позитивных призывов, жена резко перешла на темную сторону и устроила истерику, ошеломляющую по своим масштабам и актерскому мастерству, которая сводилась лишь к тому, что он ее не ценит, не видит ее заботы, и зря едет в Крым. На этом повторившемся уже не раз пункте, Виктор окончательно осознал, что дело нечисто, и снова мягко отклонил ее предложение. И вот тогда Марину прорвало. Оказалось, что ехать ему некуда. Супруга, пару лет назад, в очередную поездку к родне в Тернополь, прихватила с собой ключи от их севастопольской квартиры, и вручила своему обиженному братику Володимиру, чтобы тот «погостил» у моря. Так вот, оказалось, что «гостил» он там уже второй год со всей своей семьей, как раз столько, сколько Виктор не ездил в Севастополь. Дело в том, что дом, в котором находилась квартира деда, остался одним из немногих, оставшихся на балансе российского Черноморского флота, и этим был защищен от посягательств местной администрации, а от Ушакова, требовалось лишь в срок оплачивать все коммунальные платежи, и не бояться, что его квартиру могут реквизировать, как квартиру иностранного гражданина. А все это время, за квартирой приглядывали соседи, старые друзья его деда. Виктор рассвирепел. Ему в первый раз в жизни, захотелось врезать своей дражайшей супруге кулаком в лоб, да так, чтобы она легла и не вставала долго-долго. Но он сдержался.
    - Марина, я выезжаю послезавтра вечером. В Севастополе буду к обеду следующего дня. Чтобы к этому времени, и духа твоих родственников там не было. Без вариантов, соплей и уговоров. Это квартира моего деда, а теперь моя. Раньше я считал ее нашей с тобой, но теперь она точно только лично моя. Звони, предупреждай, делай что хочешь…
    И узрев, что Марина, хочет начать третий акт спектакля, теперь уже со слезами и отрепетированной женской депрессухой, покинул дом, отправившись к знакомому в сервис, проверить перед поездкой автомобиль. Оттуда же из сервиса, он связался с риэлторской компанией, через которую, он сдавал московскую квартиру родителей. Дело в том, что через пару недель заканчивался очередной договор найма, дипломат с Елисейских полей, живший там уже с десяток лет, хотел как всегда продлить срок аренды, но Ушаков, предчувствуя, что все происходящее, лишь прелюдия к предстоящей буффонаде, продлевать договор отказался. В агентстве немного оторопели, попытались отговорить от такого опрометчивого шага, предложили более высокую цену и получив снова отказ, успокоились и перешли к деловой части. Договорились на том, что француз покинет квартиру точно в срок, если не раньше, и если Виктор все же передумает, даже позже, то сообщит, а, они всегда рады будущему сотрудничеству и в любое время готовы принять его хоромы для нового постояльца.
    Сидя в кафе, в ожидании готовности своего железного «коня», Ушаков размышлял о том, как получилось, что его Марина, женщина, которую он когда-то любил, превратилась в злобное, алчное и многоликое создание, вызывающее отторжение, даже у собственных детей. Когда в последний раз, в отпуск приезжал их сын, и вечером они все вместе собрались за столом. Марина, до этого момента пребывавшая в роли добропорядочной матери, разразилась гневной речью в его адрес, все содержание которой, в итоге сводилось лишь к тому, что ее брак трагическая ошибка молодости, и она достойна гораздо большего, чем прозябать в Москве и жить на его нищенские подачки. Андрей, надевший форму в неполных семнадцать лет и давно живший своей жизнью в нескольких тысячах километров от них, просто впал в ступор от маминого монолога. Лена, существовавшая в одной реальности с родителями, и вроде бы давно привыкшая к маминым эскападам, такого в день приезда брата тоже не ожидала, и только хлопала ресницами, даже не пытаясь вставить хоть слово. Виктор же, извинившись перед детьми за Марину, просто ушел в свой кабинет. О чем, говорили дети с Мариной, он так и не узнал, но чуть позже к нему сначала зашел сын и сказал, что он полностью на его стороне, а потом к ним присоединилась дочь, и они втроем, спокойно поговорили, а потом так же втроем пошли и посидели в каком-то ресторанчике. Утром супруга сквозь зубы извинилась перед всеми, стараясь казаться веселой и непринужденной, но вчерашний вечер все поставил на свои места, и как показалось Виктору, дети дали ему карт-бланш на всю его дальнейшую жизнь. Удивительно то, что после этого случая, Марина, вдобавок ко всему, стала обвинять его еще и в том, что он целенаправленно настраивает детей против нее.
    В Севастополь, Виктор приехал на пару часов позже, чем рассчитывал. С каждым годом, пересекать украинскую границу на машине, становилось все муторнее и муторнее. Незалэжники, цеплялись к чему попало, занимаясь вымогательством на дорогах, нагло и почти в открытую. В итоге, провоз заказанных к юбилею футболок, приравненных ушлыми погранцами к контрабанде, обошелся дороже их стоимости раза в два. А около дома его ждал сюрприз в виде Марининого брата в милицейской форме. Пара каких-то личностей, загружала в стоящую около подъезда «Газель» коробки и пакеты, а сам родственник, нервно прохаживался рядом, поглядывая на часы. Увидев вылезающего из машины Ушакова, он решительно направился к нему.
    - Ну, здравствуй, зятек. Что то, ты нас, все время обидеть норовишь, как будто и не родня мы. Приехал бы, потеснились, в тесноте да не в обиде. А ты, как будто не родной…выметайтесь!
    Виктор поиграл желваками. Хотелось ответить резко, но он, в очередной раз сдержался.
    - Знаешь, родственник, а ты сначала у меня разрешения спросить не догадался? Ключи!
    Володимир вложил в протянутую руку ключи. И торопливо заговорил, нервно путая русские и украинские слова.
    - На ... подавись, жлоб. Угоразіділо ж Маринку, за такого жида вискочити. Але, нічого ... Я тепер при владі. Недовго вам тут осталось жирувати. Дивишся я в цю квартирку знову в'їду ... навсегда ...
    Бить морду представителю власти иностранного государства в планы Виктора не входило, и в который раз удивившись собственной выдержке, Ушаков молча взял ключи и вошел в подъезд. Что значили последние слова родственника, Виктор понял гораздо позднее, где-то через полгода, когда в Киеве майдануло.
    До вечера, он наводил порядок в квартире. Поселенцы вели себя в доме деда, которую Виктор почитал почти как мемориальную, беспардонно. Они, не то, чтобы завалили ее мусором, они просто свалили в кладовку, все то, что было связано со службой деда, начиная с развешанных по стенам картин, заканчивая книгами, которые были свалены на пол все, включая раритетные дореволюционные выпуски «Морского сборника». Соседи, к которым после большой приборки заглянул Виктор, сказали, что они звонили ему домой, несколько раз, после приезда «родственников», и им, его супруга подтвердила, что Виктор сам пустил их на постой, и не о чем волноваться не надо. В итоге, Виктор оперативно сменил замки на двери и на этом все закончил. А в остальном, более ничего, поездку на юбилей не омрачило. Встреча с друзьями курсантских лет прошла блестяще, с походом в музей училища, массовым братанием, фотографированием у знамени училища и последующим бурным празднованием в заранее снятом ресторанчике рядом с парком Победы. На следующий день, юбилейные возлияния продолжились более кулуарно, и класс Виктора собрался уже на Омеге, где у одного давно уволившегося в запас одноклассника, была небольшая шашлычная. В этот день курортникам пришлось искать другие места пропитания, и день так же прошел весело и замечательно, да так, что вечером Виктор неожиданно пришел в себя уже дома, в мокрых плавках с пакетом успевших остыть чебуреков, двумя шампурами люля-кебаба и бутылкой домашнего вина. Следующие два дня Виктор приводил себя в порядок, перед отъездом, проливая организм бесчисленным количеством «Миргородской», по вкусу очень похожей на «Боржоми». Обратная дорога домой, тоже прошла безукоризненно, даже без задержек на границе. Сюрприз ждал Виктора дома…
    Из Севастополя, Виктор выехал рано утром, предварительно отправив сообщение Марине о возвращении, гнал без остановки, и к дому подъехал примерно через сутки с небольшим. Припарковал машину. Поднялся в квартиру. И первое, что увидел, зайдя в прихожую, были три больших чемодана, загораживающие коридор. На чемоданы были небрежно навалены его зимние куртки, а всю эту пирамиду венчала куча галстуков и его ноутбук со свисающими проводами. Виктор, последние годы ежедневно ожидавший от своей половины, нечто подобное, все равно оказался не готов к такому развитию событий. Он не растерялся и не запаниковал. Первая мысль, которая возникла у него в голове была исключительно прагматичного характера. Куда сейчас ехать? Дача была беспроигрышным и надежным вариантом, но ее наличие он не хотел афишировать ни перед кем, до поры до времени. А вот освободили или нет иноземные постояльцы, квартиру его родителей, он не знал, хотя и собирался это сделать, перед отъездом из Крыма. Спорить и ругаться с Мариной, он не намеревался в любом случае, и эту линию поведения, определил для себя давно.
    - Явился?
    Марина нарисовалась в проеме двери гостиной торжественно, и довольно эффектно, невольно отметил про себя Виктор. Ярко красный шелковый халат до пола, привезенный Виктором из Китая, был завязан на талии так, чтобы при малейшем движении, открывались стройные ноги почти до бедер, да и запах на груди, открывал впечатляющий вид. «А ведь хороша, стерва!» - невольно подумалось Ушакову. И пользуется этим на все 100%.
    - Ушаков… Я подаю на развод. Мы больше не можем быть вместе. Забирай свои вещи и катись отсюда. Квартира остается мне… нам с детьми, а ты проваливай! Я даже разговаривать с тобой не хочу.
Зная Марину, и набор ее излюбленных стандартных выражений, после которых следовал такой же стандартный набор действий, Виктор понял: сейчас начнется вулканическое извержение сознания жены, различной громкости, тональности, полное трагизма и красиво исполненного негодования.
    - Мне надоело, слышишь, мне надоело терпеть твою ненависть ко всем. К моим родным, ко мне, даже дети… наши дети, страдают от твоего самодурства! Загнал сына черт знает куда, позволил дочери учиться там на какого-то… Она красавица, ей не в биологи дорога…ей… Брата, моего брата выгнал с детишками на улицу! Как ты…
    Ага. Вот и повод нашелся. Володимирка, казачина тернопольский. Марина продолжала изливать желчь, а Виктор, почему-то моментально успокоившийся после ее первых слов, уже не слушал. Просто стояли смотрел на красивую и ухоженную женщину, когда-то бывшую его женой. Только сейчас он окончательно понял, что они уже давно, даже не чужие люди, а незнакомые друг другу мужчина и женщина.
    - Я столько терпела твой эгоизм! Я старалась…
    Ушаков резко и громко скомандовал, как когда-то на пирсе, перед строем матросов.
    - Тихо! Мне надо позвонить! Хоть слово вякнешь - никуда не уйду…
    Марина, испуганно вздрогнувшая, захлопнула рот. Виктор никогда так с ней не разговаривал, и это ее насторожило. Да и обещание остаться, ей совсем не понравилось.
    Ушаков достал телефон, отыскал номер риэлторской конторы и нажал вызов. На звонок ответили сразу и уверили, что квартира уже второй день пуста, приведена в порядок и убрана.
    - Значит так, дорогая супруга. Я сейчас уеду. Соберусь сам, помогать не надо. Я еще посмотрю, что ты в саквояжи напихала. И лучше…вали в спальню…не надо у меня перед глазами мелькать. Ясно? И, кстати, где Ленка?
    Жена, снова подобралась, как кошка перед прыжком.
    - А тебе то какое дело?! Моя дочка…
    Виктор, отпихнув ногой чемодан шагнул к жене. Наклонился, и едва касаясь губами волос супруги, почти шепотом повторил.
    - Где Ленка, последний раз спрашиваю…
    Такое поведение Виктора, никаким образом не вписывалось в тот сценарий, который представлялся Марине. По большому счету, разводится она не собиралась. Ей, представлялось, что выставленный за дверь муж, покорно уйдет, несколько дней помучается, и вернется коленопреклоненно просить прощения за все, что сделал и главное за то, что еще не сделал. Все годы, прошедшие с момента их отъезда с Севера, она принимала его терпимость и готовность к компромиссу в семейных отношениях, за слабость и безволие, и ее удивляло только то, что муж после того, как стал гражданским, не понизил свой статус, а даже поднял его, зарабатывая очень неплохие деньги. В свое время, ей казалось, что, когда он уйдет с флота и окажется в Москве, ему, как бывшему военному, будет очень неуютно и трудно, и тогда на первые роли выйдет она. Но этого не случилось. Виктор не сразу, но поднялся, стал зарабатывать, появилась квартира, машины, достаток, а она все оставалась просто женой, которой выделялись деньги на семейный бюджет, которой не отказывали ни в чем, но которая сама ничего не решала. И это ее бесило с каждым годом все больше и больше. Раздражение росло, и как-то незаметно, они перестали спать вместе, на что Виктор, отреагировал тоже спокойно и ровно, как будто то бы, так и было надо. Природа Марину не обидела, и даже после рождения двоих детей, и перешагнув четвертый десяток, он могла дать фору многим женщинам гораздо младшее ее в стройности и красоте, и тот факт, что муж как-то буднично отнесся к тому, что она ему отказала в близости, бесил ее еще больше. Ей казалось, что он должен осознать свою потерю немедленно, и приползать к ее постели каждый вечер на коленях, моля о прощении. Этого тоже не происходило, а если и случались какие-то прецеденты, то она сама отталкивала его, просто из-за злости и уже зарождающейся жгучей ненависти. А Виктор отходил в сторону спокойно и без истерик. А потом появился мужчина, потом другой, за ним следующий. Это оказалось очень легко и просто, и эти мужчины создавали у нее иллюзию того, что единственный в этой жизни, кто не оценил ее по достоинству- это ее муж, жадное и злое существо, не осознающий, какой женщине он не дает достойного существования. Собственно, для этого и было все это представление. Марине хотелось денег. Хотелось блистать, пока возраст позволяет на модных тусовках и проводить вечера в дорогих местах, не считая про себя сколько денег осталось на карточке. Хотелось широким жестом одаривать свою родню, почему-то презираемую мужем, хотелось распоряжаться квартирами и даже где-то бизнесом мужа, держа под контролем его доходы и траты. Она понимала, что развод ее много лишит, но в его возможность не верила, как не верила в решительность Виктора. И его нынешнее поведение, явно не вписывалось ни во что.
    - Лена позавчера уехала с друзьями в Завидово. У них там, какой-то форум…не знаю. Приедет вечером. Она…
    Виктор снова бесцеремонно перебил жену.
    - Понял. Иди в спальню…не мозоль глаза.
    Виктор звонил дочери пару раз из машины, но она была недоступна. В том, что она сама ему вечером позвонит, он не сомневался, и не спеша принялся перебирать чемоданы, в которые свалила его вещи Марина. К его удивлению, супруга напихала туда даже много лишнего, а точнее того, что ей не нравилось, включая висевшие в его кабинете морские часы и портрет его родителей. До его ухода, Марина из спальни не выходила и никаких признаков жизни не подавала….
    А около девяти вечера, когда он жарил картошку на кухне в квартире родителей, в дверь позвонила дочка, ввалившаяся в прихожую с огромным баулом и с порога заявившая, что сегодня, да и дальше до замужества, живет и ночует у него.
    - Папа…я ничего не желаю слушать… У мамы, что-то с головой не в порядке. Сказала, что ты нас бросил, а сама еще дня четыре назад чемоданы вытащила и в них твои вещи складывала…я же видела! Я не хочу возвращаться… Пап, она сейчас скорее всего заявится…концерт давать… Выгони ее, пожалуйста… Видеть ее не хочу! Она и Андрею, столько гадостей наговорила в последний раз перед отъездом… Он мне тогда и посоветовал, если что-то с разводом начнется, бежать к тебе…
    К десяти часам вечера примчалась Марина. Без предварительного звонка. Видимо к этому акту семейной драмы, его супруга готовилась особо ответственно, так как была просто великолепна, в чем Виктор признался сам себе. Распущенные волосы, идеальный макияж, платье подчеркивающее фигуру так, что Виктор даже непроизвольно закашлялся и невольно залюбовался отточенными линиями тела.
    - Верни дочь! Лена, собирайся домой! Быстро! Как тебе не стыдно… детей в наши отношения ввязывать, подлец…
    Очарование растаяло моментально.
    - А ты с ней сама поговори. Мне она уже все сказала. Лена… иди сюда.
    Канонада грохотала минут сорок, и закончилась полнейшим поражением наступающей стороны. Марина, на прощанье, в качестве последнего довода пустила слезы, которые только разозлили дочь, еще больше укрепившуюся в своем решении.
    - Ты не дочь мне, завтра позвоню... -после этой интересной фразы, слезы на лице Марины волшебным образом высохли, и квартиру она покидала грациозной походкой статусной модели.
    Следующие пару недель, Марина чуть-ли не каждый день появлялась вечером у них, банально пытаясь перевербовать дочь на свою сторону. Звонила днем по нескольку раз, звонила Виктору, звонила ее подругам, но все напрасно. Лена уперлась и осталась у отца. А потом, Марина позвонила и сообщила, что уезжает к маме, на семейный совет. И попросила денег. Денег Виктор ей дал. Официально они пока еще не развелись, так, что жадничать он не стал и проспонсировал ее вояж на родину. И как раз в тот день, когда Марина покинула Москву, Виктор в последний раз увидел Полину.
    Пока шли эти семейные разборки, на работу он ездил не каждый день, да и в разное время. А сегодня утром проснувшись и свободно вздохнув, Виктор решил поехать на работу чуть пораньше, и немного разобраться с накопившейся текучкой, пока не собрался народ и не начал отвлекать его по всевозможным вопросам. И вот, когда он въехал на машине на территорию бывшего завода, и выруливал на стоянку перед офисом, он увидел Полину. Она бежала от их подъезда, зажав в одной руке туфли, а в другой сумку, и бежала так, как будто от этого зависела ее жизнь, стремительно и совсем не так, как бегают женщины. Она неслась, как бежит загнанный охотником, обезумевший от ужаса зверь. А потом из подъезда выскочили двое в одинаковых костюмах и рванули за ней. И их лица, Виктору очень не понравились, да так, что он автоматически повернул руль машины, ставя ее на их пути. Они тормознули и обогнули машину матерясь в его адрес, а Виктор, повернув голову, увидел, как к воротам завода, наплевав на все правила уже несется «Хюндай» Полины, распугивая идущий на работу офисный планктон. Когда он поставил машину на свое место и подошел к подъезду, там уже скопилась кучка девушек, бурно обсуждавших произошедшее. Виктор не стал расспрашивать что, про что. А подошел и невзначай притулившись, рядом с сигаретой, краем уха, услышал, что утром в офис приехали сотрудники МВД, вычислившие по IP-адресу распространителя порнографических роликов с несовершеннолетними. И этим гнусным распространителем оказалась, о, ужас, никто иная, как их директор по маркетингу, их «гусыня», и что в это, мало кто верит, хотя чем в наше время черт не шутит. И не успел заинтригованный рассказом офисных сплетниц Виктор докурить вторую сигарету, как прямо к подъезду подкатил черный микроавтобус «Фольксваген», из которого вынеслись еще несколько человек, в таких же одинаковых костюмах, и резво побежали в подъезд. Что они там делали, Виктор так и не узнал, да и потом уже ни у кого не спрашивал. Но Полину после этого случая, на работе он больше не видел. Говорили, что она просто сбежала, напуганная столь активным пришествием правоохранителей, и где-то прячется, тайно общаясь только с директором, а виновата она, или нет, одному богу известно, но невиновные не бегут…

* * * * * * *

    Марина Ушакова всегда знала, что хотела в этой действительности. Еще учась в школе, в своем провинциальном Тернополе, она ясно понимала, что в этом городе, ее ждет будущее, в котором плита, кастрюля с борщом, пеленки, огород и праздничный поход в театр им. Шевченко с поеданием мороженого, станут вершиной ее жизненного пути. И еще понимала, что девушка она привлекательная, красивая и не глупая. И именно поэтому, после окончания школы, не осталась в родном городе, не поехала в Киев и Москву, а выбрала институт в Севастополе, справедливо рассудив, что в столичных городах, и без нее красавиц хватает, а вот в Крым, едут отдыхать со всей страны люди, среди которых и может оказаться тот самый, который обеспечит ей достойное место в этом мире. Севастополь, сначала очаровал Марину, своим неповторимым шармом приморского города, красотой и чистотой своих улиц, а эти флотские офицеры в своих черных с позолотой мундирах, щедрые и обаятельные, сразу покорили сердце молоденькой провинциалки. Училась Марина всегда на «отлично», и в Севастопольский приборостроительный институт поступила уверенно и непринужденно. Поселилась в общежитии, и первый год, училась истово и серьезно, не забывая при этом поглядывать по сторонам. Увы, но свободных капитанов 1 ранга, вокруг не наблюдалось. Да, и других в звании пониже, тоже было не шибко много. А лейтенанты, как правило были сами на положении Марины, и ютились по съемным квартирам и общежитиям. И тогда Марина, поразмыслив, рассудила здраво и мудро. Надо искать курсанта, из хорошей и потомственной флотской семьи, а значит и с адмиральскими перспективами. А если при этом еще и какие-то чувства возникнут, то это будет именно то, что надо. Нельзя сказать, что она сразу начала претворять этот план целенаправленно и бескомпромиссно. На втором курсе у Марины состоялось пара-тройка небольших романов, в одном из которых, она, неожиданно потеряв осторожность, потеряла и девственность, причем сам процесс дефлорации ей очень понравился, и никаких обещанных девичьей молвой физических страданий не принес. А потом на горизонте появился Виктор Ушаков. Приятный, веселый и обаятельный курсант третьего курса «Голландии», с собственной квартирой в самом сердце города, втрескался в Марину сразу и бесповоротно. Ей поначалу нравилось все, кроме того, что учился он не в командной «Нахимовке», а в инженерной «Галоше», но он был так мил и непосредственен в своих ухаживаниях, что она на все плюнула и сделала ставку на него. Да и чего скрывать, она в него тоже влюбилась нешуточно, и каждую среду, субботу и воскресенье, когда могла, приезжала на Графскую, встречать, Виктора, едущего на катере в увольнение. У них, все как-то сразу сложилось, без глупого ханжества и поддельной невинности, и в постель к Виктору, Марина легла осознанно и с нескрываемым желанием. Она, сама рассказала ему о предыдущих романах, что Виктор оценил, и уже через несколько недель переехала к нему в квартиру, покинув надоевшее своим колхозным бытом общежитие. Свои ВУЗы они закончили одновременно, и эти два года в Севастополе, вспоминались ей позднее, как самые счастливые в ее жизни. Она жила как королева, в адмиральской квартире, ездила в институт на такси, благо родители Виктора, хоть и не засыпали его деньгами, но подбрасывали на жизнь постоянно. Она, даже смогла купить прикупить у фарцовщиков чеки и приобрести в Камышах, в «Альбатросе», шикарный красный итальянский плащ, сразивший всех ее девок на курсе. Она даже хотела поменять старую и немодную мебель в их квартире, но Виктор мягко, но непреклонно ее от этого отговорил, на что она тогда внимание не обратила, зная, что они скоро отсюда уедут. Летом, после третьего курса, они поехали вместе с Виктором сначала в Москву к его родителям, а оттуда в Тернополь, знакомиться с ее семьей. С его родителями, она постаралась быть милой и предупредительной, что на ее взгляд, ей удалось, а ее родители, как ей показалось, просто облизывали ее Виктора, не скупясь на комплименты.
    Свадьбу сыграли зимой на четвертом курсе. У Виктора зимний отпуск был маленький, всего две недели, и чтобы никого не обижать, свадьбу устроили в Севастополе, в банкетном зале гостиницы «Севастополь». Гостей было сравнительно немного, с его стороны человек десять, и с ее стороны два десятка тернопольских родственников, ну и пять или шесть друзей-курсантов. Следующие полтора года, прошли быстро и незаметно. К учебе Марина охладела, и закончила институт с совсем не такими результатами, какие ей предрекали преподаватели на первом курсе. Но закончила, пусть и без отличия. В будущем, диплом, как она уже уверенно считала, ей был бы и не нужен.
    А потом был выпуск. У нее в институте, где она после официального получения диплома, больше не появилась, плюнув даже на банкет своего курса, и его, торжественный, с белыми мундирами, кортиками и торжественным маршем. Первым шоком, для Марины стало то, что Виктор получил распределение куда-то на Кольский полуостров, в непонятный номерной городок Мурманск-130. Она до такой степени была уверена, что его отец, адмирал, подыщет для сына местечко в столице, что никогда об этом с Виктором даже не говорила. И только оказавшись в этом северном захолустье, в обиженной временем однокомнатной квартире, с диваном, поменявшем уже трех хозяев, без стиральной машины и холодильника, она с ужасом поняла, в какой заднице оказалась. Попытки достучаться до мужа не увенчались успехом. Он ночевал дома раз в три дня, вваливаясь уставший, но веселый, совсем не замечающий ее страдания, ужинал, увлеченно рассказывая о чем-то непонятном, затаскивал ее в кровать и после десяти минут конвульсивных движений намертво засыпал, чтобы рано утром, снова испариться на два дня. А когда он на неделю, а то и на несколько уходил в море, так хоть вообще на стенку лезь. Она почти никого не знала и первые дни часами сидела перед стареньким черно-белым телевизором, смотря все программы подряд. Потом постепенно появились знакомые, в основном такие же жены офицеров из его экипажа. От скуки, Марина даже начала искать работу, но ничего подобающего себе, она не нашла, а писать рапорт и становится военнослужащей, ей казалось низким и недостойным. Она как-то начала обустраивать быт, без всякого желания и только по необходимости. Благо даже лейтенантская зарплата у Виктора, оказалась очень неплоха в сравнении с Большой Землей, и была больше, чем у ее мамы и папы, вместе взятых. А потом Марина забеременела. И, как только это подтвердилось окончательно, она, выдержав несколько месяцев, твердо заявила мужу, что рисковать ребенком не собирается и рожать уедет домой. Виктор, который через пару месяцев уходил в свою первую автономку, с ее доводами согласился безоговорочно и на пятом месяце посадил ее в самолет и отправил в Москву, откуда его отец помог ей переправится в Тернополь. Там она и родила ему сына. Папа об этом узнал лишь через две недели, когда вернулся с боевой службы. Он прилетел к ним ненадолго, буквально на несколько дней и через два месяца снова ушел в море и снова на три месяца.
    На Север, Марина с сыном вернулась только через год. За это время, Виктор умудрился выбить себе более или менее приличную двушку, сделать в ней ремонт и даже купить мебель, почти всю новую и совершенно Марине не понравившуюся. И она сразу и с ходу начала все менять по-своему. Пока она жила у родителей, ее мама, тоже в мыслях, представлявшая дочку в Москве, а не у черта на куличиках, как-то незаметно, привела ее к мысли, что раз уж так пока сложилось, то «…чоловік в будинок гроші тільки приносить, а розпоряджається ними тільки господиня…». К этому Виктор отнесся спокойно и без всяких пререканий, и только продолжал часто и подолгу ходить в море. Ему, как ей показалось, это даже понравилось, что отчасти было правдой. На домашние заботы, у Виктора, служившего в одном из самых плавающих экипажей, времени и на самом деле не хватало. И еще он был человеком компромиссным и терпеливым, что Марина с самого начала ошибочно приняла за мягкотелость и слабость. После родов, она вновь почувствовала вкус к телесной любви, которой последние месяцы перед отъездом Виктора не баловала, и как ей казалось, он должен был быть всем доволен. Приходя домой, его ждал сын, которого он обожал, всегда готовый и вкусный ужин, и умница-жена, налившаяся зрелой женской красотой и готовая к любым экспериментам в постели. А когда он был в море, она вела светскую гарнизонную жизнь, о некоторых аспектах которой мужу знать не стоило. Она ему не изменяла, но частенько была в компаниях, где это не считалось чем-то ужасным и невозможным, лишь бы не пошли слухи. Она ходила в гости, принимала у себя новых подруг, каталась в Мурманск в «Альбатрос» за иностранными шмотками, чуть ли не каждый день звонила маме в Тернополь, благо Ушаков каким-то образом умудрился поставить у себя дома телефон, что для их «Мухосранска» было очень круто. Так и жили. Муж служил как савраска, она жила, пока его не было как хотела, а когда он был, как ему хотелось видеть. Второй раз Марина рожать не собиралась, хотя Виктор и настаивал, и начала тайком потреблять противозачаточные средства, но видимо какое-то из них оказалось контрабандным, и в определенный момент не сработало. А абортов Марина боялась панически…
    Дочку назвали Леной. Виктор был в восторге, сын тоже был рад сестренке, а Марина тоже была рада, хотя еще совсем недавно страстно не желала этого ребенка. А потом события понеслись вскачь, как на ипподроме. Марина, развалу Советского Союза, и значения не придала. Для нее, мало что изменилось. Она все так же, ездила к маме в отпуск, и с семьей в Севастополь, все как бы шло по накатанному, но вот денег стало не хватать. Военно-морская зарплата мужа, еще несколько лет назад бывшая пределом мечтаний множества людей, превратилась в карикатурную цифру, которой хватало лишь на более или менее приличное питание и на одежду для детей. Да и инвалютные «боны» отменили и закрыли все «Альбатросы» в стране. Тогда Марина и начала потихоньку зудеть мужу в ухо, насчет увольнения в запас. Но, Виктор ее удивил. Как оказалось, он и сам об этом давно думал, и даже советовался с отцом в Москве, по поводу будущего трудоустройства. А потом в автомобильной аварии погибли родители мужа. На похороны полетел он один, и из-за нехватки денег, да и сама Марина ехать на это печальное мероприятие совсем не хотела. Как она втайне и мечтала, квартира в Москве досталась Виктору, без дележа и семейных склок, и теперь она уже в открытую заливала в уши мужа рассказы о всех прелестях гражданской жизни. Но, Марина видела, что муж, слушает ее без особого внимания, как бы вскользь, совсем не учитывая ее мнения, насчет будущего их семьи. Это бесило. К тому, же, видимо приняв для себя внутреннее решение, уходить в запас, Виктор начал интересоваться финансовым состоянием их семьи значительно серьезнее. И стал задавать вопросы, на которые Марине совсем не хотелось отвечать. И тогда, исключительно из-за того, чтобы его позлить, она стала требовать переезда их семьи в Тернополь, подолгу размышляя вслух в его присутствии, о том, какие хоромы можно купить в ее родном городе, если продать квартиру его покойных родителей в Москве, мол и на пару лет жизни останется. Естественно, она возвращаться в отчий дом совсем не собиралась, но позлить мужа хотелось, что она и делала, при первой возможности. Виктор стоически терпел ее словоблудие, не срывался, что ее только подзадоривало, и почти каждый вечер, когда он был дома, Марина превращала в требовательно-нервное шоу. Когда он уволился, они всей семьей сразу поехали в Москву. Распродали все, что могли, благо квартира родителей была обжитой и готовой к вселению, так что с собой везли только личные вещи. Виктор, поначалу предлагал на первые два-три месяца, Марине с детьми поехать в Тернополь, но Марина отказалась наотрез, что Виктору понравилось. Первые полгода были кошмарными, даже по северным гарнизонным меркам. Все деньги, которые у них были, включая выходное пособие, муж, забрал и вложил в какое-то дело, даже толком не объяснив Марине, для чего. Точнее объяснять-то он, объяснял, но Марине эти объяснения были до фонаря. В ее планах, эта довольно значительная по ее меркам сумма, должна была послужить совсем другим целям, но Виктор безапелляционно, заявил, что гардеробы обновлять будем, когда он начнет прилично зарабатывать, а сейчас надо затужить пояса и не экономить только на детях. Этого, она ему простить не захотела, и, хотя промолчала и скандал вдогонку устраивать не стала, с этого момента в их отношениях появилась первая, зримая трещина.
    Зарабатывать у Виктора получилось. И довольно скоро. И очень неплохо зарабатывать. Через год у Марины появилась кредитная карточка, которую она до этого, видела только в кино, на которую муж каждый месяц переводил весомые деньги на семейные нужды. Виктор купил себе машину, через полгода, заставил ее сдать на права и купил ей не новую, но идеально выглядевшую ярко-красную «Тойоту». Еще через пару лет, он купил великолепную четырехкомнатную квартиру с двумя санузлами и огромной кухней, но купил не в том районе, в котором она хотела, и который считала статусным для москвички. Маринины доводы, он выслушал спокойно и внимательно, а ответил лишь, что брать кредиты для сомнительного удовольствия жить в полубогемном районе он не собирается, и жить надо по средствам. Потом сын, неожиданно для Марины, подал документы в военно-морское училище, поехал поступать и поступил, не смотря на все доводы матери. Марина не могла представить себе, что он сам, по своей воле выбрал жизнь в каком-то очередном зачуханном гарнизоне, среди сопок, в холоде и нищете. Она так и не поверила в это, и с того момента стала считать, что это все Виктор, заставил и отослал ее мальчика куда подальше, затуманив его еще неразумную детскую головушку. Следующим ударом, был тот позор, который пришлось испытать Марине, когда Виктор, в самом буквальном смысле выкинул на улицу, ее брата с женой, которым она твердо пообещала бесплатное и комфортабельное жилье в столице, на первое время. Когда после случившегося, она объясняла маме по телефону, почему так получилось, мама сказала, что настоящей хозяйкой в своем доме, она так и не стала, если ее муж позволяет себе такое со своими ближайшими родственниками. Скандал, она конечно закатила, но Виктор остался спокоен, как мрамор, и лишь попросил в следующий раз, с ним по поводу своих грандиозных замыслов советоваться. Немного утешало то, что она уже через год, сделала себе загранпаспорт, и пока первые пять лет Виктор был невыездным, ездила с детьми отдыхать, то в Черногорию, то в Турцию, и пару раз в Испанию. Муж был совсем не против, даже рад, в чем Марина, тоже начала чувствовать какой-то подвох. Сам он работал так же, как и служил, с полной отдачей и не расслабляясь, а первые несколько лет совсем без отпуска, позволяя себе лишь кратковременные поездки в Севастополь, от которого, после Испании и прочих заграниц, Марина открыто воротила нос. Когда он наконец срок его секретности вышел, и Виктор получил загранпаспорт, и они периодически стали ездить отдыхать вместе, оказалось, что мужу откровенно скучен тот отдых, который предпочитала она. Чего стоила, эта их яхта, съездить покататься на которой, она позволила себя уговорить. Тесная скорлупка, где даже готовить пищу надо было самостоятельно. И все эти несоответствия в Марининых ожиданиях, копились и копились. Все сломалось окончательно, после того, как Марина, увлеченно враставшая в светскую столичную жизнь, решила вызвать свою маму пожить к ним, для помощи по хозяйству, да и чего скрывать, для моральной поддержки. Когда она сообщила об этом Виктору, причем, как о вопросе уже решенном и не требующем обсуждения, тот помолчав пару минут, ответил так, как еще ни разу не отвечал.
    - Марина, а в чем тебе помощь нужна? Андрей в училище. Ты не работаешь, и не хочешь. Ленка уже давно не младенец, пеленки стирать не надо. Она уже школу скоро закончит. Квартиру тебе раз в неделю убирать приходят. Постельное белье ты в прачечную сдаешь. За продуктами мы с тобой раз в неделю вместе выбираемся, полный багажник чем только не набиваем. Ты от чего устала? Хочешь, чтобы мама в гости приехала? Никаких проблем. Пусть на недельку и приезжает. Приму с почетом и уважением. Покатаем по Москве, город покажем, подарков твоим родственникам купим. А потом домой. Или ты уже, как всегда наобещала всего, со мной не посоветовавшись?
    Мама не приехала. И с этого момента Марина закусила удила. Для начала, она окончательно перестала допускать мужа к телу. Не в явной форме, а как это принято, при помощи комплекса общепринятых женских причин, начинающихся постоянными мигренями, заканчивая неимоверной усталостью. Потом постепенно, они перестали вместе ездить в отпуска, ходить в театры, и просто гулять, как это было когда-то. И, что более всего бесило Марину, так это то, что Виктор при всем этом, всегда оставался спокоен, доброжелателен и безотказен. Он выполнял все ее просьбы, покупал все, что она просила, был предупредителен и вежлив, каждый выходной покупал ей цветы, которые она вскоре стала ненавидеть и совершенно не ограничивал ее финансово, не жалея на нее никаких средств в пределах разумного. Она не могла вывести его из себя, и мучилась от этого, мало по малу, теряя над собой контроль. А когда ее красавица Леночка, закончив школу, как и брат, откровенно плюнула на ее рекомендации и поступила в университет, а не пошла учиться на дизайнера модной одежды, и муж, напротив, уважительно одобрил выбор дочери, она просто рассвирепела. Тогда, она впервые не сдержала себя, и устроила фирменную истерику, окончившуюся полным пшиком. Дочь, просто ушла ночевать к друзьям, а Виктор, снова весь спокойный и правильный, долго ее успокаивал, неся какую-то околесицу про право на личный выбор их дочери, ее способности и прочее, прочее, прочее. Как раз, после этого, Марина самый первый раз изменила мужу. Сознательно и целенаправленно. С одним из завсегдатаев фитнес-центра, в который она ходила уже несколько лет. Интрижка продолжалась недолго, но ей понравилось, а так как она была уверена, что и муж давно ей неверен, то следующим ее шагом, стал поиск правильного кандидата на роль постоянного любовника. А так, как Марина от природы была, чудо как хороша, и с возрастом лишь становилась вкуснее, как марочное вино, такой человек вскоре нашелся, и теперь два раза в неделю, она ездила в одну милую квартирку на Ленинском проспекте, где предавалась безудержному разврату, при этом частенько получая вполне весомые финансовые подношения от своего партнера. Партнер был чуть старше, женат, имел трех детей, был рядовым акционером и вице-президентом «Бета-банка» и как мальчик запал на Марину, случайно встреченную им в кафе в Столешниковом переулке. Как, потом оказалось, своей жене он тоже изменил впервые, сраженный наповал Мариной, и ему это тоже очень понравилось, причем до такой степени, что для продолжения совместного грехопадения, он быстренько приобрел небольшую, но милую квартирку на площади Гагарина, оперативно обставил ее подобающей мебелью и вручил один ключ Марине. Огласки банкир боялся, как дефолта, поэтому квартиру оформил на какое-то подставное лицо, Марину в телефонной книжке обозвал «референтом зампреда» и проставил в рабочем календаре две «встречи» в неделю, с «референтом» для работы с кредитными документами. У Марины же появились дополнительные и неподотчетные деньги, которые она старательно откладывала про запас, благо Виктор, в деньгах ее никак не урезал.
    Так они и жили, пока, пока ее брат Володимир, страдающий от природной лени и непризнанной гениальности, не попросил у нее, чуть-чуть пожить в их квартире в Севастополе. То, что Виктор вежливо пошлет ее и ее родственников, куда подальше, она не сомневалась, но последние пару лет, муж в Севастополь не ездил, и она решила рискнуть. Приехала к маме в Тернополь, привезла брату ключ, и предупредила, чтобы был готов съехать по первому ее звонку. Отдельно предупредила, чтобы ничего в квартире не трогали, но братик в лишний раз подтвердил свою непроходимую тупость, сделав все наоборот. Володимир, вообще за последние несколько лет, начал превращаться в анекдотичного украинца, отрастив оселедец, и начав «говорити рідною мовою», которую до последнего времени знать не знал. И когда у Марины не получилось, не смотря на все ее старания, отговорить мужа от поездки в Севастополь, и она была вынуждена звонить брату и просить его срочно выехать из квартиры, то немного ошалела, выслушав сначала от него монолог «рассерженного украинца» с категорическим отказом это сделать. Оказалось, что он теперь милиционер, и плевать хотел на какого-то кацапа, который хочет его выгнать на улицу. Но, язык у Марины, был подвешен, гораздо лучше, чем у родного, но туповатого братика, и она довольно быстро и по пунктам, убедила того, что выехать придется, и чем быстрее, тем лучше, что тот и сделал, напоследок нахамив Виктору, о чем она узнала гораздо позднее, от самого мужа.
    Но ответить Виктору, с высокой горы плевавшего на всю ее родню, было просто необходимо. Понимая, что она не права, с какой стороны не взгляни, но уже не задумываясь об этом всерьез, она решила устроить мужу полноценный апокалипсис семейной жизни, который, как ей казалось, просто обязан его испугать и заставить униженно извиняться и просить не бросать его на произвол судьбы. О том, что Виктор уже давно был по горло сыт такой жизнью, ей даже в голову не приходило. Ей, казалось, что таких женщин, как она не бросают. И выставив чемоданы с вещами мужа в прихожей, она ждала совсем другого. И она растерялась. Муж спокойно ушел, без сомнений и тени раскаяния. А когда вечером, дочка, вернувшаяся откуда-то из Подмосковья, выслушав ее версию событий, тихо собрала вещи и улизнула к отцу, даже не зайдя попрощаться, она сначала сорвалась в истерику. Поехала к нему и устроила скандал, ничем путным не закончившийся. Лена не вернулась, Виктор не прогнулся. К тому времени, когда ей стало ясно, что она перегнула палку, дочка перестала поднимать трубку телефона, когда она звонила, а Виктор не пускал ее в своей квартире дальше прихожей. И поняв, что она в полном тупике, Марина решила поехать к маме, а потом на отдых, нервы успокоить. Что и сделала, ангельским голосом попросив денег у мужа. Тот безропотно выделил просимую сумму, и Марине показалось, что все налаживается. Она уехала, так и не узнав, что в тот же день, Виктор поехал в ЗАГС и подал документы на развод.
.