Рассказывает подполковник Денисов Сергей Николаевич. В то время лейтенант, командир огневого взвода:

 - Мы получили команду загрузиться в «вертушки» на пляже возле полка. Во время погрузки была жуткая пылища от винтов, кто-то даже попал под винт управления, вроде. Десантировались на плато, покрытое высокой тонкой травой, с «низкого зависания», в полной выкладке. КАК это происходит – хорошо описал Вася Бёрнер. 

     Когда разбегались от «вертушки» в стороны, недалеко от места высадки работал чей-то ПК. Из-за рёва винтов было не понятно, нас этот ПК прикрывает, или по нам работает. В общем, этот ПК нормально добавлял адреналина.
     Я, со своим огневом взводом, находился в составе Восьмой роты. С Восьмой ротой десантировался. После небольшой сумятицы Восьмая рота собралась в колонну, выдвинулись по склону. Потом зачем-то пошла вниз, в колодец из скал. Там находился кишлак. Было довольно раннее утро, поэтому кишлак укрывала глубокая тень. Рота развернулась на прочёску. Мы, минометчики, остановились в ожидании дальнейших указаний. Солдаты тут же «родили» тушку баранчика. Разделали на берегу небольшой речки и поставили вариться казан с мясом. Казан тоже успели где-то «родить». Вскоре в горах началась сильная стрельба. По связи передали, что «попала» Разведрота, и нам нужно срочно уходить вверх по склону на её прикрытие. Котёл с мясом пнули в костёр - и айда. Горные стрелки, по сравнению с нами (минометчиками), шли налегке. Поэтому эти горные соколы пёрли наверх по склону, как реактивные. Группа, которая должна была прикрывать нас сзади снизу, обогнала нас, ушла наверх. Мы с нашими миномётами остались в замыкании, в самом низу колонны.
     Вскоре голова колонны обнаружила противника. Кто-то из моих бойцов сказал мне: - «Смотрите, что пехота делает!»
     Я глянул вверх, увидел, как бойцы поспешно ищут укрытия среди камней.
     Мы шли вверх по правой стороне склона, почти по гребню. Вправо вниз была небольшая ложбина, водосток. За ложбиной следующий склон. Я скомандовал минометчикам занять укрытия. Миномётчики кучно упали мне под ноги. Пришлось каждого солдата располагать сообразно обстановке и рельефу местности. Миномётчики, это не горные стрелки. Миномётчикам насчёт укрытий нянька нужна.
     Пока я распихивал бойцов по укрытиям, я громко изъяснялся матерной бранью и убедительно размахивая руками. Духам стало ясно, кто тут главный. Кого надо валить первым.
     В общем, горные стрелки оказались слева от гребня хребта. За ним, за хребтом. А я с миномётами засел справа, потому что не успел перевалить за хребет. Остановился перед ним, перед хребтом, со стороны духов.
     Для себя я выбрал позицию за каменной плитой. Плита стояла передо мной, как щит. Она полностью меня прикрывала бы, если бы духи были на нашем уровне. Но они оказались выше!
     Было очень тихо. Я шарил глазами по склону справа и вдруг увидел какое-то движение, как мышь пробежала между камней (на 30 градусов вправо, если смотреть от нашего гребня, и выше приблизительно на столько же, по дальности – метров 70). Стал поднимать автомат (так не хотелось нарушать тишину!) - и тут мне "прилетело". Ощущение - как будто я попал между двумя гигантскими, литаврами, в момент удара по ним, по литаврам! Это пуля скользнула по позвоночнику, срубив с него "лишнее".
     Организм, в прямом смысле, вибрирует от раневого шока. У меня всё загудело, но восприятие осталось. Глаза регистрируют, как толчками летит вперёд кровь из раны в шее, нос забивает запах крови, и на память приходит запах разделанного перед этим баранчика... Одновременно приходят мысли. Первая: "Неужели – всё?.. А сам я так мало убил "духов", за друга не успел отомстить!.. Обидно…" - думаю я, повиснув, как на лямках парашюта, на зацепившемся за скалу вещмешке. Следующая – поумнее: "Сейчас ещё пару секунд повешу - и получу пулю в голову" - и я толкаюсь ногой от укрытия, срываюсь и качусь вниз по склону. Катился метров 15, остановился в небольшой ложбинке наискосок склона, где и оставался до конца стрельбы.       

     Выстрела по себе я не слышал, зато сейчас от пехоты шла дружная «ответка». Эту «ответку» я слышу уверенно. Значит я в сознании.
Горные стрелки дружно долбили по душманам. Правда, как мне потом рассказали, настолько бестолково, что «духи» ушли по склону, не пригибаясь. Духов было трое.
     Когда ко мне подползли бойцы, я понял, что ещё не конец. Серёга Головатый был старшим в расчёте. Цисаренко, как я запомнил, сидел у меня над головой и с колена «поливал» соседний склон из АК. Боли пока не было, но движения давались с трудом. Кто-то помог мне стянуть «лифчик» (кто?). Передал его Цисаренко. Вкололи тюбик «Промедола» (Кто, Головатый?). Сняли с меня куртку, чей-то голос произнёс, что один раскрытый ИПП рану не перекрывает. Я сказал, где взять второй и добавил за спину что-то типа: «Бинтуй лучше, плохо перевяжешь – убью».
     Правая рука не поднималась, движения от кровопотери и «Промедола» стали замедленными, осталась только возможность принимать сообщения о ходе боя и давать советы (не буду говорить слово «команды»).
      Кто-то доложил, что ранило Григорьева, и я сказал: «Пошлите перевязать, но только осторожно!». Потом мне доложили, что убит в голову Мишин, посланный к Григорьеву на помощь.
     Григорьев был ранен тяжело, пуля попала ему под грудину слева, задев лёгкие. Ему, уже по моему совету, вкололи второй тюбик «Промедола».
Потом мы с ним лежали на соседних столах в Баграмском госпитале, где нас оперировали. Армейский хирург сказал мне тогда: «Ты, друг, не в рубашке  в дублёнке родился! … Сантиметр влево - сонная артерия, сантиметр вправо - позвоночник!».
     Когда стрельба закончилась, кто-то из миномётчиков добрался до горных стрелков и сообщил о потерях. Из Девятой роты прислали отделение солдат для эвакуации на плащ-палатках Мишина и Григорьева. Сам я, обколотый «Промедолом» (кстати, «хватило одной таблетки», вроде), шёл рядом.
Спустились вниз к площадке, на которую мог присесть вертолёт. Погрузились. «Вертушка» пошла к Рухе, вниз по ущелью. В полёте сначала по кому-то из курсового начал стрелять борттехник, потом пули ударили по нам. Видимо, из крупнокалиберного, потому что при каждом ударе «вертушка» раскачивалась, как ёлочный шарик на ниточке. Но – «пронесло». Наш вертолёт не сбили.
В Рухе в вертолёт загрузили ещё «двухсотых», и нас отправили в Баграмский медсанбат.

P.S. Про «мою» пулю. Перед тем, как мы пошли вниз, на эвакуацию, кто-то из миномётчиков принёс её с того места, где было моё «укрытие» в промежутке между каменной плитой спереди и скалой сзади. Скала её остановила окончательно, наискосок по корпусу пули была вмятина. Я сначала думал, что в спину мне попало рикошетом от скалы - это уже в госпитале, при обследовании, выяснилось, что был «сквозняк». Единый патрон НАТО, кал. 308 Win (7,62 мм). Я такой попытался вывезти в Союз, но ушлый таможенник, не глянув в сумки, попросил вывернуть «пистон» на брюках… А там у меня было патронов 5 разных «экзотических» калибров. Разошлись, послав друг друга нах (он начал чегой-то про контрабанду боеприпасов), но патроны остались у него!

Сергей Головатый, наводчик миномёта «Поднос»:

 - Всем привет. Все что расказано в этой главе, все было на самом деле и все это правда. От себя хочу добавить некоторые уточнение,так как я участвовал в этом бою и лично перевязывал Сергея Денисова и моего ком.отделения, Гришку Григорьева.

     Я шел рядом с Виктором Цисаренка, когда началась стрельба, Виктор занял позицыю за камнем и начал стрелять, я стал стрелять стоя, но быстро сообразил, что это не лучшее решение вести огонь не с укрытия. Немного левее меня было подходящее место для стрелбы из за камней, но пострелять мне пришлось совсем не много, так как на меня свалился с грохотом Сергей Денисов.

     Я сразу не понял что случилось, когда увидел что он ранен, а упал он ко мне лицом, и я отчеливо видел кровоточащую рану с левой сторны шеи.

Я быстро взял ипп и стал перевязывать, после того как я поревезал Денисов спросил, а где выход, я сказал что не вижу, когда он повернулся ко мне спиной, когда я снял бушлат, увидел большой по длинне см.12-15 и глубиной см.3 выход пули, и вся эта рана еще и шевелилась, ( не знаю почему, может нервные окончание) у меня руки затряслись.

Денисов сказал мне быстрей перевязывать. Я сказал, что одного ипп будет мало, откуда взялся второй я точно не помню. Все это время пока я перевязывал бой продолжался, Виктор Цисаренко прикрывал нас с той позиции, которую занял изначально.  Вадим Сушков крикнул нам что ранило Гришку. На помощь Гришке послали Мишина Александра. Я же продолжал перевязывать Сергея Денисова. Всё теми дрожащими руками. Когда я закончил, он сказал мне вкалоть промидол. Руки трестись не перестовали и я взял тюбик и вколол в левое плечо. После чего Денисов сказал вколоть еще один. Я сказал что положено только один... но он повторил, чтобы я вколол второй. Я послушал и вколол второй тюбик.

     Бой по прежнему продолжался. Вестей от Мишина не было. Насколько помню я, Цисаренко побежал посмотреть что там случилось. Когда он вернулся, сказал мне что бы я бежал помочь Гришке, так как Мишин убит. В это время я уже уложил Денисова, и обкладывал камнями что бы пули не попали в него. Потом подбежал к Гришке. Схватил его и автомат. Отнес Гришку за ближайшее укрытие. Начал его перевязывать. Пуля у него вошла спереди в грудную клетку выход был сзади в районе позвоночника. На выходе из раны торчала оболочка от пули. Я не сообразил ее сохранить. Просто бросил ее на землю и стал перевязывать. Руки у меня уже не тряслись. Я быстро наложил повязку, и вколол тюбик промидола.

     Когда мы спускались вниз, Денисов мне сказал найти его вещмешок, который после падения улетел вниз по склону. Я обшарил склон, нашел вещмешок, надел его спереди. Стал догонять всех. Кстати, Денисов после такого тяжелого ранения шел сам. Гришку и Мишина несли на плащ- палатках. На этом буду заканчивать свой комет. Если я где-то ошибся, пускай меня поправят, буду только рад что-то дополнить в своих воспоминаниях.

 Сергей Денисов:

 - С моих слов записано верно», только немного подробностей.

     Для миномётчиков это был первый бой накоротке (обычно наши «цели» находились на удалении от нескольких сот до нескольких тысяч метров), первое попадание в засаду (для рядового Мишина Александра Ивановича – и последнее, раненые вернулись в строй). Такой вариант боя нами даже не рассматривался, в перестрелке нас должно было прикрывать специально выделенное отделение, но вышло так - как вышло. Могло быть и хуже, но бойцы не растерялись и вступили в бой.

     Стрелявшего по мне душмана увидел рядовой Григорий Григорьев (Чувашская АССР) и прижал его автоматным огнём, но (по рассказам других солдат) «дух» оказался опытней и, оставив на валуне, за которым укрывался, чалму, для отвлечения внимания стрелка, перекатился в сторону и достал Григорьева пулей в бок, под рёбра.

     Меня перевязывал рядовой Сергей Головатый (БССР), наводчик миномёта, для чего ему тоже понадобилось определённое мужество (грамотно накладывать марлевую повязку на обширную кровоточащую рану под огнём противника – не шуточное дело). Его прикрывал автоматным огнём с колена, прямо у меня над головой, рядовой Цисаренко Виктор (УССР).

     Когда подобравшийся к нам под пулями мл. с-т Вадим Сушков (РСФСР) доложил о ранении Григорьева, я сказал ему послать кого-нибудь на помощь раненому, но действовать «аккуратнее» (аккуратно для боя – слово неподходящее…).

     Послали рядового Мишина, пришедшего в полк совсем недавно, но успевшего уже, на учебных выходах в горы, зарекомендовать себя стойким бойцом. Видимо, сержант посчитал, что помощь раненому – не столь ответственное дело, как ведение огня по противнику. Не получилось у Мишина «аккуратнее» - когда он опустился на колени над раненым, «духовская» пуля снесла у него полголовы, забрызгав «чем-то тёплым и мягким…» лицо Григорьеву.

     Вечная память погибшим!

     Что до меня, то картина разрушений описана в госпитальной справке: "

10. краткий анамнез: находясь в спец.командировке 08.09.1984 при выполнении боевого задания получил огнестрельное пулевое сквозное ранение левой половины шеи с оскольчатым переломом остистых отростков 7-го шейного и 1-го грудного позвонков. 08.09.1984 доставлен в в/ч п.п. 93982, где в тот же день произведена операция - первичная хирургическая обработка ран, ревизия нервно-сосудистого пучка шеи слева. 11.09.84 переведен в ОВГ-340." Рядовой Григорьев тогда лежал на соседнем операционном столе, сейчас тоже жив и здоров. Я выписывался из госпиталя, имея "...в области боковой поверхности шеи слева ... рубец полуовальной формы размерами 7,0х3 см. бледно-розового цвета, без признаков воспаления. В правой лопаточной области рубец 12х2 см. багрово-синюшного цвета, без воспалительных явлений"